Слуга Государев. Тетралогия (СИ) - Старый Денис

Я всё ещё считал его ушлым парнем, способным стать для меня очень важным помощником. Нет большей радости для начальника, если у него в подчинении есть помощник, которому что ни поручи – обязательно выкрутится, но сделает в срок и в полной мере. Если у меня будет таким Прохор… то готов ему и приплачивать, и двигать вместе с собой наверх, учить. Лишь бы только выполнял все поручения.

– Прохор! – окликнул я стрельца, когда он уже стал удаляться. – Прознай мне всё про ту девку чернявую, что была у моих покоев!

– А‑а! А мне больше иная приглянулась. Ну, та… – Прохор показал руками большой размер, определяя «красоту» Настасьи.

И вот же скотина! Такое выражение лица состроил… Впрочем, он такой же молодой, как и я. Пусть улыбается. А мой помощник должен ещё разбираться и в пикантных делах. Для чего? Мало ли, как жизнь устроится. Но вкусы у него, конечно… Или все вокруг будут считать, что как раз мой‑то вкус – странный? Ибо нравятся мне стройные, ничего тут не поделаешь.

– Бах! – прозвучал новый выстрел.

В этот раз прилёта по стене не было. Промахнулись, может, пороха мало сыпанули. А лучше – пусть бы у них ствол пушки разворотило.

Итак, что имеем по доходу? С учётом того, что у меня сто долей, то с одной вылазки я имею триста рублей, ну или, как все говорят, ефимок. Да, неплохо. Иметь стадо в тридцать хороших коров – наверное, уже очень даже существенный бизнес.

А вот если сравнивать с тем, сколько стоит одно кремниевое ружьё голландской выделки, так тут выходит около двадцати фузей. И вот такая малая цифра мне кажется недостаточной. Впрочем, достоверно стоимость фузей я пока и не знаю. Это так, с разговора с отцом. Но то, что производил он могло быть дешевле, чем привезти из Голландии.

Стрелецкое годовое жалование – шесть ли, семь ли рублей. И за один день те стрельцы, что участвовали, получат теперь заработок за полгода. Неплохо. Так что наверняка одним из главных вопросов на Военной Совете после вечерней службе будет не желоба какая, а именно возможность повторить успех.

Я даже не против, если только будет проведена разведка. Но напрямую участвовать в этом я уже, скорее всего, не буду. Хотя, может быть, и меньше чем стократную, но отстаивать свою долю необходимо. Согласен на шестьдесят долей за координацию отсюда, из Кремля. Нужно быть тут и держать крепко свою власть над стрельцами.

Получается, что мы используем этакую тактику множественных порезов: мелкими операциями наносим ущерб неприятелю. Остается в таком же ключе действовать дальше, ожидать, чтобы противник кровью истёк и оттого пошёл на все наши предложения.

Опасно… Не факт, что время работает на нас. И ещё нужно брать интендантскую службу, ну или что тут ее заменяет, под свой контроль. Ведь пока стрельцы питаются только тем, что привезли с собой. А кремлёвские склады, если они будут не подконтрольны, опустеют за день‑два. Даже не за неделю, о чём на собрании бояр говорил князь Долгоруков.

– Господу помолимся! Господи, помилуй… – басом выводил сам патриарх.

Служба шла к завершению.

Мне и в прошлой жизни нравилось посещать богослужения или хотя бы зайти в храм вне служб. Любил я этот аромат свечей, ладана. А поют! Пробирает. И если отринуть лишние мысли, то можно прочувствовать катарсис.

Но в этот раз я был далёк от озарений. Напряжение витало вместе с ароматом ладана и сожженных свечей. Да и многие отвлекали – и от того, чтобы наслаждаться службой, и от того, чтобы, если уж не случился катарсис, так хотя бы пораскинуть мозгами. Ведь оставалось ещё очень много вопросов, которые нужно обдумать.

Да только что ж ты будешь делать! Опять этот взгляд исподлобья от Настасьи. Да не только от неё. И не только в мою сторону. Видно, девицы, запертые в теремах, именно в церкви и видят хоть какую‑то свободу. Парадоксально. Ведь религия девиц и закрывает в теремах.

