Трудовые будни барышни-попаданки 5 (СИ) - Дэвлин Джейд

«Легат обещал содействие своего легиона в день мятежа, но за сутки отказался. Вы направлены на корабль изгнанников».

«Вы сообщили преторам, что родной брат императора закован в цепи. В решающий час брат появился перед гвардией, она признала вас лжецом, вы схвачены и в темнице».

«Молниеносный легион должен был захватить дворец императора, но военный трибун не пришел и не взбунтовал солдат. Вас ведут на казнь».

Мы постарались вспомнить все подробности агитации тех дней. И слухи о том, что в Сенате указ покойного императора о десятилетней солдатской службе. И слухи о том, что войска старшего брата императора идут на столицу, хотя это ложь. Постарались превратить любой временный успех в неизбежный провал. Надеялись, что игра кого-то отрезвит и посеет сомнения.

Что же касается Петруши, он совершенно вжился в роль героя из далеких степей. Жаловался, что не может выполнить поручение — передать доклад царю. И в итоге был вовлечен в заговор. Ему предложили войти в авангард, который захватит дворец. Конечно, он не альтернатива Якубовичу — операцию должен был возглавить один из офицеров Гвардейского экипажа. Но Петрушу приняли в Северное общество и решили использовать его таланты в решающий день.

— Эмма Марковна, когда же мне убегать прикажете? — озабоченно спрашивал парень во время очередной встречи в гостинице. Он сбрасывал тесную офицерскую форму — портные поспешили — и радостно грыз пряники, так как был сладкоежкой, а в приличном обществе такая страсть неуместна.

Я говорила Петру, что очень скоро его миссия окончится. А сама считала дни.

Девятое, десятое, одиннадцатое, двенадцатое. Город был полон слухами, все более тревожными. Из памяти прошлой жизни в голове зафиксировался треугольник: Константин — Николай — декабристы. В исторической реальности комбинация складывалась более интересная. Объяснялась она тем, что столица понемногу осознавала: Константин править не хочет. Но Николай был по-прежнему нежеланен, как заговорщикам, так и фрондерам-генералам.

Поэтому обсуждались самые разные кандидаты на трон. Например, Мария Федоровна — престарелая элита тосковала по временам Екатерины. Или Михаил Павлович — он ведь не присягал Константину. Называли даже Елизавету Алексеевну, которая пока что оставалась в Таганроге — слегла от горя.

И еще из Зимнего дворца до меня доходили слухи, касавшиеся моей особы. Я понимала, чего от меня хотят. Вернее, захотят в самое ближайшее время. И ждала.

Почти не отвлекалась на посторонние события — коммерческие, благотворительные, прочие. Медведь по-прежнему гостил в усадьбе — старец Серафим хотел дождаться развязки междуцарствия. Дядя котик и слуга активно сотрудничали со следствием — Миша обещал в рамках закона смягчить участь обоим за то, что помогли восстановить его доброе имя.

Настало утро 13 декабря. Сегодня Николай Палыч окончательно решит привести элиту к новой присяге. Себе. Потому что, как я помнила из истории, он уже узнал о заговоре — по крайней мере, о Южном обществе во 2-й армии.

А меня в два часа пополудни ждет на катке Наталья Рылеева с ребенком. На самом деле не ждет, но это будет для нее сюрприз.

— Маменька, а почему мы будем на Мойке кататься? — в очередной раз спросил Алеша.

Я сказала, что там много незнакомых детей, с которыми можно подружиться. Алешка, как и старший брат, был общительным и заулыбался.

Приехали на двух экипажах, с Лизонькой и Павловной. Очень возможно, что сегодня днем вернемся в усадьбу по отдельности.

Вот и Мойка, вот удобный дощатый спуск для маленьких деток, спасибо Мише. Вот Настя машет мне рукой и готова познакомить с супругой одного из лидеров завтрашнего восстания…

Но в эту минуту рядом с моим экипажем остановилась карета.

— Вот вы где, — услышала я знакомый голос…

Глава 59

Из кареты выскочил генерал-губернатор столицы Милорадович.

— Вот вы где, Эмма Марковна, — повторил он. — Вас ищут по всему Санкт-Петербургу!

— Как главную заговорщицу? — сказала я тихо, чтобы не услышала жена Рылеева.

