Ассасин 1: миссия в Сараево (СИ) - Тыналин Алим

Я встал, поправил мундир и последовал за вестовым.

Кабинет полковника Редигера располагался на втором этаже главного штабного здания, в конце длинного коридора, выстланного красной ковровой дорожкой. Двойные дубовые двери украшены медными ручками и табличкой «Полковник А. М. Редигер».

Я здесь уже был пару раз до этого.

Семенов постучал и отошел в сторону.

— Войдите! — раздался знакомый голос.

Я вошел в просторный кабинет с высокими потолками и тремя большими окнами, выходящими на плац. Последние лучи заходящего солнца окрашивали комнату в золотистый свет. Стены обшиты темным дубом до половины высоты, выше шли обои глубокого зеленого цвета.

За массивным письменным столом из карельской березы сидел Редигер, изучавший какие-то документы. Стол покрыт зеленым сукном и заставлен всевозможными предметами: чернильным прибором из малахита, бронзовой статуэткой двуглавого орла, хрустальным пресс-папье и несколькими фотографиями в серебряных рамках.

Справа от стола стоял высокий сейф немецкой работы, его черная эмаль поблескивала в свете настольной лампы с зеленым абажуром. Слева книжные шкафы с томами военных уставов, карт и исторических сочинений за стеклянными дверцами.

На стенах висели большие карты Европы и западных губерний империи, унизанные цветными булавками. Рядом портреты императора, начальника генерального штаба армии и фотографии полковника с сослуживцами в различных гарнизонах. В углу стояли скрещенные сабли под георгиевскими лентами.

Особое внимание привлекал угловой столик красного дерева, на котором располагался самовар, фарфоровый сервиз и ваза с сушками. Рядом стояло кожаное кресло с высокой спинкой, а на полу лежал небольшой персидский ковер с затейливым узором.

— Господин полковник, поручик Бурный прибыл по вашему приказанию, — доложил я, вытягиваясь по стойке смирно.

— Вольно, Александр Николаевич. Присаживайтесь вон в то кресло. — Редигер указал на удобное место у чайного столика. — Чаю желаете? Или предпочитаете что-то покрепче?

— Чай будет в самый раз, господин полковник.

Редигер поднялся и принялся хлопотать у самовара. Его движения были размеренными, почти ритуальными. Он ополоснул заварочный чайник кипятком, насыпал ложку душистого чая, залил горячей водой.

— Знаете, Александр Николаевич, я всегда считал чаепитие лучшим способом располагать людей к откровенному разговору, — сказал он, ставя передо мной тонкую фарфоровую чашку в золотистом подстаканнике. — Что-то в этом ритуале успокаивает нервы и проясняет мысли.

Я осторожно отпил горячий чай, крепкий, с легким привкусом бергамота.

— У меня для вас есть интересное предложение, — продолжал полковник, устраиваясь в кресле напротив. — Точнее, не предложение, а задание. Первое настоящее испытание ваших способностей.

Он достал из ящика стола толстую папку и положил ее на колени.

— Не буду долго томить вас, а сразу перейду к делу. В Варшаве существует студенческий кружок, который называет себя «За освобождение Польши». Официально они изучают польскую литературу и историю, обсуждают вопросы национальной культуры. Неофициально — мечтают о независимости и не исключают радикальных методов ее достижения.

Редигер открыл папку и показал мне несколько документов с подробными описаниями молодых людей.

— Руководитель кружка некий Ежи Домбровский, студент юридического факультета, сын участника восстания шестьдесят третьего года. Идеолог — Казимир Пулавский, изучает историю, мечтает о «Великой Польше от моря до моря». Есть еще Стефан Коваль, студент-химик, и Анна Залуская, она переводит патриотические стихи.

Я внимательно изучал описания, запоминая детали.

— Ваша задача, — продолжал полковник, — проникнуть в этот кружок, завоевать доверие участников и выяснить, насколько далеко заходят их планы. Есть подозрения, что они могут готовить какие-то акции протеста или даже более серьезные действия.

— Понял, господин полковник. А легенда прикрытия?

