— Господа, рекомендую сосредоточиться на предстоящем бое, а не критиковать распоряжения начальства.
— Вести обстрел противника, занятого спасением экипажа с тонущего корабля, допустимо ли это?
— Мичман, идёт война!!! Капитан первого ранга Попов поступает совершенно правильно!
— «Нахимов»!!!!!!!!!!!!!!!!!
Глава 12
Первые победы, первые потери…
Офицеры «Наварина» наблюдали за истерикой Клапье де Колонга, получившего известие с «Мономаха» об удавшейся японцам минной атаке «Нахимова». Даже то, что двум вражеским крейсерам из трёх сбили ход, не радовало впечатлительного каперанга.
— Бруно Александрович, сколько узлов может выдать броненосец? — флаг-капитан клял себя последними словами, что не догадался «перескочить» на «Светлану», которая устремилась к сражающимся крейсерам и «дёргать» обратно Шеина было нецелесообразно.
— Не более семи узлов, Константин Константинович, — Фитингоф сокрушенно развёл руками.
— Чёрт побери, что делать, — мы имеем древний «Мономах» и яхточку «Светлана» против трёх «собачек», пусть и изрядно побитых. Нет, не отгонят они японцев от «Нахимова», ещё чуть и потеряем единственный по настоящему броненосный крейсер… Что делать?!
— Послать «Николая» для добивания неприятеля, чтобы не рисковать покалечить «Светлану». Судьба же «Нахимова» от наших действий, увы, не зависит, сейчас всё решают аварийные партии на крейсере, — Фитингоф с неодобрением посматривал на издёргавшегося флотоводца, — и, Константин Константинович, извините, но вы бы выпили для успокоения, что ли. Неудобно, офицеры смотрят.
— Сохраним «Нахимов», — надерусь обязательно. А пока, Бруно Александрович, дайте команду сигнальщикам: «Николаю» и «Днепру» полным ходом идти на помощь «Мономаху» и «Нахимову. Да, и „Кострома“ пусть поворачивает, там раненых сейчас много, медики нужны. Прочим судам держать генеральный курс…
Метания Клапье де Колонга, действительно не могли ничем помочь старому крейсеру. „Адмирал Нахимов“ прекрасно перенёсший град попаданий японских снарядов (более пятидесяти) одну минную пробоину „переварить“, увы не мог, — вода поступала слишком быстро, а убыль в команде, особенно среди офицеров, которые почти все были ранены, не позволила своевременно наладить борьбу за живучесть.
Да и далеко не всех на героическом крейсере, „стопорнувшем“ аж двух „собачек“, заботила дыра в борту, равно как и собственная судьба. Разошедшиеся комендоры, воочию наблюдавшие попадания во вражеские корабли, продолжали азартно лупить по „Кассаги“ и „Читосе“», несмотря на быстро увеличивающийся крен. Японцы отвечали не менее живо, стараясь вколотить в «Нахимов» как можно больше стали и шимозы. Лишившиеся хода бронепалубники Страны восходящего солнца намеревались взять с врага перед своей неминуемой гибелью, по максимуму…
С «Кассаги» отсемафорили на «Ниитаку», что офицеры и матросы крейсера будет сражаться до последнего человека и уйдут вслед за адмиралом Дева, к ним для снятия экипажа подходить не надо. На «Читосе» самоубийственный сигнал продублировали…
Вице-адмирал Дева, взирая с небес на подчинённых, наверняка гордился вышколенными им воинами: все они, от командиров кораблей, до последнего матроса, вчерашнего крестьянина, были истинными самураями и умирали как герои…
На «Ниитаке» офицеры обратились к командиру с просьбой-требованием — разделить судьбу товарищей и погибнуть, как подобает защитникам священной страны Ямато. Увы, пришлось напомнить как молодым, так и изрядно послужившим, о стратегической важности информирования командования по движению русской эскадры, явно держащей курс на северную часть Сахалина. А останься крейсер с собратьями по отряду — то два вспомогательных японских крейсера, в этом рейде выступающих скорее как углевозы, станут лёгкой добычей быстроходной «Светланы» и адмирал Того останется в неведении о намерениях русских.
