— Потому что я бездарный хлам...
– Потому что тебе несколько часов назад исполнилось шестнадцать, Северин! – гаркнул Захар. – Потому что твоя инициация состоялась несколько месяцев назад! Потому что у тебя нет золотой скобы, в конце концов. Почему, по твоему мнению, после приема в Орден каждого характерника приобщают к шалашу часовых на два года? Почему это обязательное условие для всех, без исключения?
- Чтобы набраться опыта.
— Вот именно! Нельзя бросить человека под лед и надеяться, что так он научится плавать. Нельзя ждать от джуры навыков рыцаря, служащего в Ордене не один десяток лет.
У учителя был невероятный способ подобрать самые меткие слова. Северину стало легче.
— Не забирай чужих ошибок, казаче, с тебя хватит собственных. Разумеется?
– Спасибо, учитель.
— Ты — умелый и умный юноша, которому порой не хватает выдержки. Но это закаляется временем. Из тебя выйдет отличный характерник! Я действительно так думаю. А теперь ложись почивать, Северин. Кстати, вот твой подарок.
Старый характерник протянул ему сверток, улегся и захрапел. Скорее всего, притворно.
В этом году Захар подарил часы. Северин осторожно развернул бумагу и с улыбкой достал трубку, которую за небольшой размер прозвали носогрейкой. Курить ему не нравилось, но, может быть, теперь он поймет вкус табака?
Северин улегся на кровать. Непрочная радость от учительской речи и подарка растаяла, как снежинка на ладони. Перед глазами выросла хищница, повалил снег, появилась белая волчица, выстрел... «Серебром стрелял?» У печки валялось тело без лица. Будешь иметь что-то, кроме скобы на чересе.
Это был его самый плохой день рождения.
* * *
С тех пор та проклятая ночь, отрывками или вся целиком, приходила во снах. Конечно, накануне испытаний в Орден он снова увидел ее, как насмешливый намек. Северин из-за этого не отдохнул, имел подавленное настроение, но чувствовал лихорадочный прилив сил.
Захар читал его ощущение, как раскрытую книгу.
- Не переживай, - напутствовал учитель по дороге к дубу Мамая. — Совет Симох стремится узнать, что ты умеешь, чтобы потом лучше тебя приспособить в ряды Ордена, понимаешь?
Северин кивнул, еще раз проверил черес и оружие, глотнул воды из фляги. Из-за переживаний в него не влезло ни крошки завтрака, почему Владимир изрядно расстроился.
В подлеске среди деревьев ждали более десятка молодых людей.
– Вот и место сбора. Вас будут звать поочередно, – сообщил Захар. — Я через это прошел, и твой отец, и его учитель, и вообще каждый, кто носит золотую скобу. Покажешь есаулам, на что ты способен!
- Да, учитель, - выдавил из себя Северин.
– Пусть Мамай помогает, – Захар улыбнулся и оставил его самого.
Молодой Чернововк подошел к группе, присел в тени, разглядел: здесь не было никого, кроме самих джур. Неподалеку бурлила жизнь — из Буды доносились гомон, крики, звон сабель и кружек, но тут царила тишина.
Его изучали: кто прямым взглядом, кто скрытым. Чернововк рассматривал взаимно — кажется, здесь собрались молодые люди из всех одиннадцати полков.
Двое парней из степей Тавриды и Причерноморья грелись на солнышке, не прячась от жары. У них были серые одежды, южный загар и выгоревшие длинные волосы, заплетенные в косы; рядом каждого лежал татарский композитный лук, носившие южане вместо огнестрельного оружия, и полный стрел колчан.
Галичане говорили отдельным кружком, у двух юношей в придачу к клинкам и пистолам за чередами виднелись ныряльщики, вооруженный признак шляхтичей. К галичанам прислушивался высокий бритоголовый легень с барткой вместо сабли, закарпатец, нечастый в Буде гость. По рассказам Захара, ребята из этих краев преимущественно шли в учебу к мольфарам.
Слобожане, каждый с парой сабель крест-накрест за спиной, сняли рубашки и щеголяли татуировкой на груди, которую они получали после ночи серебряной скобы. Рядом пили холодный квас запорожцы — все трое с длинной селедкой. Северин немного позавидовал их усам: его собственные даже близко такими густыми не были (поэтому он их и брил). Каждый запорожец, кроме пистолета, имел еще и ружье, словно собирался отправляться в военный поход.
Двое буковинцев, чья земля лежала рядом с Объединенным княжеством Валахии, Молдовы и Трансильвании, славились глубочайшими знаниями в волшебстве крови (по слухам, включая темные практики питья крови), чертили ножами на земле какие-то сложные фигуры. Оба украшали небольшие птичьи черепа на одежде и оружии.
Характерников Полесья знали по угрюмому нелюдимому нраву, они предпочитали общество зверей, с которыми якобы могли разговаривать, и именно такой сел отдельно от общины. На плечи у него нахмурился небольшой крюк, тоже спиной ко всем.
На фоне такой пестрой компании Северин почувствовал себя очень... обычным.
Вскоре прибыл вчерашний знакомый с пером павлина в шапке — должно быть, родом из Северщины или Приднепровья, как и сам Северин. Юноша увидел Чернововка, приветливо улыбнулся и уселся рядом.
– Савка, – представился джура. - Не звали еще?
– Северин, – они пожали руки. – Пока нет.
– Проклятая жара.
Савка снял шапку и обмахнулся ею.
— Я немного заблудился и подумал было грешным делом, что бесславно умру где-то на солнце, так и не получив заветную золотую скобу. Большая трагедия маленького джуры! Не знаю, как ты, а я пойду к запорожцам кваса опрокинуть, потому что так и расплавиться недолго. Ты со мной?
Северин отказался. Савка дважды приглашать не стал, пошел к запорожцам, легко завел разговор и через минуту они хохотали по его шуткам и угощали квасом.
Вскоре собралось двадцать юношей. Солнце поднялось выше, нагрело воздух так, что под деревья скрылись все, включая привычные к жаре степняки. Савка вернулся к Северину, объяснив, что у запорожцев квас закончился, а здесь тень погуще. Он устроился рядом, громко постанывая.
— Когда нас позовут? