Патриот. Смута. Том 3 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

Я стоял, смотрел на него, в душе постепенно поднималось ликование. Прокачал! Выходит, что так! Вывернул! Неужели получилось. Неужто он повернет все свои силы обратно! И мы, заключив такой мир, сможем двинуться на север? Нас ждет решение проблемы царей. Нужно как-то разрешить ситуацию с битвой при Клушино. До нее чуть менее двух месяцев. Если память не изменяет — четвертое июля по-новому, выходит двадцать четвертое июня по старому стилю.

Стоп! Торопиться надо… я еще отсюда не выбрался.

— Что же мне с тобой делать? Печать ханскую ты сломал, дипломата в плен взял, серебро мне обещанное отбил, в городе сокрыл. — Джанибек сидел, взвешивал все вслух. — Но, врага моего и разбойника сюда привел ко мне, письмо отца передал, от измены предостерегаешь?

— Ты мудрый сын хана, тебе и решать.

Уверен, ты уже все решил. Тебе не интересна моя смерть. Мало того, отпустив меня, ты подтвердишь тем самым мои слова. А тебе же нужно их зафиксировать, чтобы навести порядок, и убрать нежеланных людей. Убив меня, ты все эти подозрения смахнешь с доски. Выгоды никакой. Но ты продолжаешь играть, хитрый лис.

— Неужто тебе жизнь не дорога, рус? — Проговорил Джанибек.

— Она любому дорога. — Я невесело усмехнулся. — Но если я умру, а ты назад повернешь, то сколько этим я людей своих, да и твоих, спасу?

Он молчал, делал вид, что думает. Неужели его свита не понимает — он с ними играет. Ох и сложный человек. Такого обойти, это тебе не в шашки партию выиграть. Опасный, сложный противник. Хорошо, что мне удалось все подать так, и мне, и ему выгодно.

— Никогда не понимал я… — Начал он медленно. — Хоть прожил много зим, откуда у вас, русских, такой фатализм.

Стоял, молчал. Здесь говорить нечего было. Это уже светская беседа, не имеющая отношения к делу.

— Иди, Игорь, отпускаю. Гостем ты моим был, гостем уйдешь. Никто не тронет.

Но, я ждал. Просто идти мне было не нужно. Я же не затем пришел, чтобы развернуться и обратно убраться, несолоно хлебавши. Смысл! Давай уже точки расставим и над «И» и над «Е». Все, что есть в нашем арсенале точечки и многоточия. Ты хитер, но и я не промах. Мне нужно твое слово, сын хана, здесь и сейчас.

— Иди, слово мое. — Повторил но.

Мой ответ был такой:

— Достославный Джанибек Герай, я же пришел, не чтобы уйти. Скажи мне, славный сын, великого и мудрого хана слово свое. — Я уставился ему в глаза. — Готовиться ли мне к обороне и бою с твоими бесчисленными воинами или уйдешь ты в степь?

Вокруг, казалось, все замерло. От такой наглости, сидящие в юрте люди, просто онемели.

Он кашлянул, еще раз, третий. Внезапно расхохотался так, что казалось, шатер затрясся. Остальные его подданные не понимали, что происходит, переглядывались и, тоже, поддакивая сыну хана, засмеялись. Но как-то нервно, без энтузиазма, без той радости и чувств, что вкладывал в смех их лидер.

Многие из них, я ощущал это, опасаются за свою жизнь. Сейчас, как я уйду, он никого отсюда не выпустит и поговорит с ними. Речь будет вести, как мудрый отец с нерадивыми детьми своими. Кто-то лишится после этого головы, кто-то — чего-то менее ценного. Но репрессии сегодня в татарском лагере точно будут. Они назревали давно, повода найти не получалось, а мое явление стало выгодным для Джанибека Герайя катализатором.

Отсмеялся сын хана, уставился на меня.

— Аллах рассудит. Через два дня Кан-Темир, мурза мой отважный свое войско вперед поведет. Как бой покажет, так и решим. Готовься, Игорь. Либо он мне твою голову лихую принесет. Либо ты мне, его. Я все сказал.

Он поднял руку.

Хороший исход. Мне стало все ясно. Своими руками мурзу сковырнуть даже сыну хана было чревато. Видимо, за Кан-Темира стояло много важных людей. Возможно, даже кого-то из самой Турции.

А так — отправить его на убой к подготовленным к бою русским, отличный план. То, что судьба может повернуться иначе, а какая разница? Отряды предателя ослабнут. Возможно, после боя он умрет от полученных ран или в процессе боя шальная стрела в глаз попадет. Так тоже бывает.

