Сирийский рубеж 4 (СИ) - Дорин Михаил

— Цель вижу, — доложил я, когда центральная точка на прицеле совместилась с зенитной установкой.

Палец уже откинул предохранительный колпак с кнопки РС. Цель была перед глазами.

— Атака!

Короткая очередь из пушки заставила вертолёт затрястись. Воздух рассекли снаряды, летевшие в направлении цели.

Несколько секунд, и очередь снарядов из пушки раскроила землю вокруг зенитки. Вокруг позиции всё начало взрываться и погрузилось в облако тёмного дыма.

— Ухожу влево, — доложил я, проносясь под нижним краем облачности.

— Принял, 302-й. Я вправо ушёл, — произнёс мой ведомый, который тоже отработал успешно.

— … 15-й, докладывай. 15-й, на связь 11-му…

Ни криков, ни взрывов. Только чёрная пустота в эфире.

Я развернул машину на второй заход.

ЗСУ уже не шевелилась, а её позиции уже не было видно. В это время взлетал и последний Ми‑8. Не торопясь и как-то уж слишком буднично. Ощущение такое, что экипаж даже не слышал, что происходит вокруг.

И вновь всё не так однозначно. Десант уже вступил в бой. Было заметно, как бойцы постепенно продвигаются среди развалин в направлении северного сектора города. Ми-8 только-только оторвался от земли и уже начал уходить на обратный маршрут.

Я чуть снизился, чтобы пристроится к нему справа и сопроводить дальше.

— 302-й, ещё установка. Ещё установка. Накрыть не можем. Не можем! — затараторил в эфир командир десанта.

— 206-й, влево ухожу, — произнёс я, но там как раз был мой ведомый.

Таким манёвром он сейчас его зацепит. Как будто не смотрит по сторонам совершенно.

— Я слева! Я слева! — громко произнёс ив эфир Бородин.

— 325-й, продолжай вираж. Не снижайся, — громко дал я команду ведомому, пока Ми-8 продолжал разворот.

Пушкой до зенитки не дотянуться, а на пуск управляемой ракеты нет времени. Я успел переключить тумблер в положение НРС, чтобы атаковать НАРами.

— Цель по курсу, — доложил Заварзин.

Впереди начала работать ещё одна зенитка. Ми-8 не стал выравниваться и ушёл влево, но его сейчас достанут. А если не достанут, он может зацепить моего ведомого. Каждая вспышка внизу — как удар молотком в висок. Времени на решение нет совсем.

— Цель вижу. Пуск! — громко сказал я в эфир, нажимая кнопку РС.

Вертолёт чуть вздрогнул, и ракеты вышли из блоков, заполнив перед нами всё пространство сизым дымом. Вниз, к выжженному пустырю, рванул плотный веер НАРов.

Огненные стрелы рассекли небо, и через секунду земля вспыхнула серыми фонтанами. Взрывы легли клином вокруг позиции установки.

ЗСУ дёрнулась, словно ошпаренный зверь. Вспыхнул ослепительный язык пламени. Башню вмиг разорвало изнутри, и стволы, ещё мгновение назад устремлённые к небу, покосились. Тёмный корпус рассыпался и рухнул, обдав окрестности чёрным дымом.

— Цель поражена, — выдохнул я, и в горле пересохло так, что слова прозвучали хрипом.

Снизу на фоне серого облачного свода уходил в набор шестой Ми‑8. Ещё минуту назад он академично разворачивался над местом высадки. Теперь же, тяжёлым рывком поднимался в воздух будто усталый кит.

— 302-й, 201-му, высадку произвели. Ушли по обратному! — радостно доложил ведущий группы Ми-8.

— Принял, — ответил я коротко, не разделяя радость с сирийскими товарищами.

Через минуту опасная зона осталась позади. Группа Ми-8 наконец набрала высоту над дорогой, ведущей через горный хребет.

Задача была выполнена, но в эфире не умолкали.

Из эфира неслись уже просто сломанные фразы:

–15-й, ответь 11-му. 15-й, на связь.

— 11-й, ну сколько ещё ждать. Где подмога? Где техника?

— 15-й, колонна к вам вышла, но её заблокировали.

Внутри тела что‑то сжалось: та точка, где обычная осторожность переходит в осознание необходимости отдельных действий.

Я всё ещё слышал чужие голоса, которые уже давно не умещались в голове.

Сирийцы, зажаты в городе. Где‑то там, в клубах чёрного дыма, они всё ещё пытались держать оборону.

— … мы зажаты! Я пятнадцатый, слышите⁈ У нас нет прикрытия! Они давят нас! Давят!

