Чуть приотстав от эскадры с «Урала» на «Мономах» переправили Клапье де Колонга и Семёнова, крейсера шли рядышком, замыкая эскадренный ордер.
Заранее предупреждённый о неформальном визите начальства, каперанг Попов не удержался и таки устроил общее построение экипажей «Мономаха» и «Нахимова». Спасшиеся нахимовцы были одеты кто во что горазд и резко контрастировали с обряженной в «первый срок» командой приютившего их крейсера. Попов посчитал, что Клапье де Колонг, властью начальника отдельного отряда военных судов, проведёт награждение наиболее отличившихся матросов и офицеров. Владимир Александрович даже список героев заготовил заранее, но не обнаружив у командующего и сопровождавших его офицеров заветного «сундучка» помрачнел.
Впрочем, сие недоразумение быстро разрешил Клапье де Колонг, поздравив «всех без исключения офицеров и матросов героических крейсеров» с наградами, которые они получат в России. Никто, дважды подчеркнул командующий, не будет обойдён орденами.
В последовавшей затем неформальной беседе с офицерами, недавний бой был всесторонне, хотя и излишне эмоционально, разобран. «Нахимовцев» особенно поразил и возмутил факт стрельбы противника по терпящим бедствие русским морякам, корабль которых уже затонул и никакой угрозы крейсерам Соединённого флота Японии не представлял. Однако же «покаяние» Нозикова, пытавшегося накрыть одновременно и «Кассаги» и подошедшую к флагману «Ниитаку» никто не посчитал обстрелом корабля, занятого спасательными работами. Лейтенанту «порекомендовали» не вспоминать более сей эпизод, тем более не отражать его на бумаге, ибо фанатики с «Кассаги» спасаться всё равно не пожелали. Офицеры «Нахимова» говорили о «всеобщем гипнозе», когда видя приближающийся «Читозе» не могли перенацелить на него орудия, уж больно здорово горел «Кассаги», уж так хорошо пристрелялись по «адмиральскому» крейсеру, надеялись что наглеца «Читосе» непременно остановит соседняя башня…
— Да, вот такой феномен, господа, — подытожил беседу старший артиллерийский офицер «Нахимова» Гертнер, — понимали же, что надо бить по атакующему, но так утопить хотели этот чёртов «Кассаги», что комендоры команд не слышали, палили и палили по прежней цели. Только после минной атаки как будто наваждение спало…
— Вы хорошо сработали, Иван Магнусович, — Нозиков отдал должное коллеге, — по нам не более трети орудий стреляло, что на «Кассаги», что на «Читосе» — это вы их повыбили, нам только и оставалось бросить последнюю соломинку на хребет японского верблюда…
По предложению «историографа» Семёнова, офицеры «Мономаха» и «Нахимова» должны были «на свежую голову» описать свои впечатления от схватки с крейсерами адмирала Дева, и обязательно дать свои соображения, как следовало поступить, дабы победить с наибольшей пользой и наименьшими потерями, на что капитан второго ранга обратил особое внимание коллег.
Проговорили допоздна, Клапье де Колонг и Семёнов очутились на «Урале» уже в сумерках.
— Определяйте на ночлег, Владимир Иванович, — настроение у каперанга к вечеру заметно повысилось, — нет у меня желания в ночи да на шлюпке бороздить морские просторы…
Глава 13
В полдень 27 мая 1905 года Николай Иванович Небогатов, вице-адмирал, младший флагман Тихоокеанского флота, кумир флотской молодёжи и «отец родной» матросам внимательно вчитывался в докладную записку капитана первого ранга Брусилова об организации минных постановок в Татарском проливе. Настроение у вице-адмирала было прескверное и он, отложив толковый и грамотно составленный план, решив дождаться автора — командира «Громобоя», только что вернувшегося в родную гавань из «пробега» к Сангарскому проливу.
