Оракул с Уолл-стрит (СИ) - Тыналин Алим

Прескотт внимательно смотрел на меня, слегка постукивая пальцами по столу.

— Убедительно, — сказал он наконец. — Хотя большинство аналитиков сейчас рекомендуют сокращать позиции в сырьевом секторе в пользу промышленных акций.

— Большинство аналитиков следуют текущему тренду, — осторожно заметил я. — Я предпочитаю смотреть немного дальше горизонта.

Это рискованная фраза, но она точно отражала мой подход. И, судя по мимолетной улыбке Прескотта, он оценил такую позицию.

— Что ж, давайте посмотрим остальные рекомендации, — он перевернул страницу. — Для семьи Кромвель вы предлагаете увеличить долю телефонных компаний и электроэнергетики. Почему?

— Несколько причин, — я наклонился ближе к столу. — Во-первых, эти секторы демонстрируют стабильный рост независимо от экономических колебаний. Люди не перестают пользоваться электричеством и телефоном даже в периоды нестабильности. Во-вторых, эти компании имеют предсказуемые денежные потоки благодаря регулируемым тарифам и долгосрочным контрактам.

Я раскрыл дополнительную диаграмму, которую подготовил специально для этого разговора.

— Но самое интересное здесь. Рост их капитальных затрат. ATT и General Electric инвестируют огромные суммы в расширение инфраструктуры. Это закладывает фундамент для доминирования на протяжении десятилетий, вне зависимости от краткосрочных рыночных колебаний.

Прескотт изучал диаграмму с явным интересом.

— Ваш подход заметно отличается от того, что я вижу у других аналитиков, — сказал он. — Другие сейчас смотрят исключительно на текущую прибыль и темпы роста, игнорируя фундаментальные факторы и долгосрочные перспективы.

Он сделал паузу, словно взвешивая следующие слова.

— Знаете, Стерлинг, это напоминает мне подход, который был популярен до войны. Анализ, основанный на реальных активах и доходах, а не на спекулятивных ожиданиях. Интересно, где молодой человек вроде вас мог усвоить такие традиционные методы?

Вопрос не праздный. Я чувствовал, что Прескотт действительно интересуется моим мировоззрением.

— От отца, — ответил я, используя историю настоящего Уильяма. — Он всегда говорил, что рынок может игнорировать фундаментальные показатели довольно долго, но в конечном счете именно они определяют истинную стоимость компании.

Выражение Прескотта смягчилось.

— Мудрый человек был ваш отец. Жаль, что таких становится все меньше. — Он перевернул еще несколько страниц, просматривая мои рекомендации для других клиентов. — В целом, я согласен с вашим анализом. Особенно меня впечатлила детализация по облигационному портфелю Паркеров. Немногие молодые аналитики уделяют такое внимание распределению по срокам погашения.

— Диверсификация по срокам не менее важна, чем диверсификация по эмитентам, — заметил я. — Особенно учитывая текущую политику Федеральной резервной системы.

Прескотт резко поднял взгляд:

— А что именно в политике ФРС привлекло ваше внимание?

Это еще один тест, и я должен был быть особенно осторожен.

В начале 1928 года ФРС начала постепенно повышать процентные ставки, пытаясь охладить спекулятивный пыл на рынке. Это один из факторов, который в итоге спровоцировал крах 1929 года, но в текущий момент мало кто обращал на это внимание.

— Последние три повышения ставки, — сказал я. — Бенджамин Стронг явно обеспокоен ростом объема маржинальных кредитов. Если ФРС продолжит ужесточение денежно-кредитной политики, это может существенно повлиять на стоимость облигаций с длительным сроком погашения.

Прескотт смотрел на меня с новым интересом:

— Не многие обращают внимание на такие тонкости. — Он закрыл папку. — Что ж, Стерлинг, должен признать, что ваша работа превзошла мои ожидания. Я предложу некоторым из моих клиентов взять на вооружение ваши рекомендации.

Он встал из-за стола и подошел к небольшому бару в углу кабинета.

— Кофе?

— С удовольствием, — ответил я, немного удивленный этим неформальным жестом.

Прескотт собственноручно налил две чашки и вернулся к столу.

