Великий диктатор. Книга третья (СИ) - "Alex Berest"

……

— Рад тебя видеть! — я искренне обнял Ханса Шмайссера, когда тот вышел из вагона. — Пойдём скорее отсюда, а то тут дышать нечем.

В строящемся вокзале начали что-то массово смолить, и дым от печек несло прямо в сторону старого здания. Четырехэтажное административное крыло нового вокзала должны были закончить ещё два года назад, но из-за нехватки строителей сроки его открытия переносили всё дальше и дальше.

— Твоя телеграмма меня напугала. Что случилось? С родственниками и семьёй всё нормально, я надеюсь? — засыпал я неожиданного гостя вопросами, как только мы оказались в салоне автомобиля.

— Да что с ними сделается? — как-то раздраженно ответил Ханс. — Я приехал к тебе за советом и с просьбой. Ты единственный у меня друг в этой стране. Да и фактически второе лицо в корпорации. Только ты сможешь мне помочь, Матти.

— Может тогда по пути в одно заведение заедем? Тут недавно австрийский виртхаус открылся. Возьмёшь себе пивка и колбасок, а я — кофе. И там же поговорим. А то дома нам не дадут пообщаться. К нам сейчас родственники жены брата Кауко приехали с детьми. Сумасшедший дом.

Братец после похищения и пережитых им приключений немного отошёл. Но всё же проболтался о произошедшем отцу. А тот рассказал деду. Дедуля устроил настоящее расследование, опросив вначале брата, а затем и меня. Даже пытался допросить Микку. Но тот ушёл в полную несознанку — ничего не помню, ничего не знаю, иди пытай Матти.

Естественно, что я выложил старику сильно урезанную версию события и без подробностей. Типа — да, было похищение, но мы всех спасли и теперь всё хорошо.

— А Кауко рассказал про то, что вы там четверых лихоимцев порешили и денег у них отжали прилично. Что ты как не родной? Расскажи, что там было! — укоризненно качая головой, попытался надавить на меня дедуля, попутно поглощая завтрак.

— Деда. Меньше знаешь — крепче спишь. Оно тебе надо? Всё же хорошо закончилось. И вообще, я же не ты, чтобы выбалтывать всякое-разное.

— Матти! Ты о чем? — старик от удивления даже не донёс до своего рта кусочек яичницы, наколотой на вилку.

— О твоих похождениях в Дании, колониях и в США.

— Да откуда я знал, что ты в три года запомнишь всё, что я рассказывал, — возмутился дед Кауко и взмахнул вилкой с такой силой, что наколотая им еда улетела куда-то в сторону окна.

— Но я же молчу о твоих приключениях! Не делюсь рассказами с братьями и отцом, о том как ты в девятнадцать лет на реке Тринити снимал скальпы с индейцев племени Майду. А насчёт тебя, твоего молчания, я не уверен! Ты же сам рассказал отцу про то, как меня в Лондоне пытались ограбить…

— Ну ты!!! — дедуля аж задохнулся от возмущения и выставил перед собой злополучную вилку.

— Ножа не бойся, бойся вилки — один удар, четыре дырки, — при виде этой вилки я неожиданно выдал стишок из своего первого детства.

— Кха, — поперхнулся дед. — Как? Четыре дырки? Ха-ха-ха-ха-ха, — залился он своим старческим кашляющем смехом, который через минуту перешёл в настоящий кашель.

Пришлось идти и стучать ему по спине, а затем водой отпаивать.

— Ну ты! Чуть не убил меня, — держась одной рукой за сердце, а второй массируя горло, просипел старик. — Простыми словами. Четыре дырки? Это же надо так придумать? Не, Матти, ты даже меня уже обошёл.

В чём именно я его обошёл он объяснить не соизволил. Мы пару минут молча посидели, каждый думая о своём. После чего дед Кауко всё же продолжил:

— Ладно, внучек. Что было, то было. Главное, что ты брата в беде не бросил. За это тебе от меня поклон, — и действительно, встал из-за стола и низко мне поклонился.

Пришлось и мне вставать, и в ответ кланяться главе клана.

— Но ты всё-таки, когда приедешь в Яали, сходи к отцу Харри и покайся. И признавайся, куда деньги с лихоимцев пристроил?

— Куда-куда? В небоскрёб, естественно, — ответил я чистую правду, не вдаваясь в подробности.

А подробности заключались в том, что я попросил Гюллинга выделить в небоскрёбе квартиры для участников нашего рейда. Эдвард, на мою просьбу согласился и возразил одновременно.

