Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий

– Ушли, – доложил Соломка. – Ушли. Перевернули всё вверх дном, но не нашли ничего. Не нашли. Я так понял, они бумажки какие‑то искали. Документы, документы. За наркоту чё‑то спрашивали у мамки твоей, но так, без фанатизьма . Велели, как придёшь, стало быть, в ментуру двигать. В ментуру. Мамка всё записала. К кому идти, то есть. А чё искали‑то? Знаешь?

Надо было поговорить с Романовым, но как позвонить, чтобы не спалиться, я не понимал. На улицах ведь даже ни одного таксофона не осталось, может, прав Глитч и нас действительно игуанодоны поработили? А теперь вот используют. Как хотят буквально.

– Я так понял, – поделился соображениями Соломка. – Закрывать тебя пока не хотят. Но это, сам знаешь, бабка, бабка надвое сказала. А потом опять же сегодня так, а завтра, завтра, всё наперекосяк. У них там своя математика в голове. Математика, да. Был там один мусор прям ушлый такой. Со стороны, по ходу. Везде нос засунул, всё на зуб, на зуб попробовал…

Выждав минут пятнадцать после отъезда ментов, я вернулся домой.

– Я прямо перед ними успел прошмыгнуть, – сказал я, осматривая следы погрома.

– Знаю, – кивнула мама, – сосед мне шепнул, когда они уехали. Вот так не знаешь, как жизнь повернёт… Ты его табуреткой подпёр, а он тебя от полиции спас.

– Так и я его спас, – пожал я плечами. – Семён Евграфыч написал бы заявление, и его выследили и посадили бы. Знаешь, на сколько бы загремел с учётом былых заслуг? А мы его, можно сказать, вовремя за руку поймали.

– На вот, – протянула мама мне визитку. – Велел позвонить. Романов Пётр Алексеевич. Сказал, вроде, что ты как свидетель пока…

Пока. Вот тебе и пока…

– Позорище‑то… – вздохнула она. – Всё перерыли. В трусах рылись. Да вообще везде.

– А что искали?

– Да разве ж они скажут? Ты иди поешь, котлеты уцелели вроде. Хотя, думала их тоже переломают все. Ручищами своими. И смотри, никого в дом‑то не води сегодня, в разруху эту. И Настю тоже.

– А ты что, на работу пойдёшь?

– Ну, а как? Естественно. Волка ноги кормят. Пойду. Кое‑как отбрехалась, что опоздаю. Хоть бы полную смену закрыли, а то вычтут половину часов… Ты в своей комнате уж прибери, пожалуйста.

– Ага…

Заодно и узнаю, что где лежит.

Мама ушла, а я позвонил Кукуше… Но не из дома. Потому как в квартире вполне могли остаться сюрпризы. Я вышел во двор и прошёл к беседке, чтобы не маячить перед входом и иметь нормальный обзор.

– Дядя Слава, здорово.

– Блин, опять с нового номера. Я так‑то не беру незнакомые номера. Чё такое‑то?

– Мобила нужна, я свою выбросил.

Он замолчал.

– Сделаем, – ответил, подумав. – Опять чёт случилось?

– Ну, так… Ни дня без приключений, на том стоим. Не знаешь, есть телефон‑автомат где поблизости?

– На главпочтамте вроде только. Так и не скажу даже. Только я не знаю, как платить. Явно не двушку бросать. Может, картой…

Поговорив с Кукушей, я позвонил Альфе. Хранить номера телефонов в голове было давней привычкой, и она меня выручала в жизни не один раз.

– Слушаю вас, – недовольно ответила Алфёрова.

– Лен, привет, это Краснов.

– Сергей? – удивилась она. – Номер неизвестный… Это твой новый телефон?

– Нет, у товарища одолжил. У меня другой будет. Слушай, ты как?

– В каком смысле?

– Ну, заглянуть хочу, проверить, всё ли хорошо у тебя.

– С чего это ты заглянуть решил? – хмуро ответила она. – Не поняла я.

– Это кто там⁈ – раздался в глубине неприятный мужской голос.

– Это он там? – спросил я.

– Это он⁈ – одновременно со мной воскликнул мужик рядом с ней.

– Нет, папа, это из школы звонят! – сердито бросила Альфа. – Сергей, я у родителей. Сегодня не получится. Спасибо, конечно, за твоё беспокойство, только, пожалуйста, оставь, ладно? И не влезай в эти дела.

Вот бесила она меня. И бросить жалко и тащить тяжко!

– Что ещё за Сергей? – не унимался батя.

