Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий

– Ну, давай, не тяни уже, – кивнул я. – Заинтриговал, блин, а теперь глазки строишь. Я тебе конь что ли?

Он аж рот разинул от моей наглости.

– Да ладно, чё ты, пошутил, – усмехнулся я. – Кто этот злодей херов? Только не говори, что это тот, на кого я подумал.

– Не вздумай когда‑нибудь так при дяде Нико пошутить, – зло процедил он, наставив на меня указательный палец. – Ты понял?

– А чего такого? Все знают, ваш народ лошадей любит…

– Ты, чё, Крас? Нарываешься что ли⁈

– Ну, не буду, не буду. Чувствительные все такие…

– Короче. Да. Ты правильно подумал. Сто процентов, это он!

– Кто? – обалдело посмотрел я на Жана. – Мэт? Ты с дуба рухнул?

– А вот нихера я не рухнул, – горячо воскликнул Князь и посмотрел по сторонам.

В глазах вспыхнул азарт, и я прямо почувствовал, как у него всё горит внутри.

– Прикинь, какая херня, вьетнамец этот знает того, кто это всё замутил, – зашептал он.

– То есть он так и сказал, что это Мэт?

– Блин! Не тупи, Крас. Нет. Он не знает, что это Мэт. Это только я знаю. Но вьетнамец его видел. То есть чела, который это организовал. И он его узнает, въезжаешь?

– Ты серьёзно думаешь, что Шалаев мог хоть что‑то организовать?

– Фигасе, – развёл руками Жан. – То есть налёт на Назаровскую тусу он смог организовать, а тут чё? Чё там организовывать вообще? Бате позвонил и всё, а тот уже и послал, кого надо. Ты не перебивай, блин! Короче, там такой замут, ты охренеешь. Вьетнамец приехал со своими людишками в какую‑то хибару.

– Чё за хибара?

– Да погоди ты! – горячился он. – Не знаю! Какая разница! Ты суть лови, суть.

– А суть они в песок, – кивнул я.

– А? Кто?

Он завис, пытаясь понять, о чём я вообще. Я только вздохнул и головой покачал. Инфантилы, что с них взять.

– Ладно, смотри. Он туда зашёл. В халупу эту. А там пацан этот крутился. Нашего возраста без документов, без телефона, вообще чистый. Ну, вьетнамец его запихал в тачку, чтобы разобраться, кто он и чё там делал.

– Угу, – хмыкнул я.

– Вот. А пацанёнок, значит, тёрся у старых часов. Здоровые такие часы. С меня ростом. Вьетнамец эти часы взял себе, чтобы починить. Отвёз часовщику. А пацана запер на базе, где товар переваливал.

– А ты откуда это всё знаешь?

– Мне дядя Нико рассказал. Не перебивай. Короче… Кент этот с базы свалил…

– Кто именно, вьетнамец или пацан?

– Какой, нахер, вьетнамец! – рассердился князь. – Пацан, свалил. Стуканул ментам, что там ворованные вещи и табак контрафактный. Там весь склад был ящиками забит.

Да. Точно такие же ящики я видел у барона в подвале. Даже спал на одном из них… Вот же бляха! Придётся всех из одного огнемёта отоваривать.

– Ну, и как только он свалил, сразу легаши по горячим следам прилетели. Целая армия, прикинь? Прилетели и всех накрыли.

Про то, что людей вьетнамца уделали, Князь не сказал. Вероятно, не знал. Вьетнамец, надеюсь, тоже ничего не знал. Не хотелось бы, чтоб у него были хорошие подвязки в полиции.

– Но самый прикол не в этом, жёг Жан. – Часовщик вьетнамцу пять лямов торчал. А тут вдруг позвонил и сказал, что хочет натурой долг закрыть.

– Какой ещё натурой? – ухмыльнулся я. – Они типа голубки что ли?

– Да блин! Товаром. Он сказал, что у него есть убойные материалы знаешь на кого?

Знал ли я? Думаю, да. Я знал, на кого были эти материалы, найденные часовщиком.

– Дай соображу, – пожал я плечами. – На батю Мэта, да?

– Блин! – разочарованно воскликнул Князь. – Молодец. Варит башка. Ну и чё, скажешь, не Мэт это всё устроил?

– Да, – нахмурился я. – Ниточки к нему тянутся, похоже. Только я не заметил прямой связи между часами и компроматом. Может, этот часовщик его в другом месте нарыл. И даже наверняка. Не сходится как‑то. Причём здесь часы‑то?

– Ага. Совпадение, да?

– Да фиг знает, – пожал я плечами.