Небогатов, после встречи «Изумруда», получив данные о передислокации на север Японского моря крейсеров адмирала Камимуры, предполагал, что четвёрка броненосцев Того может «сторожить» именно Сангарский пролив, базируясь на Хакодате, и дабы задержать там сильнейшие корабли противника, отдал приказ «России» и «Громобою» обозначить присутствие русских рейдеров в стратегически важной точке Японского моря. Крейсера ушли и вот, — благополучно вернулись. Небогатов вздохнул, сейчас Брусилов и Лилье расскажут о походе, а он поделится новостью от Клапье де Колонга, переданной Семёновым из Александровска особым шифром, который знал только Свенторжецкий. Новость о гибели «Нахимова» и потоплении двух бронепалубников с японским адмиралом Небогатов собирался обсудить со своими командирами и только потом «перебросить» её в Петербург императору с генерал-адмиралом и в Харбин, — командующему Тихоокеанским флотом вице-адмиралу Бирилёву…
Командующий флотом адмирал Бирилёв, ожидаемо не поспешил во Владивосток, дабы подняв флаг повести корабли в бой и одержать полную и решительную победу над зарвавшимися япошками. Отнюдь. Алексей Алексеевич «застрял» у армейцев в Харбине, обсуждая с генералитетом «стратегию» войны на море, которая с прибытием на театр военных действий Второй Тихоокеанской эскадры должна была развернуться во всю мощь и ширь. Ведь именно морякам выпала великая миссия утереть нос армейцам, пресечь поставки подкреплений, боеприпасов и провианта в Корею и поставить японскую армию в Маньчжурии на колени.
Примерно такого содержания телеграммы Небогатов ежедневно получал как из Петербурга от генерал-адмирала, так и от Бирилёва, взявшего в обычай «бомбардировать» очередными своими «гениальными озарениями» младшего флагмана со всех станций и полустанков Транссибирской магистрали…
Николай Иванович не был интриганом, но как умный человек понимал, почему Бирилёв поспешил не к флоту, а предпочёл нанести визит вежливости Линевичу, укрепить единство армии и флота.
Пока во Владивостоке только «половинка» эскадры, пусть лучшая и современная, вступать в командование флотом вице-адмиралу Бирилёву не жаждется, ждёт хитрец Алексей Алексеевич, чтобы Небогатов обеспечил проводку отряда Клапье де Колонга, взял на себя риск и ответственность, а коль не повезёт «выскочке-акадЭмику», тоже не беда — расколотили то японцы Константина Константиновича ДО приезда командующего. Отсюда и «настоятельные рекомендации» совсем даже не официальные — освободить от противника пролив Лаперуза и как можно быстрее провести вторую половину эскадры во Владивосток. Мудр Алексей Алексеевич, мудр и искушён в служебных интригах, потому и «совещается» столь долго с кавалеристами и пехотой, видимо экспедиционный корпус для штурма Токио собирают…
Не примчался командующий встречать вверенные ему государем балтийские броненосцы во Владивосток, ограничился большой и прочувственной поздравительной телеграммой, дипломатично желая скорейшего воссоединении русского флота в заливе носящем имя основателя этого самого флота российского.
Небогатов намёк понял, но обострять нынешнюю, патовую ситуацию, когда и русские и японцы разделили силы надвое, и выжидали оплошности противника, не желал. Слишком хорошо он представлял боевой потенциал эскадры, чтобы искать генерального сражения.
Да и казавшаяся вначале бредовой идея о заходе в Николаевск на Амуре, обрела вдруг плюсы, и немалые. Японский флот, ранее сконцентрированный в Цусиме теперь должен «разрываться» перекрывая как собственно Цусимский пролив, блокируя при этом Лаперуза и присматривая за Сангарским. Парировать же действия пары «Громобой»-«Россия» на восточном побережье японцы не могут чисто физически — и как им при этом «добивать» Клапье де Колонга? Не переведут же они флот из Японского моря в Охотское, не оставят метрополию беззащитной. А если к крейсерам Брусилова и Лилье прибавить «Рион»? Причём при концентрации линейных сил Соединённого флота на северном направлении, «Россия» и «Громобой» легко проходят Цусиму, «затоптав» Катаоку, если тот посмеет высунуться.
Нет, сидеть, сидеть во Владивостоке, — чиниться, тренировать экипажи, разобраться с боезапасом (артиллерийские офицеры считают, что порох ни к чёрту, отсырел в тропиках). И продолжать, продолжать «раздёргивать» японцев — пусть попробуют усторожить все проливы…
