— Да, Костя, ты совершенно прав. Твоя команда получила два балла за твой ответ.
Никогда не видел, чтобы человек так радовался. Расплылся в такой широкой улыбке, будто мальчишке подарили банку варенья. Я похлопал его по плечу и вернулся к доске, начертив три штриха.
Вытащил очередную карточку, показал ребятам. Рисунок большого гражданского лайнера, за которым тянулся облачный след.
— Сложный вопрос, хотя многие видели этот следа за самолётом. Он называется «инверсионным».
— Что, Кузнецов, опять хочешь ответить? Давай.
— Ответ простой. Пролетающий самолёт оставляет за собой частички копоти от работы двигателей, на этих частичках происходит конденсация водяного пара, который есть в воздухе. Получаются или капельки воды, или льда.
— Верно, Саша. Верно. Но ведь не всегда образуется подобный след?
Пацан растерялся, свёл брови вместе, почесал нос. По лицу проступили пунцовые пятна. И я уже хотел обратиться к кому-то ещё, когда он хлопнул себя по лбу ладонью и выпалил:
— Это потому, что количество водяного пара больше, чем нужно. Перенасыщение состояние пара.
Он даже не стал слушать мой вердикт, уселся за парту с видом победителя. А мне осталось лишь отметить на доске правильный ответ.
Я бросил взгляд на часы — до конца урока осталось минут десять, надо закругляться. Хотя делать этого очень не хотелось, только-только началось веселье.
— И последний вопрос! Смотрели ли вы фильм «Всадник без головы»? Или читали роман Майн Рида? Помните, как огромный безголовый всадник вышагивал по небу вверх ногами? Как называется это явление?
Ребята оживились, понимая, что за ошибки их ругать не будут. А если они смогут дополнить ответ, получат аж два балла.
Я вызвал с задней парты «воробушка». Он первым поднял руку, осмелел, перестал стесняться своего заикания.
— Эт-то нижний мираж! — выпалил парень. — Нижняя часть атмосферы на-на-гревается сильнее, чем верхняя. Л-л-лучи света, которые и-и-идут от предмета п-п-попадают из верхних бо-более п-п-плотных слоёв в нижние. А потом полностью отражаются. И возникает иллюзия.
— Молодец, Костя. Все верно. Ну-с, теперь подсчитаем баллы.
Я обернулся к доске, заметив, что в классе повисла гнетущая тишина. Все ждали, кого же я назову победителем.
Я провёл длинную жирную черту, выставил количество баллов. Отошёл подальше, вытирая тряпкой руки:
— А, знаете, что, ребята. А ведь обе команды набрали одинаковое количество баллов. Победила дружба, — я обернулся к классу, обвёл взглядом.
И тут резкая трель звонка поставила финальную точку.
— Ура-а-а! — завопили, повскакивали с мест, кто-то даже в воздух бросил учебник, а кто-то портфель.
И ринулись к выходу. Я подошёл к столу, начал собирать карточки. Укладывать материалы.
— А ведь команда «Меркурия» победила.
Я поднял голову и увидел стоящего рядом высокого прыщавого парня, который с некоторой насмешкой изучал меня.
— Кузнецов, но это останется нашей тайной, — я подмигнул ему. — Правда?
Парень кивнул, и направился к выходу. А я пошёл вслед за ним. Но едва не выронил портфель, обнаружив на пороге завуча с вечно недовольным лицом.
— Почему ваши ученики так орут? — слова падали, как капли расплавленного свинца на голову.
— Победила дружба. В викторине, — объяснил я.
— Викторине? Почему вы не сообщили мне об этом? — она поджала сморщенные губы, превратив их в куриную гузку.
— А почему я должен был об этом вам сообщать, Ратмира Витольдовна? Это обычный урок. Я его немного оживил.
— Это необычный урок! — отчеканила она. — Это совсем иное ведение урока. И такое нужно согласовывать со мной. И почему вы, Олег Николаевич, так расхлябано одеты? Что это у вас за вид? — взвизгнула она.
Внутри поднималась пугающая меня ярость, как цунами, грозившая обрушиться и лишить благоразумия. Кажется, ещё чуть-чуть, я прибью этого сушёного крокодила портфелем.
— Чем на этот раз я вам не угодил? — как можно спокойней поинтересовался я, ощущая, как дрожат кончики пальцев и по позвоночнике скользнула струйка пота.
