— Как, Дмитрий Густавович? — Лилье накоротке знавший Фёлькерзама, вскочил…
— Да, простите меня господа, замотался. С этой горестной новости и следовало начинать, — Небогатов поднялся и перекрестился на образ Николая Чудотворца, офицеры последовали его примеру.
— 24 мая 1905 года контр-адмирал Фёлькерзам скончался на госпитальном «Орле», — Николай Иванович вздохнул, — таким образом, господа, два адмирала из четырёх погибли в походе, фактически сгорели на боевом посту.
— А тело, Дмитрия Густавовича?
— Пока на корабле, готовятся предать земле, родственникам сообщим, они решат, где упокоить адмирала. Я бы во Владивостоке похоронил Фёлькерзама, но мне за Зиновия Петровича ещё отписываться и оправдываться. В Санкт-Петербурге не могут сообразить, что идти в бой с гробом начальника эскадры на борту, — да какой моряк на такое согласится по доброй воле? Я же прекрасно помню, как кают-компании и экипажи в мистику ударились, когда Рожественский скончался, крестики да ладанки подоставали, — потому и взял на себя такую ответственность. Но, вернёмся к обсуждению дел текущих, Лев Алексеевич, простите великодушно, что перебил вас.
— По сути, на морском театре у России сейчас только два жизненно важных порта, которые необходимо защищать любой ценой, — продолжил Брусилов, — собственно Владивосток и Николаевск на Амуре. Второй ценен лишь как временная база старых броненосцев, но всё равно нам гораздо проще защитить два своих порта, чем Соединённому флоту, как верно заметил Николай Иванович, превращающемуся во флот «раздёрганный» по проливам и базам, всё многотысячемильное побережье Японской империи.
Если Клапье де Колонг спрячется в устье Амура за минными банками, то достать его оттуда будет затруднительно. Константину Константиновичу нужны три-четыре дня на обустройство позиций, на минные постановки. На это время нам нужно остановить Камимуру и Того с броненосцами, чтобы они сторожили Владивосток и «бородинцев», не уходили из Японского моря.
Небогатов встал, за ним поднялись офицеры.
— Господа, чтобы обеспечить эти три-четыре дня Клапье де Колонгу, эскадра выходит к Лаперузову проливу завтра утром. Задача — удержать у пролива броненосные крейсера противника, если же они ушли на север — обстреливаем Вакканай, громим побережье, давим японцев как можно сильнее. Поскольку мне до прибытия командующего запрещено выходить в море, отряд броненосцев из «Орла», «Суворова», «Александра» поведёт капитан первого ранга Бухвостов.
— Капитан первого ранга Брусилов возглавит крейсерский отряд из «России», «Громобоя», «Авроры», «Изумруда», «Жемчуга», «Риона». Миноносцы «Громкий», «Грозный», «Блестящий» выходят с вами и напрямую идут в устье Амура, благо им осадка позволяет проскочить Татарским проливом, и они поступают под командование Клапье де Колонга.
— К сожалению, «Олег» добегался до максимально возможного пятнадцатиузлового хода, новейшему крейсеру требуется капитальный ремонт, поэтому «Олег» в поход не идёт, а на пару с «Донским» охраняет подступы к Владивостоку, равно как и «Ослябя», у стенки останется только «Бородино». Демонстрацию выхода произведём такую, чтобы все понимали — русский флот идёт в глубокий рейд практически полным составом.
— Если в Лаперузовом проливе пусто, броненосцы и «Изумруд» обстреливают побережье, Николай Михайлович, с целями определитесь на месте, по обстановке, но пошуметь, обстрелять Японию в ответ за бомбардировку и десант на Корсаковском посту, крайне важно. «Рион» идёт на юг, нарушая судоходство на восточном побережье японских островов. «Россия», «Громобой», «Аврора», «Жемчуг» — наоборот, держат путь на север, если Камимура там — помогают Клапье де Колонгу, если нет, Лев Алексеевич, тогда забираете «Николая 1», он на ходу, в хорошем состоянии, и возвращаетесь во Владивосток. Встретив Камимуру в проливе — боя не принимать и медленно отходить к Владивостоку.