– Ну⁈ – радостно воскликнул Князь. – А я чё говорю⁈ Но прикол в том, что сегодня утром часовщика нашли в мастерской в луже крови. Тоже скажешь, несчастный случай? Порезался, да? И кровью истёк. А двадцать пулевых не хочешь? И никаких бумаг не было, зато часики стояли. Прямо посреди двора. Это не знак, да? И чё, думаешь Мэт с батей со своим не при делах?

Скажу, что это было очень и очень плохо, потому что разговоры про реальные материалы на Никитоса разлетятся быстрее пули. Уже разлетелись. Блин. И Чердынцев о них тоже узнает. Если ещё не узнал… А я в конверт ещё толком и не заглядывал…

– После школы, – тоном босса резюмировал Князь, – поедем с тобой к вьетнамцу и покажем фотку Мэта. Он подтвердит, и всё, бляха! Мы дяде Нико больше ничего не должны, а Мэту кабзда. Вьетнамец его уроет.

– Думаешь, не побоится сынка главного мента вальнуть? Щеглов его потом мехом наружу вывернет. Из‑под земли достанет, по кусочкам будет резать и псам скармливать. Я не сомневаюсь.

– Да вьетнамцу всё равно, он на голову отбитый. Мне, вообще‑то, тоже всё равно – и на Мэта, и на вьетнамца.

Как может быть всё равно на   кого‑то? Я покачал головой. Куда катится этот мир…

– Блин… чёт жалко Мэта стало.

– И мне тоже! – заржал на весь коридор Жан, но резко оборвал смех. – Из‑за него моих пацанов на десятку раскрутят, а ещё и с вьетнамцем теперь проблемы. Там знаешь, какой урон? Дядя Нико чуть всех не поубивал, когда узнал.

Открылась дверь директорского кабинета.

– Краснов! – строго крикнула Медуза. – Я не поняла, тебя долго ждать ещё? Что за наглость такая⁈

– Ладно, я пошёл, – кивнул я Князю.

– После уроков, ты понял?

– Ага… Так я здесь уже, Лидия Игоревна!

– Давай, пошевеливайся!

Я вошёл в директорский кабинет. На стульях напротив стола сидели Прошка Назаров, Алиса, ещё один чувак, которого я видел на вечеринке и… И всё. Глотову не позвали, что было даже к лучшему. Мэта тоже не было. Вот я ещё появился. И нас стало четверо. Юля стояла у окна, скрестив на груди руки, и смотрела на присутствующих хмуро и сердито.

– Ну что, все? – спросила Медуза, закрыв дверь и подходя к своему столу. – Садись, Краснов.

– Вот он, – криво ухмыльнулся Назаров, – Эскобар. Король наркотрафика.

– Итак, – не обращая внимания на Назара, сказала Медуза. – У нас серьёзное ЧП. И из‑за него наша коллективная мечта стать лицеем может разбиться о рифы суровой действительности. Веселье на костях, вот как я бы назвала вашу тусовку, Краснов.

Я чуть приподнял брови, пытаясь понять, к чему она клонит.

– Как тебе такая идея вообще могла в голову прийти, Сергей? – подарила мне полный разочарования взгляд директриса.

– Какая именно, Лидия Игоревна? – помотал я головой. – Вы не могли бы уточнить, а то я понять не могу, куда вы клоните.

Клонила она в любом случае к отчислению, тут и к бабке не ходи. Вот только по какому маршруту?

– Куда тебе, – заржал Назар. – Ты же на голову слабый.

– Идея принести наркотики на праздник, где соберутся без преувеличения лучшие…

Она замялась, не понимая, как выкрутить неудачно завёрнутую фразу.

– Что‑что? – поперхнулся я. – Какой неприкрытый цинизм, Лидия Игоревна. Вы же сами меня надоумили. Дали контакт на дилера, профинансировали, а потом ещё и подвезли.

Все изумлённо замолчали. Даже Назар открыл рот и не заржал по своему обыкновению. У Медузы же мозги так напряглись, что её прекрасная причёска оперной дивы задрожала, как фруктовое желе.

– Краснов! – возмущённо воскликнула Юля Салихова.

– Звучит дико, да? – пожал я плечами. – Согласен. Но ничуть не более дико, чем то, что только что сказали вы сами. Поясняю. Я с наркотиками вообще никак не связан. Обратите внимание, я был отпущен вместе с теми, кто не имел никаких наркотических веществ. Ни в карманах, ни в крови. В отличие от хозяина вечеринки с демонстрацией антикварных часов. У него, насколько я знаю, наркота была везде. И пусть он вам расскажет, как повредил руку. Если вспомнит, конечно. И, насколько я могу судить по количеству присутствующих, кое‑кто всё ещё находится в застенках, да? А, что касается Прохора Назарова, полагаю, все мы можем предположить, каким образом он был выпущен на свободу.