Провал (СИ) - Безбашенный Аноним "Безбашенный"

В общем, с Хазарии реванш за отцовское поражение взял с такой лихвой, что и титул кагана на правах победителя себе присвоил, а больше ему от этой Хазарии ничего и не было нужно. Не до вас, сами управляйтесь, а будете хреново управляться — опять приду на вы, когда с делами поважнее разберусь. С дунайских болгар, да с ромеев реванш ещё за отца не взят, и пока я его не взял — отгребитесь от меня с вашей мышиной вознёй. Вот как раз этими делами поважнее он и занялся, но это уже, как говорится, другая история. А из неё характерно и показательно то, что не любо ему было в Киеве, а любо в Переяславце на Дунае. И когда облом с этим вышел, то судя по голодной зимовке на Белобережье, он сам определиться не мог, куда ему теперь податься. И целая зима понадобилась, чтобы решить двинуться всё-таки туда, где не любо.

— Так погоди, Андрей! — тормознул его Олег, — А донской-то путь почему после разгрома Каганата не восстановился, если он был удобнее?

— Может, и восстановился, но по мелочи. Это же крюк большой. А днепровский намного короче, да ещё и давно привычный. Егоров в такие тонкости не вдаётся, официоз тем более, но если подумать — печенеги на днепровских порогах формально признавали и власть кагана над собой, но по факту были сами по себе. Брали там "половину штрафа без квитанции", а кагану из неё "из уважения" отстёгивали, сколько своя совесть требовала. И это всех устраивало. А тут Святослав громит Каганат и каганом себя объявляет. Признают ли его таковым печенеги, история умалчивает, но сам он себя таковым считает на полном серьёзе. А если так, то и какие проблемы? Отстёгивать в Итиль печенегам больше не надо, а значит, и их рэкетирские услуги на порогах должны теперь подешеветь ещё. Я допускаю даже, что на какое-то время именно так оно и вышло.

— А потом?

— А потом — проигранная война с Византией. И с печенегами отношения уже не те, и причерноморские русы-дромиты откололись. Подозреваю, что вместе с ними отошли и Таматарха с Саркелом. Их присоединение к Руси официоз велит приписать Святославу, но вот ведь незадача — Владимиру приходится повторять хазарский поход, после которого его сын Мстислав становится первым достоверно известным тмутараканским князем. Но и после этого почему-то донской путь не становится основным, а остаётся днепровский. Не иначе, как и у тмутараканских князей реального контроля над Саркелом не было. И нет в источниках ни единого упоминания ни единого собственного князя Белой Вежи. Так что и не уверен я, откровенно говоря, в её реальном подчинении Киевской Руси. И мне кажется, что тут советско-российско-украинский официоз выдаёт желаемое за действительное.

— То есть, донской путь на самом деле мог и вообще не открыться?

— Ну, не стал реальным соперником днепровского, скажем так. Поэтому я даже и не пытаюсь исключить для нашего провала времена Святослава, Ярополка и Владимира до принятия им христианства. И если бы не вот эта языческая символика на парусе ладьи, то не исключал бы и уже христианских.

За ужином на большом плазменном экране показали самую последнюю съёмку с дрона. Уже все ладьи причалили к берегу Хортицы, а более половины людей с них, уже и палатки себе поставив, теперь обустраивали стоянку и кашеварили. Дворец они там все, конечно, заметили и время от времени показывали на него друг другу пальцами, но как-то и особого возбуждения при этом не выказывали. А группа основняков что-то обсуждала.

Но естественно, подвести дрон поближе для записи их разговоров оператор не рискнул, так что о смысле можно было разве только догадываться по их жестикуляции и направлению взглядов, а мимика была уже трудноразличима. Но и поглядывали в сторону Дворца, и тоже пальцами друг другу показывали, и о чём-то оживлённо спорили. Весь же остальной лагерь, похоже, ожидал, к какому решению они придут. Дисциплина у них явно на должном уровне. Да и странно было бы иное, если Андрей прав, и их торговый караван — государственная и полувоенная операция. Невольно вспомнились Олегу ещё и прежние рассуждения историка о том, что если эта Куявия русов уже существует, то именно она и станет в перспективе самым непримиримым противником их анклава. Кочевники — это на самое ближайшее время, если решатся, но если придут к выводу, что шансы на успешный наскок малы, то и анклав ведь им ничем не угрожает, а мир и торговля — взаимовыгодны. Государство, особенно раннее, грабительско-работорговое — другое дело. Соблазн для их данников и потенциальных рабов, который должен быть захвачен или хотя бы уничтожен. Просто чтобы даже мыслей крамольных об уходе туда у данников не возникало.

