Симбионт (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович

Что такое осень? Это небо,

Плачущее небо под ногами,

В лужах разлетаются птицы с облаками,

Осень, я давно с тобою не был.

В лужах разлетаются птицы с облаками,

Осень, я давно с тобою не был.

Осень. В небе жгут корабли.

Осень. Мне бы прочь от земли,

Там, где в море тонет печаль,

Осень, тёмная даль.

У меня было такое чувство, что даже голос изменился, стал каким-то хрипловатым, чужим. Пальцы жили своей жизнью, а я, как будто со стороны, наблюдал за расширяющимися глазами Ваньки. Маргарита выпрямилась и словно ушла в себя, а Марина, наоборот, потянулась ко мне, приоткрыв карминовые губы. Конечно, «я» пел не совсем хорошо, да и с аккордами периодически фальшивил, но ведь майор предупреждал, что он не виртуоз, как Дидюля. Кто это такой, я до сих пор не узнал. Видимо, какой-то знаменитый гитарист.

Тает стаей город во мгле.

Осень, что я знал о тебе?

Сколько будет рваться листва?

Осень вечно права [2].

Я прижал ладонь к звенящим струнам, и в комнате наступила тишина.

— С ума сойти, — прокашлялся Иван, обнимая за плечи Риту. И когда осмелел? — Ты когда научился так играть? У тебя же получалось лишь «Жили у бабуси два весёлых гуся» спеть!

— Сам в шоке, — ответил я, сдерживая улыбку. Кажется, получилось гораздо лучше, чем «бабуся с гусями». Даже майор был доволен.

А Марина как-то странно посмотрела на меня, облизнула губы, отчего они стали влажно блестеть.

— Мне понравилось, — сказала она. — Кто написал песню?

«Скажи, что ты, — подначил меня майор. — Я знаю кучу песен, не переживай, что репертуар закончится; скорее ты диплом успеешь получить и свалить отсюда».

— Да я иногда балуюсь стихосложением, — с трудом сдержавшись, чтобы не покраснеть от стыда, ответил я. — Некоторые вирши хорошо на гитару ложатся.

— Спой ещё что-нибудь, — попросила Рита.

Что мне до того, что одетые в неон

Тонут города в пыли радиоволн

То холода гуляют от души

То заплачут звёзды-малыши

Босая осень, ты выручи меня

Приюти меня, не ругай зазря

Босая осень под югом сентября

Я любовь свою порастерял [3]

— Какая странная песня, — задумчиво произнесла Марина, вертя бутылку в руках. — Странная и чарующая. Как будто из другого мира.

«А девица-то в яблочко попала! — хохотнул Субботин. — Сходу просекла. Пожалуй, надо что-нибудь попроще спеть».

— Ладно, вот ещё одна, — я тренькнул по струнам.

Вновь о том, что день уходит с земли

В час вечерний спой мне,

Этот день, быть может, где-то вдали

Мы не однажды вспомним.

Вспомним, как прозрачный месяц плывёт

Над ночной прохладой,

Лишь о том, что всё пройдёт, вспоминать не надо [4].

— Я сейчас заплачу, — Рита шмыгнула носом. — Это же шедевр!

— Запиши слова! — вцепилась в меня Марина. — Миша, если это твои стихи и музыка, то ты гений!

«Понял, что ты натворил? — прошипел я смеющемуся Субботину. — Теперь меня будут на все вечеринки таскать с гитарой!»

«Так приходит мирская слава! — у майора, кажется, поднялось настроение. — Мишка, не будь душнилой. Марина уже готова тебе отдаться, я по её глазам вижу! Пользуйся моментом! И не благодари!»

— Ну, какой я гений, Марин? Много чего во сне придумываю, — моя попытка вывернуться из объятий надвигающейся славы оказалась пустой.

— Даже не думай скромничать! Правда, немножко фальшивишь голосом, но это всё чепуха по сравнению с тем, что ты сейчас пел! — поддержала подругу Маргарита.

Ванька просто молчал, осмысливая произошедшее. Ох, чувствую, от расспросов не отвертеться.

Мы чинно посидели ещё некоторое время, выпив по очередной бутылке пива, а потом девушки собрались уходить. Ванька что-то зашептал Рите на ухо, та засмеялась, толкнула его в плечо и подхватила под руку Турчанинову. Глядя на несчастного друга, я едва не рассмеялся и вышел следом за девчонками, чтобы проводить до лестницы. И не зря. На площадке между третьим и вторым этажом стояли трое парней, которых я никогда не видел. Они открыли форточку и поочерёдно выпускали в ночное небо клубы дыма.