— «Ослябя», «Донской», «Олег», миноносцы и подводные лодки дожидаются отряды из рейда, заодно сбудется мечта Добротворского — отработать взаимодействие крупных кораблей с подводным судами в боевых условиях. А я, сижу как старый пенёк на берегу у аппарата и веду переписку с Николаевском на Амуре, с Харбином, Санкт-Петербургом…
— Лев Алексеевич. Немедленно догружайте ваши крейсера углём. Берите в помощь людей с «Бородино», «Алмаза», — успевайте…
Небогатов тяжело вздохнул, переживая о своём нынешнем, «стреноженном» состоянии. Боятся чины в высоких кабинетах, что погибнет в бою новоиспечённый вице-адмирал, а на мёртвого героя всех собак не свесишь, вот и придерживают. Наверняка и Бирилёв по приезду сам в море не пойдёт и ему не позволит, будут два вице-адмирала морщить глубокомысленно лбы в штабе над картами. Что ж, может тогда дадут ход его представлению на Бухвостова, Игнациуса и Клапье де Колонга. Отрядами должны командовать молодые и энергичные контр-адмиралы…
Хотя, Константин Константинович идеальный штабной, его место на берегу, но Николай Михайлович Бухвостов как флотоводец себя ещё покажет. Дай то Бог, чтобы этот выход прошёл благополучно у командира флагманского «Александра». Глядишь, и орлы на погонах быстрее появятся.
Небогатов, без потерь протащив броненосцы через игольное ушко Цусимского пролива, наверное, как никто в русском флоте понял, — пришла пора кардинального обновления командного состава. Технический прогресс вынуждает и командиров кораблей и адмиралов разбираться в радиоделе, быть и минёром и артиллеристом, держать в уме тактико-технические характеристики десятков кораблей своих и неприятеля и мгновенно реагировать на постоянно, десятки раз на дню, меняющуюся обстановку. С прежним неспешным «марсофлотским» подходом можно погубить дело, погубить флот.
— Да господа, — Небогатов рассмеялся, — а теперь анекдот. «Бедовый» всё-таки интернировался в Сайгоне, утром пришла телеграмма от Алексея Алексеевича, завершилась каперская одиссея кавторанга Баранова.
— Каперанги заулыбались. История с похождениями миноносца Второй Тихоокеанской эскадры, не пошедшего в прорыв якобы из-за неполадок в машине, была на слуху. После отконвоирования транспортов до Шанхая, команда на «Бедовом» взбунтовалась, разоружаться никому не хотелось и офицеры, дабы не спровоцировать бунт, предложили Баранову «заболеть», заперли его в каюте и повели миноносец к Цусиме.
Однако ж Баранов через два часа чудесным образом «выздоровел» и заявил, что по указанию адмирала (хотя никаких приказов Небогатов ему не отдавал) приступает к каперству на подходах к Шанхаю. Почти за две недели «Бедовый» досмотрел сорок с лишним пассажирских судов, подобно пиратам прихватывая «под расписку» уголь и съестное у гражданских. В итоге этих «странствий» миноносец предсказуемо «склонился» на юг, добравшись до Сайгона, где Баранов дал пространную телеграмму императору, подробно перечислив все до одного остановленные суда, клялся в преданности престолу, рассказал о изношенных машинах и просил разрешения либо интернироваться, либо дать возможность героически погибнуть, идя через Цусиму в одиночку. Телеграмма была отправлена открытым текстом и быстро стала новостью номер один у мировых телеграфных агентств. Добрый монарх сердечно поблагодарил экипаж героического миноносца и разрешил интернироваться. Баранов выжидал двое суток и вот, наконец, присоединился к скучающей «Диане». Английская пресса называла Баранова «пират Чёрная борода», и какое-то время о «Бедовом» писали даже больше, чем о проскочивших Цусиму броненосцах. Но юмор заключался в том, что работа была проделана огромная, но бесполезная — ни одного судна с военной контрабандой «Бедовый» не остановил.
— Ещё и Георгия получит хитроумный Николай Васильевич, — заметил язвительный Бухвостов, — за труды свои тяжкие.
— У вас, господин капитан первого ранга есть все возможности отличиться и вернуться из рейда адмиралом, — Небогатов крепко пожал руку Бухвостову, — чего я вам искренне и желаю.
— У адмирала Того на сей счёт иное мнение.
— Да, знать бы что задумал Того, наверняка после потери двух крейсеров он готовит преизрядную пакость, — адмирал помрачнел, — Николай Михайлович, завтра особо тщательно пусть поработает тральная партия, гнетёт меня что-то, сердце не на месте, про «Петропавловск» всё думаю, боюсь накликать.
