Русь. Строительство империи 7 (СИ) - Гросов Виктор

Я чувствовал, что мое время, как активного правителя, как двигателя прогресса, уходит. Что я уже сделал все, что мог, и даже больше. Что пришла пора дать дорогу молодым, новым силам, новым идеям, новым людям, которые смогут по-новому взглянуть на мир, на Империю, на ее будущее, и повести ее дальше, к новым вершинам, к новым горизонтам. А я… я должен был уйти. Уйти красиво, достойно, вовремя. Пока я еще не стал тормозом для развития собственной страны. Пока я еще не превратился в свою собственную пародию.

Решение отойти от власти, сложить с себя это невероятно тяжелое, но и такое привычное, такое сладкое бремя императорской короны, зрело во мне постепенно, но неуклонно. Это было, пожалуй, самое трудное, самое мучительное решение за всю мою долгую, невероятную жизнь. Власть стала моей сутью, моей второй натурой, моей наркотической зависимостью, если хотите. Отказаться от нее было все равно, что отрезать от себя кусок живого мяса. Но я понимал, что это необходимо. Необходимо — для блага моей Империи. Для ее будущего. Для будущего моего народа. И, может быть, даже для моего собственного будущего, если оно у меня еще было.

Приняв это окончательное, выстраданное решение отойти от дел, я, Царь Антон, Первый Император всея Руси, приступил к самому, пожалуй, важному и ответственному этапу своего долгого правления — к тщательному, продуманному, почти ювелирному процессу передачи власти. Я прекрасно понимал, что от того, как пройдет этот транзит, как говорят в моем XXI веке, будет зависеть не только моя личная посмертная (или, в моем случае, «постуходная») слава, но и стабильность, и само существование моей огромной, многонациональной, еще не до конца окрепшей Империи. Одно неверное движение, одна ошибка — и все, что я строил с таким трудом на протяжении десятилетий, могло пойти прахом, рассыпаться, как карточный домик, погрузив страну в новую пучину междоусобиц, смут и безвластия. А этого я допустить не мог.

Из числа моих многочисленных внуков и даже правнуков (да-да, за свою долгую жизнь я успел обзавестись весьма обширным потомством от разных жен и наложниц, как это было принято у тогдашних правителей), а также из числа моих ближайших, самых доверенных бояр и воевод, которые на протяжении многих лет проходили у меня суровую, но эффективную школу государственного управления, я должен был выбрать одного — самого достойного, самого способного, самого подготовленного преемника. Того, кто сможет не только удержать в своих руках этот тяжелый имперский скипетр, но и повести Русь дальше, по тому пути развития, который я наметил.

Это был очень непростой выбор. Среди моих потенциальных наследников было немало умных, талантливых, амбициозных людей. Каждый со своими достоинствами, со своими недостатками, со своими сторонниками и противниками при дворе. Я не хотел, чтобы мой выбор был основан на каких-то личных симпатиях, на родственных связях или на интригах придворных группировок. Я искал не «хорошего парня» или «верного слугу». Я искал настоящего государственного мужа, стратега, лидера, способного мыслить масштабно, принимать трудные решения, нести ответственность за судьбу миллионов.

Процесс выбора и подготовки преемника занял у меня не один год. Я внимательно присматривался к каждому из кандидатов, давал им различные поручения, проверял их в деле, наблюдал за тем, как они справляются с трудностями, как они общаются с людьми, как они относятся к власти, к деньгам, к славе. Я не выделял кого-то одного, не назначал «официального наследника», чтобы не вызывать преждевременной зависти, интриг и борьбы за власть. Я давал возможность каждому проявить себя, показать свои лучшие качества. И постепенно, шаг за шагом, круг претендентов сужался.

В конце концов, мой выбор пал на одного из моих внуков — молодого, уже успевшего проявить себя и в ратном деле, и в управлении одной из крупных областей, человека по имени Ярослав. Он не был старшим по возрасту и по знатности происхождения. Но он обладал тем редким сочетанием качеств, которое я так ценил: острым, аналитическим умом, твердой, несгибаемой волей, чувством справедливости, умением слушать и слышать других, и, что немаловажно, он искренне любил Русь, свой народ, и был готов положить свою жизнь на алтарь служения Империи. А еще он, кажется, неплохо разбирался в тех сложных вопросах, которые были связаны с Вежей и нашими «Законами Системы», и понимал всю важность и всю опасность этого нашего уникального «партнерства».

