Физрук: на своей волне 5 (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Завуч не сразу села обратно. Явно боролась с импульсом всё же пойти к кабинету директора и в лоб выяснить отношения. Но я видел, что мысль таки начала укладываться у неё в голове. Соня молчала, опустив взгляд на стол, будто пытаясь собрать рассыпанный внутренний пазл воедино.

Пару долгих секунд — и завуч подняла взгляд. Теперь в её взгляде была не растерянность, а смесь решимости и тихой злости на происходящее.

— Наверное, ты прав, Володя, — согласилась она. — Нам действительно нельзя раньше времени поднимать шум… иначе всё рухнет, и мы потеряем единственный шанс разобраться.

— Об этом я тебе и говорю.

Соня смотрела на меня с холодным огоньком в глазах.

— Хорошо. Я доверяю тебе. И если мы уже ввязались в это, то давай так: я полностью в твоём распоряжении. Скажешь, что мне делать — сделаю. Только скажи, как именно мы будем действовать дальше.

— И правильно, Соня, — заверил я. — Только тебе нужно наконец уяснить одну простую, но жизненно важную истину. В этом мире далеко не все такие честные, прямые и пушистые, как ты. Чем раньше примешь это — тем легче станет жить дальше.

Завуч нахмурилась; по всему виду было видно, что фраза ей не понравилась.

— Володя… а что если Леонида кто-то заставляет? — осторожно спросила она.

Я думал на этот счёт и, естественно, допускал такой вариант.

— Не исключаю, что директор действует не по собственной воле. Но пока мы не знаем всех деталей, любые версии — это только версии. Поэтому сейчас ещё раз всё обдумай. И принимай решение окончательно.

— Какое именно? — спросила завуч.

— Ты со мной или нет. И ещё, Соня. Если ты откажешься — я тебя пойму. В это всё лучше вообще не лезть неподготовленным: риск есть, и немалый. Никакой гарантии, что всё закончится хорошо, нет. Ты должна понимать последствия и взвесить свой шаг, прежде чем дать мне окончательный ответ.

Соня ответила не сразу. В отличие от многих в этой школе, завуч действительно переживала за дело и за детей, а не за очередную бумажку или свою должность.

Она расправила плечи и уверенным голосом выдала:

— Я согласна, Володя. И я готова делать всё, что нужно! Пойду с тобой до конца, чем бы всё ни закончилось. Более того, я склонна тебе доверять. Говори, что делать прямо сейчас.

— Как я уже сказал, первое и главное: ты должна продолжать делать вид, что полностью поддерживаешь решение директора об отказе от участия в Олимпиаде. Пусть Леонид, трудовик и все, кто в этой истории может оказаться замешан, думают, что ты заняла нейтральную позицию. И да, пусть думают, что основная угроза для них сейчас — это я.

Соня кивнула, но нахмурилась ещё сильнее.

— Это даст эффект? — уточнила она.

— Более чем, — заверил я. — Они сосредоточат внимание на каждом моём шаге. Будут ждать, что я полезу туда, куда, по их мнению, не должен. А значит — отвлекутся. И это развяжет руки тебе.

Соня подняла брови и закивала, до неё дошёл смысл сказанного мной.

— Но я же не буду всё это время сидеть сложа руки, Владимир, — быстро сказала она. — Я же не могу… Я же не… ну это же преступное бездействие! Я не могу просто ходить и изображать, что ничего не понимаю! Не буду же я ничего не делать⁈

Она уже почти переходила в свой привычный режим «мымры-берсерка». Хорошая завуч, но эмоции у неё иногда шли впереди разума.

— Не будешь, — остановил я её. — Конечно же не будешь. У тебя будет конкретная задача, и очень важная.

— Я постараюсь… нет, — поправила себя она, — я обязательно найду смету.

Вот честно, мне нравилось такое воодушевление, у завуча аж глаза горели.

— Умница, — кивнул я. — И второе. Мне понадобится твоя подпись на документе о том, что школа подтверждает участие в Олимпиаде. Я правильно понимаю, что ты, как заместитель директора, имеешь право подписывать такие бумаги?

От автора:

Он всю жизнь спасал жизни: Афган, Чечня. И погиб, спасая мать с новорождённым.

