Оракул с Уолл-стрит (СИ) - Тыналин Алим

Он провел меня в хранилище, расположенное в подвальном помещении банка. Массивная стальная дверь, решетчатые перегородки, вооруженная охрана. Все внушало доверие к безопасности этого места.

— Вот эта секция предназначена для наших VIP-клиентов, — Бейкер указал на ряд крупных ячеек в дальнем углу хранилища. — Каждая ячейка оснащена двойным замком. Один ключ у вас, другой — у банка. Для доступа требуются оба ключа и ваша подпись.

Я внимательно осмотрел предложенную ячейку. Достаточно большая, чтобы вместить значительные суммы наличных или ценные бумаги.

— Это подойдет, — кивнул я. — Каковы условия аренды?

— Пятьсот долларов в год для ячейки такого размера. Для клиентов с депозитами свыше десяти тысяч долларов мы предлагаем скидку в пятьдесят процентов.

— Я открою депозит, — решил я, видя в этом дополнительный способ диверсификации активов. — Скажем, на двадцать тысяч долларов.

Мы завершили все формальности в кабинете Бейкера. Я подписал договор аренды, открыл депозитный счет и получил ключ от ячейки.

— Если вы хотите воспользоваться ячейкой прямо сейчас, я могу предоставить вам отдельную комнату для подготовки ваших ценностей, — предложил Бейкер.

— Это было бы идеально, — согласился я.

В уединенной комнате для клиентов я быстро достал из портфеля двести тысяч долларов наличными. Две трети суммы, принесенной с собой. Упаковав их в специальные банковские конверты, я вернулся в хранилище и поместил деньги в арендованную ячейку.

Оставшиеся сто тысяч предназначались для другой цели. После завершения текущих дел у меня оставался еще час до встречи с Прескоттом, и я мог успеть сделать это.

Выйдя из Morgan Guaranty Trust, я ощутил странное умиротворение. С каждым шагом система защиты моего капитала становилась сложнее и надежнее.

Золото в Швейцарии, наличные в сейфовых ячейках разных банков, инвестиционные счета под разными именами — фундамент финансовой крепости, которая должна выстоять во время грядущего краха.

Ситуация требовала двойного подхода. С одной стороны, я накапливал защищенные активы в предвидении краха. Но с другой стороны, игнорировать текущий бычий рынок было бы непростительной ошибкой.

До октября 1929 года оставалось больше года, и этот период предоставлял уникальную возможность для агрессивного наращивания капитала. Рынок находился в последней, самой иррациональной и потенциально самой прибыльной фазе подъема.

Поймав такси, я назвал адрес брокерской конторы «Фергюсон и Партнеры» на Ректор-стрит. Эта небольшая, но уважаемая фирма специализировалась на более рискованных инвестициях, чем чопорные конторы вроде «Адамс и Сыновья». Идеальный выбор для того, что я задумал.

— Мистер Грей, рад вас видеть, — Томас Фергюсон, невысокий энергичный мужчина с проницательными глазами и вечно растрепанными рыжеватыми волосами, приветствовал меня в кабинете. — Не ожидал увидеть вас так скоро после нашей операции с Consolidated Oil.

— Новые возможности требуют быстрых решений, — я опустился в кресло напротив него. — У меня есть сто тысяч долларов для краткосрочных, агрессивных инвестиций. Максимальное плечо, максимальная доходность, временной горизонт не более шести-восьми месяцев.

Фергюсон заинтересованно подался вперед:

— Вы настроены решительно, мистер Грей. Обычно вы более осмотрительны со своими активами.

Я еле заметно усмехнулся:

— Иногда нужно использовать волну, пока она на подъеме. Я планирую полностью закрыть эти позиции не позднее весны следующего года.

Фергюсон понимающе кивнул:

— Шесть-восемь месяцев… значит, вы тоже чувствуете, что рынок не вечно будет расти такими темпами?

— Скажем так, я предпочитаю фиксировать прибыль вовремя.

На самом деле я точно знал, что к лету 1929 года рынок достигнет своего исторического пика, после которого начнется постепенное снижение, перерастающее в крах осенью. Значит, весна это идеальный момент для выхода из агрессивных позиций.