— Почему вы не надели галстук? Если на вас рубашка, значит, должен быть галстук, иначе вы выглядите… вы выглядите, — она пыталась подобрать определение, которым явно хотела пришибить меня, как скалкой. — Как какой-то уличный бродяга!
Я прикрыл глаза, тяжело вздохнул. Как не хотелось оправдываться! Как не хотелось объяснять этой зануде, что причиной моего якобы «расхлябанного» вида только боль в шее.
Но завуч слушать мои объяснения не стала.
— Сегодня после обеда будет педсовет. Извольте отчитаться о своей деятельности классного руководителя и как вы контролируете успеваемость вашего класса.
— Ратмира Витольдовна! Я первый день в школе. Я был на больничном!
— Я знаю. Но вы могли дома составить план. И будьте любезны отчитаться по всей форме.
Она не дала мне слово сказать, развернулась и пошла по коридору, с такой прямой спиной, что позавидовал бы любой офицер. А я лишь посетовал про себя, что старая дура испортила мне радость от проведённой викторины.
Я вышел в шум перемены, окунулся с головой в океан непрерывного гула слившихся воедино звуков, которые издавали сотни учеников, он накатывался на меня, как волны, поднимался, как девятый вал и падал к моим ногам.
— Олег Николаевич! — знакомый голос заставил передёрнуться.
Рядом с робкой улыбкой стояла Таисия Геннадьевна, второй завуч. Которую видеть мне также хотелось, как конец света.
— Что случилось? Опять физрук в запое? — я хотел добавить «конфет пережрал», но понял, что это лишнее.
— Нет. Ваш друг Владлен Тимофеевич заболел.
— А, понятно. И что? Его навестить надо?
— Нет. Не в этом дело. Надо провести урок математики.
— Таисия Геннадьевна, я вообще-то физик. Математика мне близка, но… И потом, Эмилия Викторовна тоже математик.
— Она… — завуч почему-то замялась. — Она не может.
— Это почему?
— Она ведёт параллельный урок арифметики в четвёртом классе.
— А в каком классе Владлен должен был вести?
— В де-десятом, — Таисия даже начала заикаться. — Лучше, если вы проведёте, Олег Николаевич. Прошу вас!
Сунула мне в руки учебник с серо-зелёной обложкой с графиками гипербол, на которой значилось «Алгебра и начала анализа».
Я тяжело вздохнул, составление плана летело ко всем чертям. Впрочем, я понимал, чего бы я не сочинил, «порки» от Ратмиры Витольдовны мне не избежать. Пропесочит по первое число, успею я по своим наброскам составить убедительный план или нет.
Перепрыгивая через пару ступенек, поднялся на третий этаж, нашёл нужный класс. Навстречу поднялись здоровенные молодцы, с меня ростом, а то и выше на голову. Широкоплечие, косая сажень в плечах. И с равнодушным выражением лица. Нет, скорее снисходительным. Мол, чему этот заморыш может нас научить?
Я поставил портфель рядом, открыл учебник, пролистал. Обвёл взглядом класс, и каждый будто был занят своим делом. Темноволосая девушка, перебросив толстую косу на внушительный бюст, с интересом читала роман в толстой обложке, слюнявя палец каждый раз, чтобы перевернуть страницу, на среднем ряду в середине два парня, один рыжий, весь в веснушках, несмотря на зиму, второй блондин, бурно жестикулируя, болтали. А на задней парте, на «камчатке» ученик просто спал, положив стриженную голову на парту.
— Козлов, — я ткнул ручкой в классном журнале рядом с фамилией ученика, который получал сплошные пятёрки от Владлена. — Расскажи нам, что вы проходили на прошлом уроке.
— А мы контрольную писали, — даже не встав, нагло и равнодушно обронил парень.
— Козлов, поднимись вначале. Что ты развалился, как на диване у себя дома?
Молодой человек лениво привстал, показавшись во всей красе своей мощной фигуры. Перебрасывая во рту жвачку, и медленно двигая челюстями.
— Жвачку выбрось. Ты же на уроке, а не на танцульках. И расскажи, какие задачи были в контрольной?
Парень на удивление послушался, выплюнул бесформенный комок резинки на ладонь, и прилепил на столешницу. Потом вновь взглянул на меня с такой же ленцой в полуприкрытых глазах.
