Татьяна же, не успевшая отреагировать на столь внезапное прощание, осталась стоять, словно соляной столб, с недоверчивым поражением глядя в след удаляющейся паре.
— Рене… — сорвался с ее губ тихий шепот, и девушка, вглядевшись в удаляющуюся парочку пристальнее, недоверчиво покачала головой, — Да не может быть…
— Кажется, кто-то клялся и божился сидеть смирно и не отплясывать со всякими там оборотнями, — голос Винсента, раздавшийся буквально над самым ухом девушки, оказался явлением достаточно неожиданным, однако последняя даже не прореагировала на него. Взгляд ее по-прежнему был прикован к удаляющейся спине Ричарда, а губы чуть шевелились, повторяя имя, что он носил в этом времени. Хранитель памяти досадливо вздохнул и, не наблюдая решительно никакой реакции на собственные слова, в несколько шагов обошел собеседницу, останавливаясь прямо перед ней и тем самым перекрывая ей обзор.
— Проснись и перекрестись! — он резко щелкнул пальцами перед носом девушки и, хмурясь, добавил, — Татьяна! Привет тебе, дитя мое, я здесь!
— Рене… — ошарашено повторила девушка и, заметив, наконец, своего спутника, явно не понимающего ее слов, сама нахмурилась, — Рене, Винс! Понимаешь? Рене! Р.!
Хранитель памяти медленно закрыл глаза, потряс головой, затем открыл их снова и с еще большим недоумением уставился на собеседницу.
— Я не пойму, ты перетанцевала с ним, что ли?
— Ммм!.. — Татьяна, вложив в произнесение этой буквы все обуревающие ее чувства, в том числе и недовольство непонятливостью собеседника, на миг закрыла лицо рукой, — Ну почему ты ничего не понимаешь?! Я же говорю тебе — Р.! — она убрала руку от лица и с надеждой уставилась на стоящего перед ней мужчину. Недоумение и непонимание из его глаз как будто не планировало исчезать, и девушка, не в состоянии сдерживаться, порывисто схватила его за руку.
— Тот клочок бумаги, что я показывала тебе, обрывок дневника какой-то экзальтированной дамочки, где упоминается Альберт! Она писала там, как страстно обожает своего «Р.», помнишь?
— Ну… предположим, — хранитель памяти говорил весьма неуверенно, воспоминания его, если они вообще наличествовали, явно были еще довольно нечеткими, однако понимание постепенно начинало прорисовываться на его лице, и Татьяна обрадовалась.
— Угадай с трех раз, кто так страдал по своему «Р.» и кто, собственно, этот «Р.» такой, — выпустив руку собеседника, она скрестила руки на груди и весьма недвусмысленно кивнула в сторону, где не так давно скрылась сладкая парочка. Винсент, нахмурившись, быстро обернулся, затем снова перевел взгляд на собеседницу и, с уже очень явным изумлением, пару раз ошалело моргнул.
— Да не может быть… Погоди, ты уверена? Ну, я хочу сказать, даже если этот «Р.» имел отношение к Нормонду, по залу тут бродит целая толпа потенциальных «Р.», это может быть любой из них! Почему именно Рене?
— Не знаю, — девушка негромко вздохнула и, потерев пальцами переносицу, пожала плечами, — Честно, не знаю, Винс. Просто как-то… Ну что-то такое было в том, как она обращалась к нему, как приставала, и в том, как он пытался ее отшить… Не знаю, по-моему, это было о нем. С ее стороны.
— Луиза, она, конечно… — хранитель памяти задумчиво коснулся подбородка и тотчас же нахмурился, — Но Ричард! Или, как его тут, Ренард! Знаешь, я бы конечно, доверился твоей хваленой женской интуиции, но может быть, будет лучше, если мы будем решать проблемы по мере их пришествия в наше окружение?
Татьяна в свой черед непонимающе моргнула. Рассуждения собеседника, приведшие к столь неожиданному выводу, моментально поставили ее в тупик.
— В смысле? Эта проблема пришла, и…
— Нет, дорогая моя, это не проблема, — со вздохом прервал ее мужчина, — Это сущая ерунда, не имеющая никакого решительно отношения к вещам куда как более важным.
Татьяна не сдержала насмешливой улыбки.
— Например, балу?