— И какие секторы вас интересуют? — Фергюсон достал блокнот и карандаш.

— Я выделил пять направлений, — я открыл свой портфель и извлек тщательно подготовленный список. — Первое. Радиотехнологии. RCA сейчас торгуется около четырехсот двадцати долларов за акцию, но к весне может достигнуть пятисот с половиной. Я хочу купить сто акций с максимальным кредитным плечом.

Фергюсон присвистнул:

— Это позиция почти в пятьдесят тысяч долларов при десятипроцентном обеспечении. И довольно оптимистичный прогноз цены.

— RCA лидер самого горячего сектора, — ответил я. — Они монополизировали патенты на радиовещание, а теперь активно внедряются в кинотеатры со звуковыми системами. Добавьте сюда всеобщую одержимость радио, и вы получите идеальный спекулятивный инструмент.

Я не стал уточнять, что RCA станет одной из акций, которые рухнут наиболее драматично во время краха, потеряв более девяносто пять процентов стоимости. Но до весны она действительно будет расти стремительными темпами.

— Второе направление, — продолжил я, — автомобильные компании второго эшелона. General Motors и Ford уже достигли высоких оценок, но такие производители как Nash Motors и Hudson все еще недооценены. Двадцать тысяч на них, с равным распределением.

— Это более консервативный выбор, — заметил Фергюсон, записывая. — Они растут медленнее, чем технологические компании.

— Но демонстрируют стабильное увеличение объемов производства каждый квартал. А самое важное, они активно развивают потребительское кредитование. Все больше американцев покупают автомобили в рассрочку, что создает дополнительный рычаг для роста продаж.

Я не упомянул, что именно эта кредитная модель станет одной из причин коллапса автомобильного рынка в 1930-м году, когда массовые увольнения приведут к невозможности обслуживать автокредиты.

— Третье направление. Инвестиционные трасты, — продолжил я. — Особенно Goldman Sachs Trading Corporation и Shenandoah Corporation. Пятнадцать тысяч на них, снова с максимальным плечом.

Фергюсон поднял брови:

— Это очень агрессивный выбор, мистер Грей. Инвестиционные трасты сами используют левередж для покупки акций. Вкладываясь в них с маржинальным кредитом, вы фактически получаете двойное плечо.

— Именно, — я кивнул. — Двойной рычаг означает экспоненциальный рост при продолжающемся подъеме рынка. Конечно, риски пропорционально выше, но именно поэтому я ограничиваю временной горизонт этих инвестиций.

Я знал, что Goldman Sachs Trading Corporation станет символом спекулятивного безумия конца 1920-х. В декабре 1928 года компания преобразуется в закрытый инвестиционный фонд с капиталом в сто миллионов долларов.

К 1932 году траст потеряет девяносто девять процентов стоимости. Но до этого в течение нескольких месяцев акции будут расти стремительными темпами, подогреваемые верой инвесторов в непогрешимость Goldman Sachs.

— Четвертое направление. Коммунальные предприятия Флориды и Калифорнии, — продолжил я. — Electric Bond and Share Company, особенно их подразделения в растущих регионах. Десять тысяч.

— Коммунальные компании? — Фергюсон выглядел удивленным. — Это же обычно консервативные инвестиции.

— Не в случае с Florida Power Light и California Electric. Эти штаты переживают строительный бум, население растет экспоненциально. Коммунальные компании там демонстрируют темпы роста, больше похожие на технологические стартапы, чем на традиционных поставщиков электроэнергии.

Я не упомянул, что флоридский бум скоро закончится катастрофическим обвалом цен на недвижимость, а калифорнийские коммунальные предприятия погрязнут в долгах. Но до этого их акции вырастут еще как минимум на сорок-пятьдесят процентов

— И последнее, — завершил я, — совсем спекулятивная позиция. Пять тысяч долларов в Manhattan Electrical Supply Company.

— Никогда о них не слышал, — признался Фергюсон.

— Небольшая компания, производящая электрические компоненты. Недавно они получили крупный контракт на поставку оборудования для новой системы электрификации железных дорог Пенсильвании. Информация еще не отражена в цене акций.