— Ой-ля-ля, какие цацы! — воскликнул один из них, долговязый, в спортивном костюме. Перегородив спускающимся девушкам путь, он с улыбкой раскинул руки. — Идите к нам! Что вы с этими школярами трётесь?

— Вы кто такие? — ошарашенно спросила Марина. — Ну-ка, пропустили живо! Проблем захотели?

— Нас проблемы стороной обходят! — засмеялся второй, держа сигарету в зубах. Низенький и коренастый, он походил или на бойца, или на телохранителя.

— Миша… — растерянно произнесла Рита.

Я правильно оценил диспозицию. В принципе, если прыгнуть сверху и уронить вон того крепенького, с другими можно справиться. Правда, есть опасение, что без помощи Субботина огребу по полной. Но не всегда же «бежать за папочкой»? Надо и самому свои силы оценить. Кстати, кто это такие?

— Парни, давайте без этих шуточек, — я отодвинул Марину и спустился ещё на пару ступенек. — Здесь вам не городской парк, где можно простых девок снять. А если приспичило, прогуляйтесь до набережной или до Володарки.

— А кто ты есть, чепуха студенческая? — ухмыльнулся парень в спортивном костюме. — Вот мы служим княжичу Юрию Борисовичу. А ты кто есть на этом свете?

— Фараон Рамзес Второй, — в глазах потемнело. Майор сам оценил ситуацию и взял контроль над моим телом. — А кто такой Юрий Борисович…

— Это княжич Голицын, — прошипела в спину Маринка.

Ага, значит, свитские быкуют. Голицына же другие парни сопровождали, а этих впервые вижу. Как бы не телохранители?

— Тем лучше, — я кивнул и спустился вниз, отодвинув плечом длинного. Заодно пригляделся к третьему незнакомцу, так и продолжавшему дымить в форточку. А что они здесь делают, на служебной лестнице-то? — Девушки, проходите, не бойтесь.

Марина и Рита с независимым видом прошествовали вниз и открыли дверь своего этажа под молчание княжеских прихвостней. Я ободряюще кивнул им и постарался побыстрее убрать их отсюда. То, что драки не миновать, уже понятно. Но Субботин уже контролировал ситуацию.

— Миша, я позову охрану, — Турчанинова схватила меня за руку. — Не вздумай с ними драться.

— Я-то как раз и не хочу, — улыбнувшись, я развернул Маринку и шутливо хлопнул по упругой попке, отчего та взвилась и хотела сказать что-то резкое, но я уже захлопнул дверь. Прислонился к ней спиной и молча оглядел парней, взявших меня в полукольцо.

— Нам не разрешаешь лапать, а сам пользуешься, — прищурившись, сказал третий.

Он щелчком отправил сигарету в форточку и соскочил с подоконника. Пощёлкал суставами пальцев, покрутил головой. Здоровый бычок, хорошо двигается, да и костяшки на кулаках сбитые. Это что за группа прикрытия у Голицына? Зачем он их сюда вызвал? Потом вспомнил, что Уральск наводнён разными группировками, начиная от контрабандистов и заканчивая обыкновенными гоп-компаниями. Студенческий городок они обходят стороной, а вот в городе гулять нужно осторожно, чтобы не напороться на неприятности. Не скажу, что совсем разгул бандитский, но случаев, когда даже аристократов мутузили, хватало.

— Так я в своём праве, — ухмыльнулся в ответ и резко ушёл от кулака, летевшего в мою голову. И тут же нанёс сокрушительный удар невысокому крепышу в промежность, заставив того скрючиться от боли. Но пропустил от третьего. Его кулак обрушился на мою шею. Падая, я успел сгруппироваться, и оказавшись на спине, выстрелил ногами вперёд, вбивая подошвы мокасин в живот долговязого. Тот охнул и отлетел к двери с таким грохотом, что, наверное, переполошил охрану общежития. Каким образом успел среагировать на летящий носок туфли бычка, даже не понял. Я — точнее, майор — выставил руки каким-то необычным образом, смягчая удар пальцами, а затем схватил эту ногу за щиколотку и резко вывернул, до хруста. А потом дёрнул на себя, роняя противника на пол. Тот не ожидал такой прыти от меня и стал заваливаться, цепляясь за металлические решетки перил.