— Молодой офицер, разочаровавшийся в существующем порядке после Цусимы и Девятого января. — Редигер налил себе чай и задумчиво помешал серебряной ложечкой. — Вы служите в штабе, имеете доступ к информации, но постепенно приходите к выводу, что империя обречена. Ищете единомышленников среди тех, кто тоже недоволен режимом.

— А не покажется ли подозрительным, что русский офицер интересуется польскими делами?

— Наоборот, это вполне логично. После революционных событий многие думающие люди задаются вопросами о будущем империи. Поляки — образованная нация, у них есть чему поучиться в вопросах организации сопротивления. — Редигер прихлебнул чай. — К тому же у вас есть прекрасный повод для знакомства. Интерес к польской культуре, желание изучать язык.

Он достал из папки еще несколько документов.

— Встречаются они в кафе «Под орлом» на улице Новый Свят. Довольно публичное место, что говорит об их незнании основ конспирации. Руководство кафе сочувствует польскому движению, но пока никаких радикальных действий замечено не было.

— Сколько времени у меня есть?

— Два дня на установление контакта, еще пять дней, максимум неделя, на получение конкретных результатов. — Редигер закрыл папку. — Главное завербовать надежного информатора из их числа. Лучше всего кого-то из второго плана, не лидера, но имеющего доступ к планам группы.

Я допил чай и поставил чашку на блюдце.

— А что, если обнаружится действительно серьезная угроза? Планы терактов или восстания?

Редигер внимательно посмотрел на меня.

— Интересный вопрос, Александр Николаевич. Что бы вы предприняли в такой ситуации?

— Доложил бы вам для принятия решения.

— Правильно. Но представьте, что времени на доклад нет, ситуация критическая, под угрозой жизни невинных людей. Готовы ли вы взять ответственность на себя?

Я почувствовал, что это не просто гипотетический вопрос, а важная часть экзамена.

— Готов, господин полковник. Интересы государства выше личных колебаний.

— Отлично. — Редигер кивнул с одобрением. — Еще один вопрос. Эти молодые люди искренне верят в свои идеалы. Они будут доверять вам, возможно, считать другом. Готовы ли вы обманывать людей, которые открыли вам душу?

Вопрос прямой и жесткий. В прошлой жизни мне приходилось обманывать и убивать людей, которые считали его союзником. Но сейчас я не Халим, а Александр Бурный, для которого честь не пустой звук, и мне нужно найти правильные слова, чтобы убедить полковника в своей игре.

— Сожаление — роскошь, которую разведчик не может себе позволить, — ответил я. — Если их планы угрожают безопасности государства, личные симпатии не должны влиять на исполнение долга.

Редигер улыбнулся, той особой улыбкой человека, который получил именно тот ответ, которого ожидал.

— Превосходно. Вы хорошо понимаете суть нашей работы. — Он встал и подошел к сейфу. — Теперь практические детали.

Полковник достал из сейфа конверт и несколько предметов.

— Вот документы на имя Александра Борисова, мелкого чиновника из губернского города, бывшего офицера. Достаточно невзрачная личность, чтобы не привлекать внимания. Деньги на расходы, не экономьте, но и не сорите. Адрес квартиры, которую мы сняли для вас в студенческом районе.

Он протянул мне небольшой медальон на цепочке.

— А это для экстренной связи. Если возникнет опасность, оставьте медальон в условленном месте. Через два часа с вами свяжется наш человек.

— Где условленное место?

— Католический костел Святой Анны. Есть там исповедальня в левом приделе, оставите медальон за иконой святого Станислава. — Редигер вернулся в кресло. — Но надеюсь, до этого не дойдет. Считайте это страховкой.

Я спрятал медальон под рубашку, ощущая холодок металла на коже.

— Есть еще одна деталь, о которой должен вас предупредить, — продолжал полковник, снова наливая чай. — В польских кружках иногда появляются провокаторы из охранки. Люди, которые подстрекают к радикальным действиям, чтобы потом сдать всю группу с поличным. Будьте осторожны, не все, кто призывает к действию, совершенно искренние в своих намерениях.