— Например тому, что мы с тобой находимся на балу трехсотлетней давности, — Винсент нахмурился и, сделав шаг к девушке, понизил голос, — Или к тому, что в настоящем нас ожидают разборки со стремительно возвращающейся памятью всеми любимого графа де Нормонд.
— Ты напрасно иронизируешь, — Татьяна хмыкнула и, широким жестом обведя толпу вокруг себя, продолжила, — Не сомневаюсь, что эти люди и в самом деле любят его. А ты зануда! Не можешь ни на секунду расслабиться…
— Ты предлагаешь мне тоже пойти потанцевать с Эриком? — абсолютно серьезно осведомился хранитель памяти, — Или, может быть, с Романом? Он как раз тут где-то мелькал… Нет уж, Татьяна, хватит с нашей компании и одной очень расслабленной личности, а я взвалю на себя обязанности серьезного человека.
— Надеюсь, твоя серьезность не распугает народ, — девушка усмехнулась и, опять вздохнув, опустила доселе скрещенные на груди руки, — Ладно, серьезный человек, если ты не возражаешь, я пойду, предприму еще одну попытку сесть и не отсвечивать.
— Я всецело за, — мужчина, демонстрируя абсолютное согласие, поднял обе руки в воздух, затем почесал одной из них макушку и, старательно изображая обреченного на серьезность и крайне несчастного человека, прибавил, — Пойду, попробую найти свое блуждающее где-то тут «я». Не теряй меня. Хотя, в случае чего, я сам тебя найду.
— Заметано, — подмигнула ему девушка, искренне радуясь возможности хоть ненадолго выпасть из образа средневековой и крайне культурной мадемуазель и, проводив направившегося на поиски самого себя собеседника, улыбчивым взглядом, поспешила сама отправиться в сторону располагающихся у стены банкеток. На сей раз она надеялась обойтись без общения с до крайности приятными молодыми людьми.
Впрочем, надежды ее, что на этом балу уже становилось неприятной закономерностью, оказались вновь разбиты в пух и прах появлением нового, очень хорошо знакомого ей и еще не подозревающего об этом, собеседника.
Не успела Татьяна добраться до столь заманчиво пустой скамеечки, как где-то сбоку неожиданно мелькнула знакомая до боли копна смоляных волос, и кто-то цепко схватил ее за руку чуть выше локтя.
— Приветствую! — раздался над ухом веселый молодой голос, — А вы что же, сесть планировали? Давайте провожу вас, а то вдруг заблудитесь.
— За два оставшихся шага? — девушка попыталась высвободить руку и, обернувшись через плечо на собеседника, приветливо улыбнулась, — Ну, это вряд ли.
— Ооо! — Роман, а это был именно он, многозначительно закатил глаза, — Вы плохо знаете наш замок! Тут, представьте, можно заблудиться и посреди большой комнаты, случайно шагнув не туда. Вот так, мадемуазель, осторожненько… Делаем шажочек, еще один…
— Похоже, мы все-таки достигли цели, — усмехнулась в ответ подведенная к скамеечке Татьяна и опять попыталась высвободить руку, — Вы позволите присесть?
— Как джентльмен я не могу допустить, чтобы дама сама пыталась обнаружить под собой сидение! — возмутился юноша и, продолжая стискивать руку собеседницы, довольно аккуратно усадил ее на банкетку, — А вдруг вы промахнетесь, и мне придется вас поднимать?
— Вы же не думаете, что я такая тяжелая, что с этой задачей вы не справитесь? — слова сорвались с губ девушки абсолютно машинально; присутствие Романа рядом, его манера общения, даже не взирая на общую, средневеково-чопорную, атмосферу бала, как обычно вынуждало отшучиваться в ответ на его остроты.
— Не знаю, не пробовал, — честно сообщил молодой человек и, самым, что ни на есть, беспардонным образом шлепнувшись рядом со своей собеседницей, с неожиданным вниманием вгляделся в ее лицо, — Погодите, погодите… А вы как-нибудь очень случайно не мадемуазель Лероа? Татин, если я не ошибаюсь.
— Как-нибудь случайно да, — согласилась Татьяна и, секунду помолчав, в свой черед поинтересовалась, — А вы, кажется, Роман де Нормонд? Эрик говорил мне о вас.
— Какое совпадение! — юноша жизнерадостно заулыбался и даже пару раз хлопнул в ладоши, — Мне брат тоже о вас все уши прожужжал. Смотри, говорит, вон девушка, на которой я хочу жениться…
