Великий диктатор. Книга третья (СИ) - "Alex Berest"

После окончания войны и указа японского императора о поражении в правах всех военнопленных бывший профессор не вернулся на родину, а подав прошение на российское подданство, перебрался на Сахалин. На этом острове проживала довольно большая диаспора японцев. И так как в этом мире война закончилась раньше, то и на Сахалин японские войска не высаживались. А значит, отношение местных к японцам-колонистам не особо изменилось.

Икеда устроился в рыболовецкую артель засольщиком и даже смог вытащить из Японии свою семью. Которая при переезде умудрилась доставить на остров часть лаборатории бывшего профессора. И жизнь семьи Кикунаэ постепенно наладилась. Благодаря лаборатории Икеда изготавливал простейший лекарства и сбывал их в аптеки Александровск-Сахалинска и Корсаковского поста. А параллельно он занимался своим любимым делом — синтезом новых веществ.

И однажды, проводя опыты с морскими водорослями, создал некий препарат, который значительно улучшал вкусовые свойства многих продуктов. Назвал он его «Умами» и попытался начать производство. Но все попытки взять кредит или получить ссуду у местных купцов потерпели крах. Уже почти отчаявшись, он решил обратиться к Катаро Хонде. О том что его бывший коллега тоже живёт в Российской империи и довольно состоятелен, он узнал из газетной статьи про полёты дирижабля «Балтика».

После недолгой переписки, Икеда Кикунаэ всё же решился приехать к нам в княжество. Хонда-сан выслушал своего старого друга, но сам принимать решение не стал, а по совету своей супруги написал письмо мне. Я же, будучи полностью поглощён проблемами укомплектования подводных лодок, дал согласие на встречу, не рассчитав когда смогу прибыть в Гельсингфорс.

— Умами из комбу? — недоуменно переспросил я. — Это что? Это на японском? Как это переводиться? Господин Кикунаэ вы же химик. Может у вашего вещества есть химическое название?

— Умами переводиться как мясной вкус, а комбу — это разновидность морских водорослей — сахарины японской, — пояснил мне химик. — А если пользоваться современной химической терминологией, то это — мононатриевая соль глутаминовой кислоты. Проще говоря — глутамат натрия.

После озвучивания последнего названия у меня в голове сами собой всплыли воспоминания из моего первого мира про эту пищевую добавку с индексом «Е». Номер я не вспомнил, зато осознал, что это тот самый усилитель вкуса, который пихали во все продукты в том мире. Да и название «сахарина японская» показалось мне знакомым. На уроках космографии в Улеаборгском лицее нам рассказывали про «ламинарию сахаристую», произрастающую в Баренцевом море.

— Сахарина японская? Это же ламинария? Морская капуста? — первым делом спросил я, так как меня заинтересовал именно этот продукт, а не усилитель вкуса.

Я в этом мире ещё ни разу не слышал о таком продукте как морская капуста. А ведь в первой моей жизни — это один из популярных продуктов. Да к тому же, кажется, ещё и очень полезный. Это что же получается? У меня под боком есть доступная еда, про которую я начисто забыл? А ведь впереди голодные годы.

— Да, так и есть. Это морская капуста, — подтвердил Кикунаэ.

— Если её правильно приготовить, то пальчики оближешь, — мечтательно произнёс и Хонда.

Я и сам сглотнул слюну, вспомнив, как моя супруга готовила эту капусту. С лучком, перчиком, яйцом и под нерафинированным маслом, да к горячей картошке. Так живо представил, что у меня даже в животе заурчало. И поэтому я опять спросил именно про неё, а не про пищевую добавку, ради которой друг Котаро Хонды и проделал столь долгий путь.

— А её можно засаливать или консервировать?

— Конечно, молодой господин, — кивнул Кикунаэ. — Наша артель каждый год заготавливала под сотню бочек этой капусты. Но, в основном, мы её продавали корейским и японским купцам. Русские не особо любят это растение.

— Скажите, господин Кикунаэ, а вы можете наладить добычу и производство этой капусты? Ну, и параллельно производить свою пищевую добавку? Вы её, кстати, регистрировали?