Процесс передачи власти избраннику не был формальным актом, типа «я устал, я ухожу, вот тебе корона, правь, как знаешь». Я подошел к этому делу со всей возможной основательностью. В течение нескольких лет я постепенно, шаг за шагом, вводил Ярослава во все тонкости управления этим огромным, сложнейшим государственным механизмом. Я делился с ним своим бесценным опытом, своими знаниями, своими секретами (включая и те, что касались Вежи и Ларсовичей, если я решал, что он к этому готов). Я знакомил его с ключевыми людьми в Империи — с воеводами, с наместниками, с моими самыми доверенными советниками, с главами приказов, с патриархом, с представителями купечества и знати. Я посвящал его во все детали нашей внешней и внутренней политики, в наши стратегические планы, в наши экономические проекты. Я брал его с собой на заседания Царской Думы, на военные смотры, на переговоры с иностранными послами, давая ему возможность не только наблюдать, но и участвовать, высказывать свое мнение, принимать решения.

А когда я почувствовал, что он действительно готов, что он созрел для этой огромной ответственности, я созвал в Киеве Великую Думу, или, как ее еще называли, Земский Собор — своего рода всенародное (ну, или всесословное) собрание, на которое съехались представители всех земель, городов, всех сословий моей Империи: бояре, духовенство, воеводы, купцы, даже выборные от простых горожан и свободных крестьян. И на этом Соборе я, Царь Антон, Первый Император всея Руси, официально, перед лицом всего народа, объявил о своем решении отойти от дел по причине преклонного возраста и усталости (хотя я, конечно, мог бы править еще лет сто, если бы захотел). И я представил им своего преемника — моего внука Ярослава, — рассказав о его достоинствах, о его заслугах, о его готовности служить Руси верой и правдой.

Это был очень волнующий, очень торжественный момент. Я видел слезы на глазах у многих — и у старых бояр, которые помнили меня еще молодым, дерзким князем, и у простых людей, для которых я был почти богом. Но я также видел и надежду, и одобрение в их взглядах, когда они смотрели на Ярослава. Мой выбор был принят. Собор единогласно (или почти единогласно, всегда найдутся недовольные) утвердил Ярослава моим наследником и принес ему присягу на верность. Таким образом, обеспечивалась полная легитимность и плавность перехода власти, что было крайне важно для предотвращения возможных смут, междоусобиц или попыток захвата престола со стороны каких-нибудь других претендентов.

Мне удалось сделать то, что удавалось немногим правителям в истории, — создать сильное, процветающее государство, построить работающую, устойчивую систему преемственности власти, которая должна была гарантировать стабильность и развитие моей Империи на многие годы вперед. Я оставлял своему наследнику могущественную и богатую страну, сильную армию и флот, мудрые законы и верных соратников. Я оставлял ему и нечто гораздо более важное, более уникальное — тот самый хрупкий, но такой перспективный симбиоз человеческой цивилизации с контролируемым, «прирученным» (надеюсь) искусственным интеллектом в лице Вежи. Симбиоз, который открывал перед Русью и перед всем человечеством поистине невероятные, почти безграничные перспективы дальнейшего развития, если, конечно, мы сможем им правильно распорядиться.

После того, как власть была торжественно и легитимно передана в надежные руки моего преемника, Ярослава, после того, как отгремели последние пиры и молебны, после того, как улеглись первые восторги и волнения, связанные с этим эпохальным событием, я, Антон, Первый Император всея Руси, официально, перед всем народом и всем миром, сложил с себя все свои многочисленные государственные полномочия, титулы и регалии. Для моих подданных, да и для всего тогдашнего мира, это стало событием поистине огромного, почти немыслимого масштаба. Это был конец целой эпохи. Эпохи Царя Антона, которая изменила Русь до неузнаваемости, превратив ее из отсталой, раздробленной страны в одну из величайших империй мира.