Сирийский рубеж 4 (СИ) - Дорин Михаил

Я вывел вертолёт на расчётный курс. В зеркале заметил, как позади произошёл взрыв на склоне. Жёлтое пламя прорезало плотную серую массу воздуха. Похоже, на позиции боевиков было много боекомплекта, который и сдетонировал.

Но передышки не дали.

— Пуск справа! Отстрел!

Белый след резанул нависшие над нами облака. Ракета шла прямо на летевший рядом Ми-8. Тело вздрогнуло, будто током ударило.

Я резко качнул ручку управления влево и отдал вперёд. Вертолёт сразу начал просаживаться. Хвост начало заносить, но я успел выровнять вертолёт правой педалью, чтобы его не закрутило.

— Отстрел, отстрел! — продолжал голосить Максут по внутренней связи.

Ракета как появилась резко, так и ушла от нас в сторону.

Пока от вертолёта отделялась яркая завеса ложных целей, я поднял рычаг шаг‑газ, чтобы добавить тягу. Надо маневрировать быстро и аккуратно, чтобы не влететь в облако.

— Ловушки! — кто-то громко крикнул в эфир.

И так продолжалось ещё несколько минут. Манёвр за манёвром, прикрывая Ми-8 от ударов с земли. Если успевали, то уничтожали все огневые точки на нашем пути.

Пот стекал по вискам. Тёплый и солёный, он даже попал мне на уголок рта. Привкус не самый приятный.

Сознание будто дробилось: одна часть управляет, вторая думает о погоде, третья о том, что где‑то в штабе кто‑то сейчас кофе пьёт, не ведая, что ты здесь идёшь по грани.

Наконец, внизу разошлась мгла, и проступил пустырь — точка высадки.

— Готовим площадку, — произнёс я и начал ускоряться.

Ми-8 начали выполнять виражи, а вторая пара Ми-24, заняв высоту чуть выше, прикрывала их.

— 302-й, я 323-й. Высота 200 метров. Полёт спокоен, земля просматривается, — доложил ведущий моей ведомой пары.

— Понял. Обрабатываем пока, — произнёс я.

Тут же из строения справа по нам открыли огонь. Я быстро дал ведомому команду отвернуть, а сами начали заходить на цель.

— Каменная арка. Оттуда работает, — подсказал Максим.

Резко развернул вертолёт в сторону арки. Оттуда как раз и проступали вспышки от выстрелов.

Навёл машину носом на цель. «Главный» включён, а пушка уже готова к использованию.

— Атака! — скомандовал я, дав очередь.

Вертолёт тряхнуло и слегка затормозило. Ручку управления удержал на боевом курсе. Очередь легла ровно в арку. Серое облако попыталось скрыть, что строение «схлопнулось» внутрь, разбрасывая пыль и огонь.

— Поддержите нас хотя бы десять минут! — прохрипел кто-то в эфир на арабском.

— Я 11-й. Скоро к вам подойдёт поддержка, — отвечал ему другой.

11-й — это был командир группы, которая заходила в город с юго-востока. Что происходило на других участках не было отчётливо видно. Весь город был в чёрных клубах дыма, а со всех сторон были видны яркие вспышки от взрывов.

— Я 15-й. Ну сколько можно⁈ Я потерял уже 10 человек. Нужна помощь, — надрывался кто-то из сирийцев.

Судя по голосу это тот, который просил и до этого о поддержке.

— 15-й, не истери! Помощь идёт, — отвечал им командир.

Пока я выполнил ещё один вираж, в эфире только и были слышны просьбы о помощи.

— Это не просто так разговор. Дайте подмогу. У меня вся техника сожжена. Отступать некуда. Я зажат здесь на окраине. Нам долго не продержаться…

В голосе слышалась безнадёга. Даже помехи не могли её заглушить. На фоне были слышны взрывы и выстрелы. Потом эфир обрезало рывком.

— Командир… там взвод сирийцев. Шесть километров отсюда на юго‑восток. Их там просто давят.

В эфире снова прорезался порывистый вопль:

— … если помощи не будет сейчас, всё — конец!

Ещё один вираж, и Ми-8 приступили к высадке. Первая «пчёлка» уже на посадочной прямой перед касанием. Винты поднимают вверх пыль и камни, а боковая дверь вертолёта уже открыта.

— Высадку произвёл. Взлетаю, — доложил первый вертолёт.

