Мечников. Щит мира (СИ) - Алмазов Игорь

— Вы совсем страх потеряли, Мечников. Я в вас разочарован, — поморщился Лазарев. — Печально, что ваша карьера оборвётся из-за вашей же глупости.

— Как раз наоборот, — я откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди. — Сегодня прервётся ваша карьера.

— Ха! С какой это стати? — рассмеялся Лазарев.

— С такой стати, что вы уволены, Дмитрий Николаевич.

Глава 5

Сначала Дмитрий Лазарев удивился моему заявлению. Затем переглянулся с Вебером и Швецовым.

— Нет, вы слышали его? Я, оказывается, уже уволен! — взмахнул руками Лазарев.

А вслед за этим закатился от смеха. Главный лекарь Швецов, разумеется, сразу же решил поддержать Лазарева и принялся ржать как не в себя. Один только Вебер не смеялся. На его лице была сдержанная улыбка, но болезненная. Лишь он один понимал, что на самом деле происходит.

— Алексей Александрович, на этот раз вы превзошли сами себя, — чуть не поперхнувшись собственным весельем, выдавил из себя Лазарев. — Ну, после такого заявления вам уже точно лекарем не быть. Ни государственным, ни частным — никаким. И уж поверьте, оспорить ваши действия на старом кладбище я тоже найду способ. Может, орден сейчас и не борется с некротикой, но вам разрешение я на это не выдавал.

— Какая жалость, — наигранно вздохнул я. — А лечебницу для душевнобольных тоже закроете? И всех психов на улицы выгоните?

— Для начала штраф возьму со всех, кто скрывал от меня существование этой лечебницы. А психов, между прочим, в некоторых губерниях умерщвляют, — заявил Лазарев. — Думаю, мы поступим точно так же. Нечего попусту бюджет расходовать.

— Ай-яй-яй, — я покачал головой, продолжая насмехаться над Лазаревым. А он даже этого не понимал.

— Вы, господин Мечников, зря веселитесь, — хмыкнул глава ордена. — Помнится, вас в прошлом году отец из своего рода изгнал, верно? Думаю, вам придётся пережить это ещё раз. Когда я озвучу все свои обвинения и лишу вас лицензии, князь с радостью согласится отобрать у вас титул. Выбора у него иного не будет. Иначе мы свяжемся с кем надо, и они передадут ему чёткие указания.

— На этот раз я попал… Каюсь, Дмитрий Николаевич, — наслаждаясь моментом, продолжал свою игру я. — Но вы хотя бы патентов меня не лишите? А то я даже не могу представить, на что мне жить придётся…

— Спрашиваете ещё! Конечно, лишу. Лекарства по вашей технологии будут производиться и дальше, но доход с этих средств будет принадлежать только ордену лекарей.

— Что ж, надеюсь, вы вдоволь насладились своим иллюзорным триумфом, Дмитрий Николаевич? — улыбнулся я. — Вернёмся к серьёзному разговору?

— А я, по-вашему, тут шутки шучу? — нахмурился он.

— Думаете, господин Лазарев тут шутки шутит? — вторил ему Швецов. — Вы, кстати, уволены из губернского госпиталя! Как вам такое?

— Вообще-то, если я уже лишу его лицензии, это как бы подразумевает, что он уволен отовсюду, — проворчал Лазарев. — Не подмазывайтесь, господин Швецов.

— Поражаюсь сплочённости вашей команды, — вздохнул я. — А что ещё взять с бандитов? Захватили власть и даже между собой её поделить не могут.

— Вы не ведаете, что говор…

— Довольно, Дмитрий Николаевич, — перебил его я. На этот раз серьёзным тоном. Шутки кончились. — Повторяю в последний раз. Вы уволены.

— Главу ордена может уволить только совет из Санкт-Петербурга. Вы, видимо, даже этого не понимаете, — разозлился Лазарев.

— Вас и всю вашу шайку сократили до рядовых лекарей, господин Лазарев, — заявил я. — А я, как новый глава ордена, вас только что уволил. Так что собирайте свою команду и выметайтесь отсюда. И не забудьте по дороге заглянуть в полицейский участок. На вас уже заведено дело о мошенничестве в особо крупном размере, злоупотреблении своими служебными обязанностями, махинациях и, кажется, предательстве Родины. Да, последнее вам добавили в качестве десерта. Видимо, захотели засадить вас до конца жизни, чтобы неповадно было разваливать орден лекарей, когда Российская Империя находится в военном положении.