Наверное, сложно придумать то место, где незамужняя девушка могла бы хотя бы просто посмотреть на мужчину и не получить осуждения. Только в церкви, несмотря на то, что родители старались оттеснить своих дочерей в сторону, и можно было как бы невзначай остановить на ком свой взгляд. Ведь старшие понимали, что девушки будут высматривать себе женихов.

И одна девица, похоже, увидела жениха во мне. Метнулась мысль: побольше бы узнать про этого стряпчего у крюка, отца Настасьи. Какие возможности имеет, какое приданое даёт за своей дочкой.

– Бр‑р! – сказал я вслух и поморщился, словно лимон укусил.

Нет, если б Настасья поразила меня умом да огоньком в глазах, то и забыл бы я про иные, скажем так, неудобства. Но тогда бы это была не Настасья, а царица какая. А так… Рядом стоящая с Настасьей девушка – вот кого бы я увидел сегодня ночью, если придётся хоть немного поспать. Анна… Хороша девка.

– Проповедь мою пастырскую услышьте! – закончилась служба, и, конечно же, патриарх не преминул продвинуть свою информационную повестку.

Я, было дело, навострил уши послушать, что скажет владыко, но…

Опять не дали послушать. Насторожился, когда увидел, что в мою сторону настойчиво пробивается мужик в рясе. Меньше всего в этом человеке я видел монаха. Уверенный взгляд, чёткие и выверенные движения – это то, что отличает военного человека и в этом времени, и в последующих столетиях.

Я подошёл ближе к колонне, отмечавшей здесь середину внутреннего пространства. В голове уже вырисовывалась картина, как я буду противостоять этому бойцу в рясе.

Рядом стояли и полковник Глебов, и мои сотники. И все они смотрели только на патриарха и ждали пастырского слова от владыки. Я сделал ещё один шаг, одним плечом прячась за колонну, одно отточенное движение – и из рукава кафтана скользнул в руку нож.

Монах, оставаясь от меня всего лишь в метрах двух, застыл – между ним и мной ещё стояли, толпясь в тесноте церкви, четверо. Теперь он стоял, не сводя с меня взгляда – и в его глазах я читал понимание и решимость.

От автора :

Медик попадает в тело офицера перед Русско‑японской войной. Сражения на суше, будущие белые и красные. И немного мозгов.

Новая АИ от Емельянова и Савинова – https://author.today/work/392235

Глава 7

Москва

14 мая 1682 года

С хмурым лицом монах, направляющийся ко мне, показал свои руки, раскрыл ладони, приподнял сначала один рукав рясы, потом второй. Демонстрировал, что без оружия и что мои опасения напрасны.

Конечно… Ага! Поверил. Для хорошо подготовленного бойца даже ноготь – уже оружие. Не Говоря о том, что есть кулаки, пальцы, ноги… Убить человека и без приспособлений можно сотней способов. А покалечить и того больше возможностей.

Ответить же тем же полноценно я не мог, да и не хотел. Чего это буду тут пантомимы разыгрывать? Тем более, что мне монах этот не сдался. Это я ему нужен. Но одну манипуляцию я все же продемонстрировал. Поправил тайный нож. Вложить нож в подкладку кафтана можно только при помощи второй руки. И я это сделал. Пусть знают, кому интересно, что я готов к сюрпризам даже в храме.

Вот только мыслил я категориями человека из будущего. Как только монах показал, что он безоружен и не имеет намерений меня убить, я понял, почему при этом он смотрел на меня с такой невероятной серьёзностью и даже обидой.

Ведь убийство в храме было просто невозможным. Нет, наверняка найдутся отморозки, которые пойдут и на такое преступление. Но этот монах был явно в свите патриарха. Так что, мыслил бы я категориями человека современного, и не потребовалось пантомим. Со мной хотят поговорить, а не убить меня. Или же ПОКА не убить меня.

Теперь он махнул рукой, показывая на выход из храма. Строит из себя немого властелина. Но ладно, я продолжил его пантомиму, показывая рукой в сторону патриарха: мол, как я могу уйти, когда патриарх так самозабвенно общается с паствой, доводит до людей своё видение проблемы. Мне надо, дескать, послушать.