Патриот. Смута. Том 2 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

К тому же. Эти абстрактные пятьдесят тысяч не моги быть объединены в единый кулак из-за постоянной борьбы за власть. Мурзы, батыры, беи и прочая татарская элита потянули бы одеяло правления войсками, каждый на себя. Почему? Все просто — объемы теоретического награбленного интересовали всех. Делиться не хотел никто. За счет ослабевшей Руси элита крымчаков хотела заполучить силы в своей междоусобной вражде.

Но, немалыми усилиями посольского приказа в прошедшем, девятом году послы Москвы в Бахчисарай все же договорились о том, что татары на Русь пойдут. Пожгут Северские земли и ударят в тыл отрядам Лжедмитрия, сидящего на тот момент в Тушино.

Вторжение не было бесплатным. Крымчаков нанимали.

Задача Артемия — доставить Жуку серебро. Именно этот человек должен был организовать встречу и передачу. После чего орды татар пойдут на север, не встретив особого сопротивления. Почему? Пленный не знал, но предполагал, что верные Шуйскому и Мстиславскому люди на местах обеспечат их проход. А там, где это не получится, степняки будут прорываться, применяя огонь и меч — как обычно.

Складывалось так: я Игорь Васильевич Данилов, работал на Мстиславского, как и Жук. А вот он — Артемий, был человеком Шуйского, но посвященным в наши дела.

Поведал пленный еще и о том, что подозревал различие стремлений своего основного господина — царя Василия третьего и нашего господина — князя Мстиславского. Что вместе они действуют только пока обоим это выгодно. Скорее всего, татары, получив финансы от царя, вполне могли в какой-то момент выполнить важную для иной партии задачу. По сговору и за какие-то иные преференции.

Еще пленный раскрыл то, что в сумках с серебром везет адресованные Жуку письма, переданные людьми Мстиславского. Содержание их он не знал. Вскрытие такой переписки — это верная смерть.

— Я уже живой труп. — Простонал он, завершая свой долгий монолог. — Мне не жить.

— Дурак ты. А не труп, Артемий. — Я вздохнул, погладил небритый подбородок. — Стригись в монахи, может, замолишь грехи свои перед отчизной. Отец Серафим уму-разуму тебя обучит.

Он уставился на меня заплаканными глазами.

— Отпустишь меня, вот прямо так?

— Пока нет. Но дай срок и в монастырь тебе самая дорога.

На лице его я видел удивление, непонимание.

— Зачем, как…

— А зачем мне жизнь твоя, Артемий? Что земля русская без крови твоей, не проживет, что ли? — Я усмехнулся. — Ты деньги вез. Это да. Дело не благое хотел сотворить. Тоже верно. Дальше что?

— Я думал, ты сам Сатана. — Прошептал он, пришел по мою душу, за грехи мои. — А ты ангел.

— Аминь, Аремий. — Я продолжал поддерживать некий мистический пласт нашего разговора. — Еще что скажешь?

— Домыслы есть. Раскрою тебе. — Он глядел на меня с подобострастием.

— Говори.

— Думаю я, что у Мстиславского есть свой кандидат на трон. Есть кто-то, кого он хочет посадить. Сокрыт он до поры. Боится князь открыто против царя выступать. Пока боится. Но как только слабину почует, так сразу. Жук больше знает. Он, насколько знаю, цепной пес, верный до смерти.

Вот это полезная информация, очень. Это ты молодец, что мне ее выдал.

— Пантелей! — позвал я.

Служилый человек был тут как тут.

— Чего изволите, боярин?

— Уводи. Этого кормить, поить, но не выпускать никуда.

— Сделаю, боярин. Еще кого вести?

— Давай чуть позже, поесть бы. Кликни служанку, пусть несет. Да и сами обедайте.

— Как прикажешь, боярин. — Он поднял Аремия, толкнул вперед.

Тот, с трудом передвигая поврежденную ногу, захромал к выходу.

— Лекаря ему организуй. Живым он нам нужен.

— Сделаю, боярин.

Он вышел из комнаты, а я подпер рукой лоб, задумался.

Вся эта история с татарами становилась все интереснее и интереснее. Не просто так тащили русские бояре с самого верха управления государством их на Русь. А с целью. Каждый хотел что-то свое сделать, решить какие-то свои вопросы. Только и у татар был некий раздрай в стане. Может на этом как-то сыграть получится. Нужно сыграть. Большое войско остановить силами нескольких сотен, хоть отважных, сплоченных и обученных человек — не удастся. Слишком мало нас. Даже если степняки упрутся в Воронеж. Обойти же можно и дальше двинутся.