Не стопроцентный результат для меня, но приемлемый. Чего-то такого я ждал. Теперь главное — выбраться.

Я поклонился, стал отступать.

Тем временем сын хана заговорил на татарском, начал отдавать приказы. Подозвал к себе паренька, что-то быстро проговорил ему.

Не поворачиваясь к его трону и его персоне спиной, чуть склонив голову, двинулся к выходу. Ждал нападения, вновь собрался, напружинился. Пока возникла небольшая заминка, кто-то из окружения мог попытаться пырнуть меня в бок, кинуться. Но, все они переглядывались, говорили друг с другом.

Я им стал неинтересен. Почему? А какой смысл убивать? Месть. Потом да, может быть. А вот сейчас их всех занимал единственный вопрос: как после всего этого подняться выше по карьерной и социальной лестнице. Если ты замешан в заговоре, то надо очень шустро думать, как бы не пострадать, и свалить вину на другого, если не замешан, то — как получить от этого преференции, утопив своих соперников.

А что какой-то безумный русский мужик? Да черт с ним. Кому-то из них я даже помог. А кому-то нужно спасать себя.

Что говорит сын хана? Жаль татарского я не знал. Мог ли он обмануть. Думаю нет, все же мы с ним хорошо сыграли. Да и в татарской, и вообще степной традиции, если человека за гостя принимали, то, как правило, не грозило ему ничего. Раз гостем назвал, то можешь рассчитывать на некую безопасность, но. НО! Это же военачальник меня отпустил, а его подчиненные вовсе нет. Несмотря на рассуждения об их занятости, мало ли чего.

Ухо надо востро держать и руку на рукояти бебута. Надежнее так.

В этот момент тот самый татарин, что признал первым моего пленника, Тутай Аргчина, внезапно дернулся ко мне. Я чуть не выхватил клинок, но он уважительно поклонился. Этого мне еще не хватало. Мешаешь, отвлекаешь, боец. Мне бы валить, как можно быстрее. Пока здесь у всех мозги скрипят о том, как бы выжить и получить побольше от всего произошедшего.

Он начал на очень ломанном русском:

— Я, плох твой язык, рус. Я благодарить. Тутай Аргчин… — Дальше пошло какое-то злое ругательство, длинное витиеватое. — Копек… Как вас…

— Он разбойник и убийца. — Ответил я, поглядывая по сторонам. На отвлекающий маневр не похоже, но черт его поймет.

— Убийца… — Протянул татарин задумчиво, вспоминал, что значит это слово. — Да, убийца. Мой баба убийца и мой ана. Я благодарить.

Кивнул в ответ. Мне нужно выбираться. Времени нет. Скоро ночь, нужно убраться как можно дальше от татарского стана. Так далеко, чтобы не дотянулся никто из этих сидящих здесь. А то кто-то из них передумает и решит приказать схватить меня и пытать. Так, для острастки, вдруг чего еще интересного скажу.

В этот момент паренек, получавший указания от Джанибека, подошел. Чуть обогнал даже приоткрыл полог. Мы вышли вдвоем. Он подвел меня к моему скакуну, что стоял здесь и ждал.

— Скачи быстрее, Игорь Васильевич. — Мальчишка говорил тихо, оглядывался по сторонам. — Времени мало. Ночь, день и ночь и двинется Кан-Темир к переправе. Солнцеликий Джанибек, мой отец, сказал, что Аллах рассудит, но сам он тебе желает удачи. Только от тебя зависит то, один он пойдет в Крым, малыми силами или двинется всей ордой. Будет победа за мурзой, люди захотят идти к Москве.

Ага, ты его сын. Выходит внук хана, вот и раскрылась загадка, почему ты здесь в таком почете и фаворе. Учишься дипломатии, политике и интригам. Хорошо выходит, парень. Какой опыт, как сегодня, заочно получить невозможно. А еще ночью папка покажет тебе иной опыт — репрессий и зачистки неугодных, попавшихся на предательстве. Жестко, жестоко, но в это время и в таком родстве очень нужно.

— Мурза предал твоего отца. — Я смотрел пареньку в глаза.

— Господин мой мудр, он многое знал, многое предвидел. Но он не всесилен. Даже хан не всесилен. Мальчишка покачал головой. — Скачи, Игорь. Я рад, что мы встретились, ты очень интересный человек.

Он повернулся к одному из охранников, проговорил пару фраз на татарском, затем вновь повернулся ко мне.