Эти голоса сливались с треском помех.

Я сжал зубы, глядя на горизонт. Пальцы сдвинулись на рукоятке, чтобы выйти в эфир.

В воздухе в это время висел ретранслятор, через который можно было выйти на связь с командным пунктом.

— 715-й, я 302-й. Задание выполнил, «пчёлы» уходят. Готов оказать поддержку пятнадцатому.

— Понял, 302-й, — ответили с борта ретранслятора.

И вновь пауза, нарушаемая отдельными докладами. Только треск эфира, только далекие чужие голоса. И сердцебиение в висках.

Потом прозвучал сухой голос экипажа ретранслятора.

— 302-й, запретили. Возвращайтесь на Тифор.

Я замер, будто в грудь ударили кулаком. Злость не пришла сразу. Сначала ощутил пустоту и небольшой холодок.

Ми‑8 уже тянулись полосой к северо‑западу. Я и ведомый экипаж 325-го прикрывали слева и справа, держась чуть сзади. С каждой секундой доклады сирийцев уходили в рваные помехи, а потом и вовсе растворились.

И тогда тишина в эфире стала тяжелее самого боя.

— 302-й, 715-му. С Тифора запрашивают как вы приняли команду.

— Отчётливо команду принял, — процедил я сквозь зубы.

Я выровнял машину. Слева город дымил, словно огромный паровоз.

Серое небо давило, как бетонная крышка. Облака висели низко и свисали тяжелыми складками. Видимость не больше пяти километров, всё в серо‑жёлтой дымке.

Доклады в эфире вновь начали резать слух.

— С четырёх сторон. С четырёх! — голос на арабском срывался в хрип.

— Командир, 15-й в районе садов Пальмиры. Мы сейчас в 10 километрах, — сказал по внутренней связи Заварзин.

— Я знаю. Что ещё скажешь?

— Эм… к работе готов, — ответил мне Максут.

— Не сомневался, — произнёс я, отклоняя ручку управления вправо и начиная выполнять разворот.

Сады находятся к востоку от Пальмиры. Там нет улиц, где можно спрятаться. Только низкие постройки ферм, пальмовые выжженные рощи и голая равнина. Если зажали с четырёх сторон — второго шанса не будет.

— 715-й, 302-му. Запросите повторное разрешение на отход в район садов Пальмиры. Готовы оказать поддержку.

— Передаю, 302-й.

Но ответ был прежний. Я в этом и не сомневался.

— 302-й, запретили работать.

Руки похолодели, хотя кабина была горячей от приборов. В висках стучало.

И тут в наушниках отозвался голос позади:

— 325-й, готов к работе. — спокойно сказал мой ведомый Бородин.

Ни капли сомнения, только твёрдость в словах.

И почти сразу прорезался голос 323-го. Это был ведущей второй пары, прикрывающей Ми-8.

— Мы тоже готовы.

Я глотнул воздух. Почувствовал, как решимость стала чем‑то осязаемым, будто оружие в руке.

— Принял. 323-й, работайте дальше с группой. 325-й, разрешил пристроиться справа, — сказал я, и резко выровнял вертолёт в направлении Садов Пальмиры.

— 323-й, принял. Хорошей работы, — спокойно ответил ведущий второй пары.

— Спасибо.

Вертолёт тут же окатило мутным воздухом. Ведомый продолжал разворот и быстро пристроился справа от меня.

— Справа в строю, — доложил Бородин.

Серая пелена дымки рассеялась, и через пару минут передо мной развернулась равнина садов Пальмиры.

Блеклый жёлто‑бурый песок, редкие бетонные коробки бывших ферм, кое‑где пальмы-останки. Но главное — дым над низинами и вспышки выстрелов. Кроме лесного массива здесь были редкие угольно‑чёрные строения, а на горизонте виднелись разрывы и подступающие отдельные машины и бронетехника.

— 15-й, ответь 302-му. 15-й, ответь 302-му, — продолжал я запрашивать окружённых.

Без связи с окружёнными атаковать рискованно. А если противник подошёл вплотную то и вдвойне. Разлёт НАРов не оставит шансов как боевикам, так и правительственным войскам.

— Вижу их. Цели слишком близко, — сказал мне Заварзин.

Я различил очаг боя. Небольшая сирийская группа, пленённая редкими деревьями и стеной полуразрушенного строения. С одной стороны по ним давил отряд пикапов и бронемашин, с другой — ещё больше людей, пехота с пулемётами и миномётами, закрывающая кольцо. Они были как два удава, смыкающиеся полукругом.