Великий диктатор. Книга третья (СИ) - "Alex Berest"

— Он принял мои объяснения и полностью с ними согласился. К тому же, это затрагивает благосостояние вашей семьи. А против семьи, как он сказал — он пойти не может. К тому же, он сам предложил мне очень интересную идею. Ваш сын очень талантлив, — сделал я комплимент уже младшему Эркко.

И невольно вспомнил тот разговор:

— А давайте, через месяц после того, как книгу по частям начнёт выкладывать мой отец в своём литературном приложении, мы её тоже выложим в «Пионерской правде», но в несколько ином виде, — заявил Юхо Эркко на последнем совещании.

— Это в каком же? — поинтересовался Фридольф Стрёмберг, главный редактор наших газет.

— Займем под печать страниц книги последний лист газеты. И печатать будем так, чтобы можно было вырезать страницу. И чтобы на одной стороне была первая страница, а на обратной вторая.

— Предлагаешь создать книжку-конструктор? Вырежи и собери сам? Интересная идея, — заинтересовался уже и я.

— А ещё, на некоторых страницах, вы, мой диктатор, можете оставлять автографы. И тогда кому-то повезёт собрать книгу сразу с автографом автора.

Вообще, Юхо Эркко оказался очень одарённым и сообразительным парнем. Именно он придумал где взять первые объявления для газеты «Из рук в руки». Название я честно стащил у подобной газеты из своего первого мира. Младший Эркко собрал всех работников типографии, и они в течение дня мотались по всему Гельсингфорсу, переписывая уличные объявления, расклеенные по городу. Они-то и стали первым пулом объявлений в нашей бесплатной газете.

Глава 29

Глава 29

Разбудил меня стук в дверь. Кое-как продрав глаза, я бросил взгляд на окно, думая, что меня будят из-за того, что я проспал. Но за окном была темень непроглядная.

— Да-да, встал, сейчас открою, — хрипло прокаркал я на повторившийся стук и, нашарив ногами тапочки, почапал к двери, попутно включив освещение.

— Извините за столь раннюю побудку, господин, но звонили с воротной будки. К вам приехал Ээро Эркко, — смущённо поведал мне наш истопник, а по совместительству и ночной слуга Карл. — Вы всех предупреждали, что его можно пускать в любое время. Так что охрана его пропустила, а я счёл нужным предупредить вас.

— Спасибо, Карл. Ступай, проводи гостя в мой кабинет, а я сейчас оденусь и тоже поднимусь туда.

— Поздравляю, Матти! — первое что я услышал от главы аграрной партии, как только вошёл в свой кабинет.

— Эээ, — подзавис я. — С чем, дядя Ээро? С ранней побудкой?

— Ну прости меня, мой мальчик, — повинился журналист. — Но ты первый, к кому я поехал как только пришла телеграмма из Стокгольма.

— И что в Швеции такого случилось, что надо меня поздравлять ни свет ни заря? Король мне дал ещё один орден? — удивился я, попутно зажигая спиртовку и водружая на неё турку. — Кофе будете?

— Ха-ха. Нет, не орден. И не тебе, но близко. А кофе буду, — кивнул Эркко и продолжил. — Вчера поздно вечером состоялось заседание Нобелевского комитета при Каролинском медицинском институте. Лауреатами этого года по медицине и физиологии стали наши доктора — Фердинанд фон Вальберг и Пол Ярвинен за создание и внедрение вакцины против туберкулёза.

— Вот это да! — я чуть не выронил из рук банку с молотым кофе, — вы правы, дядя Ээро! Ради этой новости меня можно было поднять даже в полночь! Надо ехать и поздравлять Вальберга и Ярвинена! Постойте-постойте, но ведь сегодня двадцатое ноября, а награждение состоится уже десятого декабря. Чего они так долго тянули? О выборе Марии Склодовской-Кюри и Мориса Метерлинка академия наук Швеции объявила ещё две недели назад.

— Это мне не ведомо, Матти! Но зато я знаю, что это именно твоя идея послужила началу работы над вакциной. Так что в первую очередь я поздравляю именно тебя. Но и наших докторов нужно срочно готовить к поездке в Швецию. Как бы мне хотелось попасть на эту церемонию, — вдруг мечтательно произнёс Ээро Эркко.