А пока караван обустраивается для отдыха после прохождения Порогов. Пара ладей пытается сменить неудачное место швартовки на лучшее. Видно, как многие между палатками хлопочут. Молодые парни, если не при оружии — хрен их знает, рабы они или младшие дружинники, но бабы-то — почти наверняка рабыни, поскольку старух не видно. А у одной из палаток в кадр попали три девчонки-подростка у костерка — эти-то уж точно экспортный живой товар. И хотя не в таком разрешении съёмка, чтобы оценить их стати, но понятно же, что дурнушек каких-нибудь никто не повёз бы в такую даль, да ещё через днепровские пороги. Везут — таких, за которых на богатом юге заплатят дорого и недолго при этом будут торговаться. Лучший генофонд ведь вывозят, уроды!

Не только у той вывихнутой когнитивный диссонанс выявился. Ещё две бабы и один мужик только теперь-то и убедились окончательно, что попадание их кусочка города в прошлое — реальность, а не кошмарный сон. Одна из них вообще истерику закатила. Это куда же вы меня забросили, сволочи? Не хочу! Немедленно верните меня обратно! Потом недовольно заворчали почти все бэушные с довесками, и на это у них были все основания, поскольку уже ведь не только за столиком Олега, но и за столиками вновь призванных на службу парней заговорили о необходимости заполучить молодых, здоровых, рукодельных и неприхотливых туземных девок, которые у самих туземцев явно в избытке, раз их везут на экспорт. Особенно яростно зашипели, когда к этому мнению охотно присоединились и некоторые из молодых ментов. Хоть и не озвучил никто, вместо кого нужны эти девки, но ведь самоочевидно же стремление потенциальных аленей увильнуть от такой участи! А на них ведь рассчитывали в полной уверенности, что деваться им всё равно некуда!

Костян с его Светкой с большим трудом сдерживались от смеха, глядя на весь этот разворошенный улей, Витёк и Гендос прыскали в кулаки между комментариями про отсутствие у туземных девок боязни мышей, тараканов и крови, способность без проблем зарезать курицу, а главное — и родить без кесарева сечения, а Люся, на этот раз занявшая место за соседним с ними столиком, переглядывалась с Олегом и тоже посмеивалась, всё это прекрасно слыша. И когда самая проблемная из бэушных с довесками, не совладав с расстройством, завизжала о ненужности анклаву этих диких и безграмотных туземок, так и добрая половина зала грохнула от хохота.

Ещё три закатили истерику из тех, которые постарше и с двумя детьми, поняв, что первыми из категории "ещё есть надежда" выпадают именно они. Одна даже вообще на полном серьёзе потребовала от Семеренко категорического запрета на приём в анклав туземных девок, пока не выйдут замуж все его незамужние гражданки, имеющие право на семейное счастье в первую очередь по самому факту своего гражданства. Весь зал лежмя лёг от смеха, когда майор ответил ей, что лично она имеет право на своё семейное счастье и вне всякой очереди, как только найдёт жениха, согласного взять именно её. Право-то на счастье имеют все, а вот возможности реализовать его — у каждого свои. Добровольность брака, гарантированная законами цивилизованного общества — она ведь для обеих сторон одинакова. И оставлять потенциальных женихов без желанных для них невест он права не имеет, но точно так же не станет препятствовать и приёму в их анклав женихов для таких гражданок, которые окажутся не востребованы своими. И тут же посыпались шутки о том, что туземные мужики — настоящие, феминизмом современным не затюканные и за руки в боки — сразу и молча в торец засветят. Штук пять тогда обвизжались, требуя защиты себе от ментов постарше, но не смогли внятно ответить, от кого их требуется защищать, и из-за этого ещё пуще рассвирепели, обвиняя ментов в сговоре с препятствующей их законному счастью молодёжью. Столько анклав давненько уже не смеялся.