Пока шла сия патриотическая дискуссия, подобравшийся по прямой «Мономах», выскочил из-за корпуса «Нахимова» (для команды которого спустил, вернее — сбросил свои шлюпки) и развил рекордную скорострельность по неподвижным «Читозе» и «Кассаги» записав себе в актив сразу множество результативных попаданий — и в «Читозе» и в «Кассаги»…
Лейтенант Нозиков переживал свой звёздный час, вдохновенно дирижируя стрельбой сразу по двум целям, а что ход у тех был мизерный, — так не его печаль. Артиллеристы «Мономаха» прекратили огонь только на несколько минут, когда «Нахимов» с которого «посыпалась» за борт команда, начал ощутимо валиться на левый борт и перевернулся.
Команды на японских кораблях радостно и яростно взвыли и продолжили обстрел места гибели «Нахимова».
— Сволочи, макаки, — капитан первого ранга Попов, всегда флегматичный и спокойный в азарте боя «вызверился» и мотался вслед за старшим артиллеристом, размахивая руками и чего-то непрерывно Нозикову советуя, наверняка каперанг считал себя организатором блестящей стрельбы крейсера, — бей их ребята, чтоб ни одного на борт не поднимать, гадов узкоглазых!
— Успокойтесь, Владимир Александрович, — старший офицер тянул Попова в рубку, — не ровен час попадут японцы, не может нам столько времени везти.
— Оставьте, Владимир Петрович, нет, вы только посмотрите — ка-к-к-к-а-я сво-л-л-л-очь, куда бьют, ведь сами же скоро хлебать морскую воду будут. Н-е-е-е-т я их из Охотского моря вычерпывать не буду, пусть вон Сергей Павлович, — Попов кивнул в сторону «Светланы», — спасает, а нам надлежит скорее прикрыть гибнущий «Нахимов». Принять снаряды на себя. И, вы правы, Владимир Петрович, давайте укроемся под бронёй…
То ли японцы услышали угрозы капитана первого ранга Попова, то ли лейтенант Нозиков повыбил последние их пушки, но артиллерия японских крейсеров замолкала. «Мономах» добивал врага в полигонных условиях: без ответного огня, неспешно, пристрелявшись по неподвижным целям. «Кассаги» какое то время ковылял на двух-трёх узлах, но снова потерял ход, у «Читозе» «садилась» развороченная восьмидюймовыми русскими снарядами корма, «Ниитака» на 17–18 узлах уходил на юг, за ним «спешила» «Светлана», но шансов догнать, тем более остановить врага у Шеина было ничтожно мало.
Попов осторожно повёл крейсер к месту гибели «Нахимова», в воде и в шлюпках на первый взгляд, было несколько сот спасшихся моряков.
— Николай Николаевич, — обратился командир задушевно и не уставно, к Нозикову, — будьте добры голубчик, прекратите пальбу. Мы спасательные работы начинаем, пусть и японцы спасаются по возможности, Но если хоть один выстрел с их стороны прозвучит — топите их ко всем чертям!
От каперанга явственно пахнуло коньяком и лейтенант, отравленный пороховыми газами, вдохнув со свежим воздухом командирский перегар, понял причину неестественного оживления каперанга. Но, дров тот в бою не наломал, корректировать стрельбу мешал весьма умеренно, поэтому бравый морской офицер чётко козырнул начальству.
— Слушаюсь, господин капитан первого ранга. Но расчёты останутся у орудий.
— Да, да, конечно, вы Николай Николаевич присматривайте за япошками, пока нахимовских на борт принимаем.
— Может быть попробуем захватить «Читосе»? — Нозиков с сожалением посматривал на японский крейсер, очень медленно «оседавший» в море, — «Кассаги» вот-вот утопнет, а «Читосе» можно спасти, и под Андреевским флагом, в пику японцам, они уже, как говорят, «Варяга» подняли…
— Неисправимый вы мечтатель, господин лейтенант, — Попов уже не скрываясь, приложился к фляжке, — смотрите, заваливается ваш «Читосе». Похоже кингстоны пооткрывали япошки. Но я этих сволочей на борт не приму, и никаких возражений! — Попов пресёк попытку артиллериста что-то сказать, махнул рукой, повернулся и скорым шагом двинулся руководить спасением матросов и офицеров доблестного «Нахимова»…
«Кассаги», в отличие от перевернувшегося собрата по отряду и несчастью ушёл под воду на ровном киле с не спущенным адмиральским флагом. Ни одного моряка с флагмана Девы не спасли. И не потому, что русские проявили невиданную жестокость — сигнальщики с «Мономаха» отметили, что матросы и офицеры «Кассаги» организованно покинули палубы крейсера, очевидно японские фанатики (или герои — смотря с какой стороны смотреть) заперлись во внутренних помещениях и открыли кингстоны…