— У меня есть для вас два новости, — сказал он. — Первая. Уильям Вандербильт был весьма впечатлен нашей предыдущей встречей. Настолько, что пригласил нас обоих в свое поместье в Саутгемптоне в эти выходные. Небольшой прием для избранного круга. Вы же не забыли об этом?

Я скрыл удивление. Приглашение в дом Вандербильта было знаком исключительного признания. Я думал, что это просто любезность с его стороны. Во время нашей прошлой встречи.

— Это большая честь, — сказал я сдержанно.

— Действительно, — кивнул Прескотт. — Вандербильты редко впускают новые лица в свой круг. Ваш совет относительно National Aircraft, очевидно, произвел на него сильное впечатление.

Он сделал глоток кофе, прежде чем продолжить:

— Вторая новость. Я решил увеличить вашу долю в комиссионных от управления этими портфелями. Вместо изначальных двух с половиной процентов вы будете получать три с половиной. Учитывая размер активов под управлением, это существенное повышение.

Теперь я действительно был удивлен. Повышение комиссионных на целый процентный пункт — это неслыханная щедрость для Прескотта, известного своей расчетливостью.

— Благодарю за доверие, сэр. Я постараюсь его оправдать.

— Я не сомневаюсь в этом, — Прескотт отставил чашку. — Теперь о практической стороне. В среду нам предстоит встреча с семьей Паркер. Я хочу, чтобы вы лично представили свои рекомендации.

Он достал из ящика стола еще одну папку.

— Это полная информация о них: история семьи, источники состояния, личные предпочтения в инвестициях. Изучите внимательно. Паркеры люди старой школы, они ценят персональный подход.

Я принял папку, отметив ее внушительную толщину.

— Какие-нибудь особенности, на которые стоит обратить внимание?

— Да, — Прескотт на мгновение задумался. — Джеймс Паркер-старший обладает почти сверхъестественной интуицией в отношении долгосрочных экономических трендов. В 1906 году он вывел большую часть средств из рынка за месяц до «паники банкиров». То же самое в 1920-м, перед послевоенной рецессией.

Эта информация заинтересовала меня. Человек с таким чутьем на рыночные циклы мог стать ценным союзником в моей подготовке к краху 1929 года.

— И что он думает о текущей ситуации? — спросил я, стараясь, чтобы вопрос прозвучал непринужденно.

Прескотт слегка улыбнулся:

— Он осторожен. Очень осторожен. За последние шесть месяцев Паркеры заметно сократили позиции в акциях, увеличив долю муниципальных облигаций и золота.

Значит, я был не единственным, кто чувствовал приближение бури. Даже без знания будущего некоторые опытные инвесторы замечали признаки перегрева рынка.

— Кстати, — как бы между делом добавил Прескотт, — я слышал, вы интересуетесь историей Continental Trust. Коллекционируете данные о финансовых холдингах двадцатых годов?

Вопрос был задан небрежно, но я мгновенно насторожился. Прескотт явно знал о моем интересе к компании, причастной к смерти отца настоящего Уильяма.

— Да, это часть моего исследования циклов кредитной экспансии, — ответил я, сохраняя спокойствие. — Continental Trust представляет интересный пример финансового холдинга, использующего сложную структуру дочерних компаний.

Прескотт изучающе смотрел на меня:

— Любопытное совпадение. Насколько я помню, ваш отец имел деловые отношения с Continental Trust перед смертью.

Это не было вопросом, скорее констатацией факта. Прескотт явно проверял мою реакцию.

— Действительно, — я выдержал его взгляд. — Но все документы, касающиеся тех отношений, были утеряны после его смерти. Я пытаюсь воссоздать некоторые детали для личного архива.

— Понимаю, — медленно произнес Прескотт. — Рыться в прошлом иногда бывает полезно. А иногда небезопасно.

Формулировка настолько двусмысленная, что могла быть как предупреждением, так и скрытой угрозой. Я решил никак не реагировать на это замечание.

— Что ж, — Прескотт резко сменил тему, — у меня есть предложение по поводу следующего шага в вашем профессиональном развитии. Я считаю, что вам пора начать формировать собственную клиентскую базу.