Оракул с Уолл-стрит 2 (СИ) - Тыналин Алим

— Но ведь исключение партнера — сложный юридический процесс, сэр? Особенно партнера-основателя.

Харрисон мрачно усмехнулся.

— Вы хорошо информированы, Стерлинг. Да, согласно нашему партнерскому соглашению 1907 года, даже при голосовании партнеров требуется формальное доказательство нарушения фидуциарных обязательств. Юристы уже работают над этим, но процесс займет время.

Он сделал паузу, изучающе глядя на меня.

— А тем временем, Паттерсон имеет доступ ко всем нашим документам, клиентским базам и финансовой информации. Понимаете, к чему я клоню?

— Вам нужно собрать доказательства его нарушений, прежде чем он успеет нанести еще больший ущерб, — ответил я.

— Именно. — Харрисон наклонился вперед. — И здесь мне понадобится ваша помощь, Стерлинг.

Я изобразил легкое удивление.

— Моя, сэр?

— Да. Вы молоды, амбициозны и, что важнее всего, обладаете аналитическим умом. К тому же Паттерсон не воспринимает вас как угрозу. Он считает вас простым аналитиком, моим протеже.

Харрисон открыл ящик стола и достал тонкую папку.

— Мне нужно, чтобы вы проверили эти транзакции, — он положил папку передо мной. — Это список клиентских счетов, которыми управлял Паттерсон за последние три месяца. Сравните их с общими отчетами по доходности. Ищите несоответствия, необычные снятия средств, перемещения между счетами.

Я взял папку, ощущая приятную тяжесть в руке. Это ценная информация, которой Харрисон не стал бы делиться с рядовым сотрудником.

— Также проверьте его коммуникации с клиентами, — продолжил Харрисон. — Мисс Петерсон предоставит вам доступ к архиву его переписки. Ищите намеки на встречи вне офиса, предложения особых условий, любые признаки того, что он пытается переманить клиентов.

— Понимаю, сэр. Но… — я сделал паузу, — разве мистер Паттерсон не заметит моего интереса к его документам?

Харрисон тонко улыбнулся.

— Не беспокойтесь. Паттерсон сейчас отстранен от повседневных операций фирмы. Формально он остается партнером до решения суда, но его доступ к клиентам и документам уже ограничен. — Он сделал еще глоток виски. — К тому же, он даже не подозревает о вашей настоящей роли в этом деле. Думает, что вы просто обрабатываете клиентские отчеты.

Я кивнул, мысленно отмечая, как удачно складываются обстоятельства. Получить официальный доступ к делам Паттерсона — это настоящая удача.

— Сколько у меня времени?

— Три дня, — ответил Харрисон. — В понедельник состоится предварительное слушание по иску об исключении. Нам нужны конкретные доказательства к этому времени.

— Приступаю немедленно, сэр.

Я уже развернулся к двери, когда Харрисон окликнул меня:

— И, Стерлинг… — он сделал паузу. — Я замечаю ваш потенциал. После всего этого, возможно, освободится место партнера.

Я позволил себе лишь легкий намек на улыбку.

— Благодарю за доверие, сэр. Я сделаю все возможное.

Покидая кабинет Харрисона, я чувствовал, как судьба делает очередной поворот в мою пользу. Невольно я оказался втянут в давнюю вражду между двумя титанами фирмы. И, что примечательно, пока от этого выигрывал только я.

С одной стороны, доказательства непорядочности Паттерсона, которые я соберу для Харрисона. С другой, доступ к внутренней финансовой кухне фирмы, который может оказаться бесценным, когда я решу основать собственную компанию.

А самое важное, намек на партнерство. Даже если я не планирую долго оставаться в «Харрисон и Партнеры», статус партнера значительно повысит мои шансы привлечь клиентов в будущем.

Я прижал к груди папку, переданную Харрисоном. Что ж, похоже, ближайшие дни мне предстоит провести, погрузившись в финансовую историю Паттерсона. Не самая приятная перспектива, но, несомненно, очень полезная.

И все это на фоне почти семи миллионов долларов, заработанных за два дня операции с UGI. Воистину, судьба улыбается тем, кто готов к ее подаркам.