Следом уже заходили ещё двое. Бойцы сирийской армии с ходу устремились к развалинам на окраине города и быстро начали занимать позиции.

А эфир так и продолжал наполняться просьбами о помощи.

— Ну я же слышу вертолёты. Дайте им команду подойти. Хоть просто пройти над нами… — обречённо продолжил запрашивать помощь сирийский командир.

— Я 11-й. Вертушкам запрещено туда подходить. В том районе большое скопление ПВО. Держитесь, к вам пойдёт подмога, — попытался успокоить окружённых командир.

Тут вновь по внутренней связи вышел Заварзин. Его голос дрогнул, не пряча сострадания:

— Сан Саныч, они не выдержат без нас.

Глава 4

Эфир раскалялся. Я чувствовал, как у меня начинают гореть уши от постоянных докладов. Абстрагироваться от бедственного положения группы на юго-восточной окраине города было невозможно. Радиообмен продолжал наполняться звуками шипения, громкими криками и командами. И каждая фраза, сказанная в эфире, становилась непереводимой смесью русского и арабского.

— Я сказал, нужна поддержка! — рвал связку сирийский голос, становившийся хриплым и сорванным.

В это время четвёртый борт Ми-8 заканчивал высадку. Однако, его товарищ начал слишком рано заходить на посадку. Я вывел вертолёт из разворота и увидел не самую приятную картину. Ощущение такое, что пятый заходящий сейчас сверху сядет на вертолёт, который ещё не высадил весь десант.

— 204-й, высадку произвёл. Взлетаю…

— Запретил, 204-й! На земле, — громко сказал я в эфир.

— Принял, — ответил сирийский лётчик с некоторым недоумением в голосе.

Я же продолжил «разруливать» ситуацию, при этом осматривая общую обстановку вокруг площадки.

— 205-й сместись-сместись. На голову четвёртому сядешь, — вышел я в эфир.

— Понял, вижу.

И пока всё проходило штатно и без нервов, на другом конце города продолжалась самая настоящая мясорубка. Доклады сыпались один за другим.

— Я 14-й, у меня БМП подбили последнюю. Выйти не могу…

— 14-й, продвигайся к 15-му и выходите в направлении высоты 939. В направлении высоты.

— Да куда я пойду! Меня с четырёх сторон окружили. Я голову не могу поднять, — продолжали докладывать сирийцы.

— 11-й, я 15-й. Пришлите к нам хоть кого-нибудь. Направьте авиацию. Дайте мне связаться с ними. Дайте их канал для связи. Мы их наведём.

— 15-й, успокойся. Некого мне тебе послать. Держись сколько можешь, а потом отходи. Нет у нас авиации для вас.

Заварзин расстроено выдохнул, нажав кнопку выхода на внутреннюю связь. Понятно, что парням надо помочь. Но у нас своя задача.

— Командир, что делаем? — спросил Максут, пока мы выполняли очередной вираж над площадкой.

К этому времени уже и пятый вертолёт выгрузил десант, готовясь выполнить взлёт.

— У нас есть приказ. Прикрываем высадку. Здесь тоже люди.

Ещё один манёвр, и я уловил движение внизу.

Сначала будто мираж: серый ящик на окраине города среди развалин. Но потом мозг дорисовал, что же там сокрыто. Настоящая зенитная установка.

Бронированный корпус, стволы смотрят в небо. Если она откроет огонь, то Ми‑8 разорвёт на части.

Но и это не всё. В нескольких сотнях метрах появились трое с огромной трубой, забравшись на разломанную крышу.

— 325-й, влево уйди! — громко сказал я.

— У меня уже несколько убитых. Сколько можно ждать помощь⁈ — перебил моё сообщение доклад с земли.

И этого хватило, чтобы мой ведомый не расслышал предупреждение.

— Слева работают! — громко повторил я, разворачивая вертолёт.

— Вижу зенитку! Под аркой, ближе к складам! — сорвалось у экипажа Ми-8, который только что взлетел.

Очередь снарядов из зенитной установки ударила в направлении вертолёта Бородина и Чёрного. Как он успел сманеврировать, мне было не ясно.

— Ушёл-ушёл. Вижу троих на крыше. Атакую! — доложил ведомый.

Слова ведомого слились с громкими докладами сирийцев:

— … меня выдавливают! Выдавливают…

— … потерял ещё двоих!

Я резко развернул вертолёт в направлении зенитной установки. Правую педаль отклонил почти до упора, чтобы выйти быстрее на боевой курс.