– Па‑ап! Это из школы!

– Ты долго там будешь? – спросил я.

– Поживу пару дней…

– Ясно. Ладно, пока могу быть за тебя спокоен, да? Отец присмотрит?

– Ох, одни присмотрщики кругом.

– А этот петровский уродец не проявлялся? – уточнил я. – Витя твой.

– Ладно, Серёжа. Давай, до свиданья.

– Стой‑стой. Можешь его адрес дать?

– Я по твоему совету на пару дней больничный взяла, – казённым голосом отчеканила она. – Так что пока литературы не будет. А когда выйду, тогда и поговорим. Хорошо? Ну, ладно. Спасибо что позвонил.

Я не ответил.

– Сергей… – сказала она уже несколько мягче. – Ты меня слышишь?

– Ну, типа. Слышу, только понять не могу.

– Серёжа, – выдохнула она уже совсем по‑другому, по‑человечески. – Правда… Спасибо, но ничего не надо. Я у родителей побуду пока.

Ага, побудешь ты. Завтра уже смоешься. Папаша, похоже, тот ещё типок был. Не хуже твоего блогера.

– Лен. Я тебе дам свой номер. Если что, сразу звони, ясно? И днём, и ночью. Хоть когда. Пока – на этот. Поняла?

– Да… Ладно… Пока…

Ну, пока, так пока. Я зашёл в подъезд, поднялся к своей двери. Прислушался. Постоял немного, а потом прошёл по лестнице до конца, до пятого этажа. Учитывая способности Соломки соблюдать тишину, я решил убедиться, что в подъезде действительно никого нет. После этого я вернулся к себе и быстро открыл соседскую дверь и шмыгнул в квартиру Семёна Евграфовича.

Здесь всё было тихо и спокойно. Ни Семёна, ни Соломки, ни, тем более, Романова не наблюдалось. Свет я включать не стал, а воспользовался фонариком, найденным в своих  перевёрнутых вверх дном вещах.

Я прошёл по квартире, осмотрелся, и только потом залез в свой временный тайник. Добро лежало на месте. Достал толстый конверт и вытащил, лежащие в нём бумаги.

Там оказалось несколько подшивок. Все документы были собраны, пронумерованы и аккуратно скреплены. Работа была проделана скрупулёзно и педантично.

Первым делом оказалось убийство директора «ИнтерЦем Плюс». Это ещё при мне было. Я им не занимался и Никитос тоже. Так что… Я начал листать документы. Большинство из них были копиями. Кроме одного любопытного документа, который назывался показаниями свидетеля. Написанный от руки и заверенный подписями. Там же была и маленькая кассета для диктофона.

Её мне сейчас прокрутить было не на чем. И вообще, неизвестно, можно ли на ней ещё было что‑то разобрать. Через столько‑то лет… Показания были датированы две тысячи первым годом, и речь в них шла о рейдерском захвате крупнейшего цементного завода в области.

Свидетель утверждал, что директору угрожал лично начальник ГУВД генерал‑майор Деменёв, тот самый, в баню к которому мы с Никитосом ездили в последний день моего пребывания в… том времени. Я внимательно прочитал показания. Хм… Щеглов при разговоре присутствовал, но лично участия не принимал…

Ну… так себе дело… К тому же следующая бумажка была свидетельством о смерти этого самого свидетеля… Оп‑па… А умер‑то он, бедолага, не просто так… Пять ножевых, поражены жизненно важные органы. Практически сразу после дачи показаний… Да, уж…

А это… Ух ты… а владельцами Интерцема стали Ольга Деменёва, «однофамилица» генерала, Алия Ширяева, «однофамилица» криминального авторитета и успешного бизнесмена Ширяя, и Екатерина Викторовна Шалаева, вдова опера Бешметова. Двадцать пять процентов акций Катюха принесла в семью… Эх, рано я сгинул, сейчас бы, как сыр в масле катался.

Я откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Посидел так немного, раскладывая всё по полочкам в голове. Ладно, Эдик Калякин, молодец, интересную пищу для размышления подбросил. Едем дальше. Я просмотрел остальное. Материал был интересный, во многом познавательный, но не железобетонный. Ну, вот куда сейчас сунешься с этим Интерцемом? Деменёв давно в маразме, Ширяй в иных мирах, а Катюха сама по себе. Бейлиз хлещет.

Да она и не знала ни о чём. Наверняка, и сейчас не в курсе, что на ней висит. А список собственности был внушительным. Она, блин, миллиардершей оказалась, а я так запросто с ней кофеи распивал. Я усмехнулся и выругался.