Слуга Государев. Тетралогия (СИ) - Старый Денис

Однако я опасался, что перекрёстный огонь почти в упор, когда союзников разделяют разве что каких‑то сто метров, мог бы оказаться убийственным и для защитников.

Встав на небольшую скамью, чтобы возвышаться и видеть более полную картину, я с удовлетворением отметил, что и со стороны Алексея Дробатого также вперёд выдвинулись бойцы с мортирами в руках.

Древнее оружие, которое использовалось ещё сто лет назад, сейчас могло нам здорово помочь при обороне.

Стоя всё на той же скамейке, посмотрел и на то, что происходит за стенами Кремля.

Как мы и ожидали, противник стал перебрасывать на наш участок всё новые и новые силы. И теперь внизу столпилось не менее чем с тысячу бунтовщиков, которые ждали своей очереди, чтобы подняться на стену. Подняться и торжествовать хотели они. Ещё больше вражеских бойцов спешно приближались к нашему участку.

– Сигнал рейтарам! – приказал я Прохору.

Побитый, с опухшим лицом, но не утративший силу духа, Прошка тут же отправился к группе лучников. И уже через полминуты в воздух одна за одной стали отправляться стрелы с красочными лентами. Со стороны, наверное, можно было подумать, что это такой странный и несвоевременный салют.

Однако ж это на деле начинался третий этап обороны Кремля. Ещё немного выжидаем, когда на стене будет явно больше двух сотен противников, и начинаем уже активно действовать.

Да и сейчас не дремлем. Вражеские бойцы то и дело натыкаются на пики и получают пистолетные выстрелы.

– Мортиры, пали! – выкрикнул я, не сходя со скамьи и подавая сигналы Алексею.

– Бабах! – раздались оглушительные выстрелы.

Сейчас не один десяток моих бойцов получил лёгкую контузию. Но я знал, что это не заставит их кинуть оружие. Те, кто мог, схватились за уши, раздались крики то ли боли, то ли возмущения. Строй слегка поколебался, но действительно быстро пришёл в равновесие.

– Шаг! – командовал я. – Да ступайте уже!

Не настолько ровно, как хотелось бы, но пикинёры сделали один шаг вперёд. Это было не так легко: часть из наших бойцов, которые всё ещё бежали под защиту пик, мешались в строю.

И да, немного, но единицы союзников попали под наш так называемый «дружеский» огонь. Кто‑то всё‑таки не сумел выйти из боя. Можете меня и обвинять в том, что погибли свои. Но все разбирательства – после боя.

– Шаг! – командовали уже сотники.

Облачко дыма унесло вверх, и открылась ужасающая картина. Десятки бойцов противника были ранены либо убиты. Множество вражеских тел были, едва ли не под ногами пикинёров.

Бойцы, что держали мортиры, почти все после выстрела уронили своё оружие. Они спешно поднимали мортирки, опять же мешая построению. Но всё же шаг за шагом мы сжимали пространство на кремлёвской стене.

Тут не было лестниц, ведущих вниз. И выходило, что противник, думая ворваться и победить, оказывался в ловушке. Те, кто ещё лез вверх по лестницам, кто ждал своей очереди, не до конца понимали, что они превратились в дичь.

И что охотник очень зол.

– Шаг! Шаг! – кричали сотники.

– Бах‑бах‑бах! – разрядили пистолеты стрельцы первого стрелецкого приказа.

Ещё раньше я потребовал от сотников, прежде всего от дядьки Никанора, чтобы проработали возможность стрелять в условиях плотного построения. Это могло бы показаться нелепым, но на поверку оказывалось вполне эффективным. Один «плечник» подхватывал другого стрельца, приподнимал его, чтобы тот смог выстрелить в сторону врага, не задевая союзников.

Словно бы на концерте, когда парни водружают девиц на плечи, чтобы они видели любимого артиста. Только в нашем случае девиц нет, а артисты так себе, воинственные.

Жаль, что подобный фокус с пищалями не провернешь. Но и пистолетные выстрелы явно не доставляли врагу приятных ощущений.

Нам отвечали: редко, но всё‑таки звучали выстрелы в направлении пикинёров. С десяток раненых среди них точно был. И не представлялось возможности их оттянуть в сторону и оказывать первую медицинскую помощь. Другие бойцы пока что просто переступали через раненых, совершая шаг за шагом.