Древняя Русь, XI век, и теперь руки Врача принадлежат Воину.

Папа Римский, Вильгельм Завоеватель мертвы.

Кто следующий?

☀️Воин-Врач: на первые книги — скидка! https://author.today/reader/448643

Глава 5

— Да, — подтвердила Соня. — Я имею право подписи.

Она помолчала секунду и добавила осторожно:

— Но, Володя, там ведь ещё требуется печать… Одной подписи будет недостаточно, чтобы документ считался официальным.

Я приподнял бровь, изображая удивление.

— А в чём проблема? Печать что, хранится в сейфе под семью замками?

Соня вспыхнула. Щёки моментально залились румянцем, и она отвела взгляд.

— Ты… намекаешь на то, чтобы я… — она замялась, не договорив.

Я выдержал паузу, но не дал ей уйти от разговора.

— Просто ответь — есть техническая сложность достать печать, или это вопрос твоей внутренней тревоги?

Соня снова поднялась и, сцепив пальцы за спиной, заходила вперёд-назад по кабинету.

— Формально, — начала она шёпотом, — я могу поставить печать вместо директора. Доступ к ней у меня есть. Но…

— Но? — уточнил я.

Соня закрыла глаза на секунду, будто борясь сама с собой, затем посмотрела на меня:

— Но это… неправильно, Володя. Это нарушение. Я никогда такого не делала. И я… боюсь сделать ошибку. Боюсь, что если всё вскроется, то под ударом окажусь именно я.

Она села обратно за стол и всплеснула руками, было видно, что завуч серьёзно нервничает.

Я накрыл её ладонь своей и крепко сжал.

— Соня, мы не совершаем преступление. Мы защищаем школу, детей, твою работу и всю эту чёртову систему, которую сейчас пытаются слить в унитаз ради чужого кармана.

Я говорил уверенно, чтобы у завуча не осталось никаких сомнений.

— Ты не ставишь печать ради меня, — продолжил я. — Ты ставишь её ради дела. Без твоей подписи нам просто не дадут хода, и тогда школу закроют, а деньги растащат.

Соня медленно, чуть дрогнувшей рукой убрала прядь волос за ухо и кивнула:

— Хорошо, Володя. Но есть одно «но». Я могу поставить подпись и печать только тогда, когда директор в отпуске или на больничном. В любой ситуации его фактического отсутствия. И вот проблема… — она вздохнула. — Директор сейчас в школе. И если мне понадобится печать, я буду вынуждена просить её у него лично.

Она перевела дух и добавила:

— Леонид Яковлевич за печатью следит очень тщательно. Она лежит не в сейфе, но в его столе — в выдвижном ящике, который он всегда закрывает на ключ. А ключ он носит с собой.

Я молча кивнул. Картина вырисовывалась чёткая.

Да, можно было, конечно, пойти по самому простому маршруту — отправить директора «на больничный». Просто создать ситуацию, когда он сам будет вынужден покинуть школу. Ну или мягко вынудить его уйти домой на пару часов. Методы были разные, вплоть до очень радикальных. И все они работали бы.

Но сейчас — пожалуй, рано для радикальных решений.

Мысль о том, чтобы искусственно устранять директора, я отбросил сразу. На такую открытую игру переходить нельзя. Всё-таки вокруг слишком много глаз и ушей. Одно неверное движение — и всё внимание моментально переключится на меня. А это разрушит план до основания.

Нам требовалась точность. Аккуратность хирурга. И минимальный шум.

— Понял, — сказал я. — Значит, действуем иначе.

Соня вопросительно подняла брови.

— Мы сделаем так, — продолжил я. — В нужный момент Лёня должен быть не в кабинете, но при этом директор даже не приблизится к мысли, что его отсутствие кому-то было важно. Лёня не должен заметить ни малейшего вмешательства.

Соня слушала, внимательно ловя каждую деталь.

— Он уйдёт сам. По своей инициативе и причине, которая для него будет абсолютно естественной, — сказал я, уже выстраивая комбинацию в голове. — А когда директор выйдет, ты спокойно зайдёшь, возьмёшь печать и поставишь её туда, куда нужно. Ну и у тебя, естественно, будет ключ.