— Какой, к чёртовой матери, глава? Кто вам это сказал⁈ — занервничал Лазарев. — Я сейчас же вызову городовых, и тогда они…

— … вас схватят, — завершил за него фразу я. — Приказ императора Российской Империи.

Я показал Дмитрию Лазареву письмо, которое сам только что распечатал. Да, я не солгал своему оппоненту. Всё так и есть. Николай Первый разогнал городской совет Санкт-Петербурга и перевернул весь столичный орден лекарей, а затем приказал передать мне полномочия главы ордена.

— Ничего не понимаю… — задрожал Лазарев. Он выдернул у меня из рук письмо и несколько раз пробежался по нему глазами. Швецов в панике лез к письму через плечо своего начальника, но Дмитрий Николаевич отпихивал главного лекаря локтем.

Руки Лазарева опустились. Письмо упало на пыльный пол моего кабинета. Пыльный, потому что Швецов сократил всех уборщиц.

— Ничего не понимаю… Откуда они могли обо всём узнать? — он резко развернулся к Веберу. — Виктор Генрихович, мы ведь не оставляли никаких следов. Официально все наши действия законны. Почему… Что это⁈ Фальшивка? Мечников нас разыгрывает?

— Нет, Дмитрий Николаевич, — помотал головой Вебер. — Дело в том, что я отправил всю нашу документацию в столицу. И двойную бухгалтерию, и отчёты обо всех последствиях наших с вами действий.

— Вы больной? — выпучил глаза Лазарев. — Вы на кой чёрт это сделали?

— Господин Мечников убедил меня, что это — единственное правильное решение, — ответил Виктор Генрихович.

— Вебер, ты — конченый идиот! — схватил себя за волосы Лазарев. — Нас же всех посадят! И тебя в том числе!

— Нет, господина Вебера за чистосердечное признание и помощь следствию решили не наказывать так же, как всю вашу команду, — поправил Лазарева я. — Три года в исправительной колонии. Полноценно ограничивать его свободу не будут. Поработает в садах, подышит свежим воздухом, переосмыслит свои поступки — и выйдет на волю. А вот вам, господин Лазарев, вряд ли когда-нибудь удастся снова почувствовать себя свободным. Так и будете небо в клеточку рассматривать, как и ваш помощник из столичного совета. Которого, между прочим, уже посадили.

Вебер сделал всё ровно так, как я и хотел. Но я не думал, что план сработает так быстро. Повезло, что люди князя Игнатова сняли «заглушки» сектантов, и письма снова начали проходить через границы Саратовской губернии.

Лазарев сделал два шага назад. Швецов и вовсе попытался убежать, выскользнул в коридор, но… Было уже слишком поздно.

Там всю троицу ждали полицейские во главе с главным городовым Тихомировым.

— Очень не рекомендую вам оказывать сопротивление, господа, — строго произнёс он. — Нам разрешено применять оружие в случае любой попытки избежать ареста.

Первым протянул руки Виктор Генрихович Вебер. Городовые сомкнули на его запястьях наручники, но он даже не дрогнул.

Сильно же на него повлияла моя магия. Держался Вебер отлично. Не сказал бы, что его терзает чувство вины. Он уже полностью смирился со своей судьбой. Но его будущее гораздо более радужное, нежели у остальных его коллег.

Я вышел в коридор, чтобы проводить взглядом удаляющуюся верхушку ордена лекарей. Александр Иванович Разумовский не смог удержаться и помахал господам вслед.

— Справедливость восторжествовала! — крикнул он. — Молитесь, чтобы в вашей колонии оказался хороший лекарь. В орихальконовых наручах сами себя вы от туберкулёза не вылечите.

— От туберкулёза? — переспросил я.

— Это я так, на всякий случай. Чтобы им жизнь совсем мёдом не казалась! — улыбнулся во весь рот Разумовский.

А я и не думал, что Александр Иванович — такой мстительный тип! Я ему про туберкулёз всего раз в жизни рассказывал. Мне приходилось лечить заключённых в Хопёрске, и я решил поделиться опытом с главным лекарем. Но кто бы мог подумать, что он припомнит эту инфекцию нашим врагам!

Александр Иванович хотел крикнуть им вслед что-то ещё, но я не дал ему этого сделать.