— Конечно же нет, Эмма Марковна, — усмехнулся Милорадович. Правда, смех был нервно-напряженным. Смех человека, услышавшего о чем-то неприятном, о чем думает сам денно и нощно. — Вас ждут в Зимнем дворце.

Уфф… наконец-то. Но одно из самых важных дел сегодняшнего дня еще не завершено.

— Я освобожусь через четверть часа. Михаил Андреевич, вы можете подождать меня или отправиться в Зимний дворец. Он недалеко, я приеду скоро.

Генерал-губернатор взглянул на меня так, будто он наполнил стакан вином, опрокинул, а напиток не вылился. Не поспешить в царский дворец, если позвали, хуже, чем нарушить военный приказ.

— Понимаю ваше удивление, — продолжила я. — Но мои поступки — не каприз, не взбалмошность. Императрица призывает меня для разговора о судьбе династии?

Милорадович хотел сохранить на лице невозмутимость, но неудачно. Даже не смог покачать головой.

— Так вот, ближайшие пятнадцать минут я буду действовать для того, чтобы эти дни обошлись без кровопролития.

«И чтобы ты остался жить, дурак», — захотела добавить. Но не стала.

Какое-то время продолжалась битва взглядов. Милорадович пытался понять: шучу я, издеваюсь ли над ним? Я — убедить его, что намерена опоздать во дворец по достойной причине. И поступлю так, как считаю нужным.

— Маменька, мы пойдем кататься? — дернул меня за руку Алеша.

— Ты покатаешься с Лизонькой. Маменька поговорит с этой сударыней, — улыбнулась я. — Михаил Андреевич, у меня очень важный разговор.

И поспешила от удивленного Милорадовича к не менее удивленной Наталье Рылеевой, которая стояла рядом с двумя Настями и пыталась понять смысл нашего диалога.

Я почти не обманула Милорадовича — разговор с Натальей Рылеевой продолжался минут двадцать. Результатом я была довольна. После чего проследовала в карету к Михаилу Андреевичу.

Сказать, что в Зимнем дворце меня ждали, было бы недостаточно. Меня заждались Мария Федоровна и Николай Палыч. Третий брат отсутствовал. Я уже узнала, что до Варшавы он не доехал, а дежурил на промежуточной станции, чтобы получать депеши от Константина и отвечать на них как доверенное лицо маменьки и братика. Но на днях выехал в Петербург и ожидался ночью или ранним утром.

— Вам следовало поторопиться, — сказала Мария Федоровна властно-вежливым тоном.

Ну да, я должна попросить прощения, признать себя ветреной шалопайкой и пообещать больше никогда.

Вместо этого сказала:

— Извините, ваше императорство величество и ваше императорское высочество, поторопиться не смогла. А также извините за то, что намерена предложить вам свои условия.

Пожилая вдова-императрица взглянула на меня с еще большим удивлением, чем Милорадович. Но сдержалась. Николай Палыч перевел взгляд на мать и промолчал. Значит, можно говорить.

— Перед этим позвольте задать вопрос. Вы пригласили меня, чтобы узнать судьбу нового императора, — взгляд на Николая, — и династии вообще?

— Да, — бросила императрица, еще не решившая, гневаться или смириться.

— И я открою вам будущее. А также скажу, как предотвратить последствия, которые нежеланны ни вам, ни мне. Но во-первых, я заранее берусь отвечать не на любые ваши вопросы, а лишь по собственному выбору.

Пауза, два кивка.

— И во-вторых. То, что я скажу, касается не только династии Романовых, но и всей России. Будущее державы не является внутренним делом вашей семьи. Поэтому условие продолжения нашего разговора — участие в нем Государственного Совета и гвардейского генералитета. Тем паче и вельможи, и генералы уже приглашены во дворец для зачтения им царского Манифеста и уведомления о времени присяги. Пусть явятся чуть раньше. Послать за ними недолго.

Собеседники замерли, не столько в гневе, сколько в растерянности. И я лишь секунду спустя поняла почему.

Вот, Мушка, и еще один кирпичик в твою ясновидящую репутацию. Внезапный созыв Госсовета с генералитетом на этот вечер — история, о которой никак не могли заранее знать ни я, ни мой супруг. Ну а Манифест о повторной присяге Николаю Палычу — реальная тайна.