Глава 28

Обыденность

Вернувшись в свой маленький кабинет, я положил папку на стол и устало потер глаза. День выдался невероятно насыщенным. Многомиллионная операция с UGI, противостояние Харрисона и Паттерсона, перспектива партнерства… События развивались с головокружительной скоростью.

Я только собрался просмотреть материалы, переданные Харрисоном, когда дверь распахнулась, и на пороге появился бледный, как мел, Томас Эдвардс.

— Стерлинг, — выпалил он, запинаясь, — мне нужна твоя помощь. Срочно.

Я внимательно посмотрел на коллегу-стажера. Эдвардс единственный, кто, как и я, пробивался из низов благодаря стипендии в Йеле, а не связям богатых родителей. Обычно собранный и уверенный, сейчас он выглядел совершенно растерянным.

— Что случилось, Эдвардс? — спросил я, жестом приглашая его войти.

Он плотно закрыл за собой дверь и буквально рухнул на стул напротив меня.

— Я в полной заднице, — прошептал он, оглядываясь, словно опасаясь, что его услышат. — Моррисон поручил мне управление портфелем братьев Дэвидсон на время своего отсутствия. А я… я почти все потерял.

Сэмюэл Моррисон один из старших маклеров, методичный, системный трейдер, практикующий технику «лесенки», каскадные ордера на покупку или продажу с разными ценовыми уровнями. Консервативный, но эффективный подход.

— Сколько? — коротко спросил я.

— Двадцать две тысячи из тридцати, — Эдвардс опустил голову. — Восемьдесят процентов их капитала. И Моррисон возвращается завтра утром.

Я присвистнул. По сегодняшним меркам это немалая сумма для семейного инвестиционного портфеля. Не миллионы, конечно, но потеря такой доли капитала могла стоить Эдвардсу не только работы в фирме, но и всей карьеры на Уолл-стрит.

— Как тебя угораздило? — я придвинул к себе блокнот. — Давай по порядку.

Эдвардс глубоко вздохнул, пытаясь собраться с мыслями.

— Я решил, что смогу увеличить доходность портфеля. Моррисон всегда слишком осторожен… А рынок сейчас бурлит, все акции растут. Я подумал… — он замолчал, осознавая всю глупость своих действий.

— Ты перешел на маржинальную торговлю, — закончил я за него.

Он кивнул, не поднимая глаз.

— Маржа пять к одному. Я вложил все в акции Radio Corporation, Western Union и American Telephone. Они стабильно росли последние недели. Но сегодня какой-то аналитик из First National опубликовал отчет о переоцененности телекоммуникационного сектора, и все рухнуло. Radio потеряла пятнадцать пунктов за час!

Я понимающе кивнул. Классическая ошибка новичка. Пытаться поймать волну роста, используя высокий леверидж, без должного анализа рисков и без стратегии выхода.

— Покажи мне подробный отчет по операциям, — сказал я. — Какие позиции еще открыты? Сколько наличных осталось?

Эдвардс протянул мне несколько листов, исписанных аккуратным почерком. Детальный журнал торговли за последние три дня, с указанием времени, цены и объема каждой операции.

Я внимательно изучал записи. Ситуация хуже, чем я предполагал.

Эдвардс не просто использовал маржинальное кредитование, он еще и концентрировал все средства в одном секторе, нарушая базовый принцип диверсификации. К тому же, он действовал импульсивно, реагируя на краткосрочные колебания рынка.

— Что ж, неприятно, но не смертельно, — наконец сказал я, закончив анализ. — У нас есть около восьми тысяч долларов капитала и маржинальный счет, который еще не достиг требования о довнесении средств. Мы можем это исправить.

— Как? — в голосе Эдвардса послышалась робкая надежда. — До завтрашних торгов осталось совсем немного.

Я взял чистый лист бумаги и начал быстро набрасывать план.

— Первое, что нужно понять: агрессивная стратегия — не значит безрассудная, — сказал я. — Даже при высоком риске должна быть система, расчет и защитные механизмы.

Я нарисовал схему, объясняющую правильный подход:

— Вот три основных ошибки, которые ты допустил. Первая. Концентрация в одном секторе. Вторая. Отсутствие стоп-лоссов. Третья. Слишком высокий леверидж без достаточного резерва.