– Есть! Есть стрела с лентой! – прокричал Прохор, задача которого была смотреть на север в ожидании сигнала от рейтаров.

– Передать сигнал на Боровицкие ворота! – отдал я очередной приказ.

Теперь и мы готовы начать вылазку. На Боровицких воротах должно было сейчас скопиться не менее семи сотен защитников Кремля. В основном, это стремянные стрельцы, усиленные отрядами боярских боевых людей. Правда, последних немного.

– Шаг, шаг! – продолжали изрекать приказы сотники.

Наши силы надвигались. Пространство на кремлёвских стенах для противников неумолимо сжималось. Бунтовщики отчаянно мешали друг другу. Было видно, что некоторые из них, не дождавшись триумфа, уже пытаются спрятаться за спинами товарищей. Но там была уже такая давка, что неизвестно, чего опасаться: то ли наших длинных копий и пистолетных выстрелов, то ли давки, в которой можно и задохнуться, и затоптанным быть невзначай.

Внизу противник стал суетиться. Поняли, что все места на кремлёвской стене заняты согласно купленным билетам в ад. Толпа мятежных стрельцов внизу тоже была внушительной и крайне плотной, но всё же не как здесь.

– Гренады! – выкрикнул я.

Нашлось и такое оружие на кремлёвских складах. Причём, на удивление, в немалом количестве. И объяснение тому было простое: этого оружия боялись сами стрельцы.

Мне удалось найти всего лишь три десятка стрельцов, которые имели дело с гранатами и не бежали бы от них, яко от кары небесной. Причём последнее как бы не важнее первого. Если руки дрожат и ты боишься оружия, то это оружие почти наверняка сработает против тебя.

И эти три десятка стрельцов теперь были распределены так, чтобы являться первым или вторым рядом со стороны внешнего периметра.

Строй начал распадаться. Метатели гранат останавливались, им требовалось время, чтобы поджечь трут.

– Всем стоять! – крикнул я резко и громко.

Ещё немного – и у нас тоже начнётся давка. К счастью, ряды меня услышали и дали возможность метателям гранат зажечь фитили и начать скидывать «кругляши» вниз.

– Бу‑у‑ух! – глухими, но громкими звуками разрывались гранаты внизу.

Целиться, куда метать гранату, не приходилось. Под стенами скопилось такое количество врагов, что куда ни кинь – всё будет «в яблочко». Вот и тот самый удар в челюсть жующему яблоко противнику.

Теперь мы не двигались. Бойцы ждали команды, а гренадеры работали без приказа. Но, к сожалению, у них запас не безграничен – только лишь по четыре гранаты. Не такие и легкие эти изделия, даже чтобы носить в суме.

Между тем взрывы внизу спровоцировали хаотичный обстрел кремлевской стены. И были потери и среди метателей гранат. Но это война… Они‑то своими действиями выкосили как бы не пару сотен бунтовщиков. А главное, что заставили их сомневаться. Что‑то я не вижу среди бунташных рьяного желания продолжать бой. Уже и на стену не лезут.

Впрочем, на стене‑то как раз места нет никому. Если моя сторона остановилась и отрабатывала по противнику гранатами, стреляли из пистолетов, то Алексей приближался. Уже не более двадцати метров оставалось у противника свободного пространства.

– Стремянные выходят! – выкрикнул Прошка.

И как он своими подбитыми глазами все успевает замечать? Я вновь встал на скамью, чтобы иметь возможность рассмотреть за спинами своих бойцов, что же происходит за стенами Кремля. Информация Прохора подтвердилась. Стремянные смогли выйти из Боровицких ворот и сейчас растекались по Красной площади.

Взять разгон для лихой кавалерийской атаки у стремянных не получалось. Брусчатка, видно, всё‑таки не располагает к таким действиям. Но вот выстрелы стремянных стрельцов делали свое дело. Попадали они или нет – как ни странно, это уже дело десятое. Важнее иное – противник растерялся.

Было видно, что некоторые бунтовщики уже и бежать намылились. Хованский, видя это, предпринял свои меры и установил что‑то вроде заградительного отряда. Его немногочисленная конница занималась тем, что отлавливала бегунов, направляла обратно. Пока что справлялись холуи князя Хованского при помощи плетей. Но это пока… Скоро придется либо стрелять и рубить, либо…