Нужен план. Хитростью и смекалкой одолеть в бою выйдет.

Дипломатический ход придумать нужно. Письма татарские почитать, с оставшимися пленными поговорить. Имея информацию — придет решение. И еще самое важное на ближайшие дни, помимо общения с атаманами и сотниками. Денежная система. В этом стоит положиться на трех человек. Вместе с ними сесть, совет держать. Григорий, подьячий, человек грамотный и разумный, честный и верность доказавший. Ванька — слуга мой. Хитрый парень. Полагаю, все мои финансовые дела последние недели, решал именно он. А значит, кое-какое представление о ценах имеет. Ну и Несмеян Васильев, кабатчик воронежский. Раз дело торговое знает, то и в ценах что-то да понимает.

Может, кто еще?

Четвертым можно взять Савелия. Он хоть и предатель, но в делах денежных точно сведущий человек. Уверен, казну и учет за тремя прошлыми воеводами вел именно он. Как заставить его работать — мыслишка имеется.

Прошло несколько минут, проведенных в раздумьях. Живот урчал все сильнее. Наконец-то девушка принесла мне обед. Щи и хлеб. Все в деревянной посуде, томленое, теплое.

— Спасибо, красавица. — Проговорил по-доброму, с улыбкой.

Она покраснела, поклонилась и чуть ли не выбежала из комнаты. А я накинулся на еду. Густой, кисловатый, сваренный из квашеной капусты суп пошел на ура. Бульон был перстным, видимо, сегодня среда или пятница. Крупных постов вроде на конец весны не попадало. Поэтому съесть можно много и хотелось много. Мой молодой, растущий организм требовал питания. Надо бы его еще нагрузить каждодневными тренировками, но пока дела скачут так активно, что не до физических упражнений.

Я наворачивал принесенное варево за двоих, с превеликим удовольствием. Заедал хлебом, отдающим легкой горечью и хрустящего на зубах свежей коркой.

Ох, лепота-то какая! Вкусно, сытно, если много съесть, хорошо. Да и полезно. Овощи и никакой химии, к которой мы, жители двадцать первого века, так привыкли.

Потянулся всем телом. Сейчас в сон клонить начнет.

Но спать сейчас некогда. На очереди разговор с татарами. Только потом пара часов отдыха. А вечером, на закате — поход к монастырю. Без меня сожжение ведьмы обойтись не должно.

Спустя минут двадцать по моим прикидкам в комнату вновь зашла девушка. Молча забрала посуду, удалилась. В глаза не смотрела. Старалась вести себя так, как будто нет ее.

Я поднялся, немного покрутил поясницей, вскинул руки, сделал несколько легких наклонов по сторонам разминаясь. Двинулся во двор. Вышел в коридор, услышал сверху разговоры. Кто-то громко стонал и ругался сквозь зубы. Прислушался, Ефим вроде. А еще голос воеводы и Настены, к которым примешивалась иная речь. Точно, они. Потом еще стон, полный боли.

Снизу с лестницы выбежала все та же служанка, уставилась на меня, опять глаза в пол, замерла. В руках чарка с водой, пар идет, значит, горячая. И тяпки.

— Иди, чего встала. — Выдал я.

Она проскочила мимо, поднялась на второй этаж.

Фрол Семенович молодец. Занялся тем, что знал хорошо. Оказывал помощь раненым бойцам. Вот и славно. Возись и мне не мешай. И лучше в тереме сиди, чтобы думали все, что вместе мы работаем. А через день-два все постепенно привыкнут, что вместо тебя я приказы отдаю. И тебе спокойнее на старости лет жить, и мне проще людей сколачивать и в нужное дело направлять.

Прошел к двери. Вышел. С крыльца увидел, что Григорий привел сюда оставшихся пленных и служилых людей. Вроде всех, кого на левом берегу оставили, когда переправлялись на пароме.

Во дворе было людно. Явившихся встречали, осматривали, размещали.

— Петька! — Выкрикнул я. — Подойди.

Из пришедшей толпы появился тот самый паренек. Он не был связан, на лице его перестала играть гримаса ужаса. Чувствовалось, что парень понял: он свободен и существует теперь по собственной воле.