— Нет. Ещё не успел. Насколько я понял из объяснений моего друга Котаро, регистрация изобретения в вашей империи возможна только в нескольких крупных городах. Что же касается добычи, переработки и консервации комбу, то это возможно. Но вот будет ли выгодно везти этот продукт за более чем полторы тысячи ри, я не знаю. Ой, простите. Ри — это такая мера длины у нас в Японии. Я ещё не до конца привык к вашим верстам.

— Ничего страшного, господин Кикунаэ. Когда я говорил про производство консервов из морской капусты, то имел ввиду не Сахалин. У нас на побережье Баренцева моря тоже произрастает ламинария. Называется она — ламинария сахаристая. Мне бы очень хотелось, чтобы вы, человек который разбирается в переработке подобного продукта, возглавил консервный завод в городе Порт-Романов. Морская капуста, рыба и ваш усилитель вкуса. Что скажете?

— Это очень неожиданное предложение, господин Хухта. Я никогда раньше не знал, что в Северном океане произрастает ламинария. Может, вы что-то путаете?

— Давайте сделаем так. Я выделю средства на экспедицию. И вы вместе с господином Хондой слетаете на дирижабле и всё проверите. Но если это именно ламинария — вы согласитесь на моё предложение?

— А я смогу перевезти сюда свою семью и родственников?

— Конечно. Даже больше, мы всем вашим родственникам предоставим служебное жильё.

— Тогда я согласен, молодой господин, — и маленький японец, проворно выскочив из-за стола, поклонился.

……

— Кха-кха-кха, — закашлявшись, нарушил тишину генерал Рамзай. — И так из-за моей болезни я не смог вовремя провести совещание по ревизии пограничной бригады. Поэтому сегодня мы заслушаем отчёты начальника интендантского управления и моего личного порученца Матвея Хухты. Но, первым делом, мы должны с вами решить вопрос, что нам делать с этой треклятой английской башней, которая уже полгода загораживает подъезды к трём причалам в порту. Я просил Андрея Андреевича, — кивнул Георгий Эдуардович в сторону адмирала Вирениуса. — Взять на себя вопросы размещения и охраны английских боеприпасов и артиллерии. Будьте любезны, доложите что и как там.

— В марте этого года, английские специалисты демонтировали башню главного калибра левого борта линейного корабля «Дредноут», который сел на мель в декабре прошлого года между островами «Ключевой» и «Стрелковый». До этого на берег было перевезено девятьсот снарядов главного калибра и почти три тысячи — трёхдюймового. Кроме этого, с линкора сгрузили все полузаряды и пороховые картузы. Все боеприпасы передали в вашу бывшую цитадель на острове Никольский. А саму башню, два орудия главного калибра и две трёхдюймовых противоминных пушки погрузили на плашкоуты и вывезли в Гельсингфорский порт. Где их и сгрузили.

— Ну хоть боеприпасы — это теперь не наша головная боль, — краешком рта улыбнулся генерал Рамзай. — А что адмиралтейство? Они или англичане планируют забирать эту груду железа?

— Не могу знать, Георгий Эдуардович. Я и так превысил свои полномочия, собирая сведения.

— Я вас понял, Андрей Андреевич. Спасибо и за это. Но что делать с этими тоннами стали я и ума не приложу. На мой запрос адмирал Авелан не ответил. У него сейчас и так проблем гора и маленький холмик после истории с модернизацией подводных лодок на верфи «Хухта-групп». Матти, может расскажешь, что у вас там произошло?

Так как никто с меня обещания молчать про случившееся не брал, то я довольно подробно объяснил из-за чего в Петербургском адмиралтействе такой переполох. А в конце рассказа предложил:

— Ваше высокопревосходительство, я как раз закончил книгу, которую ждут от меня английские принцы и принцесса. Давайте, я вместе с книгами, напишу и отправлю письмо королю Георгу с вопросом о судьбе башни?

— Ха! Умеешь ты удивлять, Матти! Письмо королю? А что! Напиши. Только текст со мной сначала согласуй. Хорошо?

— Вряд ли англичане потянут это всё назад, на остров. Резали они неаккуратно, так что башня теперь пригодна только как сухопутная. А двенадцатидюймовых стволов 'Mk-X’у них произведено достаточно. Эти орудия используются как основные и на броненосцах, и на линкорах, и даже на крейсерах. Так что, боюсь, что вам придётся их резать на металл, — вставил и свои пять пенни адмирал Вирениус.