— Дядя Ээро, а кто и что вам мешает? Вы же председатель парламента. Пятое по значимости должностное лицо в княжестве. Езжайте с ними. Я всё равно не смогу поехать из-за полугодовых экзаменов в университете. Вы же прекрасный организатор. Вот и организуйте эту поездку. Торжественные проводы и встречи. Трибуны, речи, оркестры, банкеты, проживание в лучшей гостинице, каюты первого класса. Тут-то осталось всего три недели, а такое дело на самотёк пускать никак нельзя. Кто их знает, что у них с паспортами? Это же первые Нобелевские лауреаты в нашем княжестве и четвертые и пятые соответственно в империи. И свою супругу подключите. Тётя Маисси точно не откажется побывать на подобной церемонии. А заодно подготовит к поездке и жён наших лауреатов. Не думаю, что сейчас в Петербурге есть кому-то дело до организации подобного мероприятия. Они сейчас там после смерти Столыпина портфели делят.

В этом мире Дмитрий Богров попал в премьер-министра тремя пулями. И все три попадания были в брюшину, а не в грудь, как в моём. Петра Аркадьевича вполне успешно прооперировали, и он потихоньку шёл на поправку, пока в конце октября не потребовал доставить себя в Санкт-Петербург. В дороге он простыл и через два дня после прибытия в столицу империи впал в забытье. А десятого ноября газеты вышли с извещением о его смерти.

На его место пророчили сразу двоих: министра финансов Владимира Николаевича Коковцева и министра статс-секретаря по делам княжества Финляндского Сергея Юльевича Витте. Кого предпочтёт Николай II было совершенно непонятно. Пока что должность председателя исполнял государственный секретарь совета министров Александр Макаров.

— Да-да, точно-точно. Хм. Как я сразу всё это сам не сообразил? Но всё равно надо будет поторопиться. А то кто знает этих чиновников из Петербургской академии наук. Вдруг им что-то в голову взбредёт.

— В императорском университете преподаёт финансы, статистику и экономику профессор Вальтер Лотц. Берите его в члены организационного комитета. Он является действующим членом Петербургской академии. Вот и будет вам прикрытие от столицы.

— А он вообще согласится? И откуда ты вообще про него знаешь?

— Смотря какое вознаграждение ему предложите. А знаю я его из-за Микки. Он у него лекции слушает. Хотя, после дела Кассо, я не думаю, что кто-то из академиков и профессоров будет проявлять самостоятельность.

В начале этого года министр народного просвещения Российской империи Лев Аристидович Кассо издал циркуляр, запрещавший проведение любых собраний студентов в стенах Московского университета. А на преподавательский состав, согласно этому циркуляру, были наложены дополнительные обязанности по выявлению либерально настроенных студентов.

Профессуру это взбесило, и в течение года из университета уволились почти все профессора и преподаватели. Их неожиданно поддержал ряд преподавателей Санкт-Петербургского университета. Замену им нашли довольно быстро в провинциальных учебных заведениях. А парочку из этих бунтарей-профессоров пришлось приютить и мне, по рекомендации Кондакова и Графтио. В наши ряды именитых специалистов влились Яков Модестович Гаккель и Александр Васильевич Цингер.

— Спасибо за подсказку, — поблагодарил меня глава аграрной партии и спросил — Ну, скоро кофе сварится?

— Да уже готов. Давайте выпьем по чашечке и поедем будить и поздравлять наших медиков, — предложил я и, сняв закипевшую турку со спиртовки, принялся разливать ароматно пахнущий напиток. — Вы к фон Вальбергу, а я к Ярвинену.

……

Рождество 1911 года вышло сугубо семейным. Как-то совсем неожиданно в родительском доме собрались все члены нашей семьи. Во главе длинного стола, установленного в гостиной, восседал довольный дед Кауко. По правую сторону от него сидели мать и отец. А за ними расположились мой старший братец Кауко со своей супругой Катариной.

После прошедшего лета, когда брат забил болт на мою просьбу и мне пришлось самолично решать вопросы, связанные с организацией движения пригородных поездов, мы с дедом решили, что надо его спускать на землю. Уж слишком он зазнался, депутатствуя в Гельсингфорсе.