— Мы только года через полтора-два достроим здание. А у парней с жильём уже сейчас проблема. Ты же мне сам рассказывал, что Усениус остаётся ночевать в пионерском штабе, потому что у него дома родственников больше чем кроватей. А Киннуен вообще живет с дедом в каком-то флигеле, больше похожем на сарай. Давай, сейчас им выделим по квартире в «Олимпийской деревне». Я думаю, что так будет намного лучше и правильней, чем ждать несколько лет. Да и про Микку ты забыл.

— Да, Эдвард, ты полностью прав. Так будет намного лучше. И как я сам до этого не додумался? А вот про Микку я не забыл, кстати. Я ему денег уже дал. Он их на свою мечту потратит. Съездит этим летом в Берлин, Париж и Лондон. Заодно и несколько моих небольших поручений выполнит.

Всё это я вспоминал, пока вёз Ханса Шмайссера в заведение Максимилиана Макса. Когда я в первый раз услышал имя и фамилию хозяина этого виртхауса, подумал, что мне два раза назвали только имя. Но потом выяснилось, что Макс — это фамилия.

Разместились мы в отдельном кабинете. Я взял себе кофе по-турецки и кусочек яблочного штруделя, а Ханс заказал гороховый суп с копчёностями, который сейчас и поглощал.

— Вкус — как в детстве. Когда мама ещё была жива, — поделился он со мной, закончив опустошать горшочек. — Давно такого не ел. Фридка, сестра, такое готовить не умела, а отец нас не баловал особо. Я, кстати, из-за него и приехал к тебе.

— Ну, рассказывай, что случилось? Или пивка тебе заказать?

— Давай, пиво попозже. Мне сейчас главное, чтобы ты меня понял. Матти, помоги мне уволиться с завода. У меня ещё два года контракта с вашей корпорацией, но я больше не могу с отцом и братом вместе работать. Если бы не супруга, то плюнул бы на всё и сбежал назад в Германию.

— Что? Не дают тебе развиваться как мастеру и конструктору? Гоняют, как простого мастерового по всему заводу?

— А откуда ты это знаешь? — удивился Ханс.

— Я что, не помню взаимоотношения с твоим отцом? Матти, сбегай в патронный цех, у них что-то отрезной станок барахлит, глянь что там, — передразнил я старшего Шмайссера перейдя на немецкий. — А тебя, небось, и по сей день в чёрном теле держат и так гоняют? Я прав?

— Именно. И оклад не повышают. И не позволяют что-то своё создавать. Да и времени нет. Я думал, что после предательства Хьюго отец изменит ко мне отношение. Но нет, стоило Хьюго вернуться — и опять он любимчик у отца. Он, кстати, уже почти закончил работу над тем, что ты обозвал пистолет-пулемётом, когда создал свой лёгкий пулемёт.

— Кто? Отец или Хьюго?

— Хьюго. Ну, при помощи отца, конечно. А мне даже чертежи не дали посмотреть. В общем, не могу я с ними работать. Помоги мне, Матти.

— А ты знаешь, Ханс. А ты как раз вовремя приехал. Как ты смотришь на то, чтобы перебраться в Гельсингфорс?

— На один из ваших заводов? Простым мастером?

— Зачем? Ты же закончил инженерные курсы, до того как они превратились в мой университет. И ты — вполне опытный инженер-конструктор. Причем, многогранный, не зацикленный только на оружие, как твои родственники. Я тут собираюсь открыть один новый заводик, и ты мне вполне подойдёшь как директор и ведущий инженер.

— И что это за заводик? Что он выпускать будет? — со скепсисом в голосе спросил Ханс.

— Оружейные системы. И всякое прочее к оружию.

— Зачем? У вас же «Хухта-Арсенал» есть?

— Это будет несколько иной завод, но тоже оружейный. Я тебе сейчас, пока ты не дашь согласие его возглавить, всё рассказать не могу.

— Даже так? Заинтересовал. Да что думать? Я согласен. Жильё для моей семьи найдёшь?

— Да, дадим служебную квартиру. А как небоскрёб закончим, так и там апартаменты получишь.

— Слышал-слышал про небоскрёб. Но ты лучше расскажи, что я должен буду производить на новом заводе, — не сдавался Ханс.

— Первым делом мне нужно, чтобы ты рассчитал и изготовил по моим эскизам специальное пневматическое оружие, стреляющее шариками с краской.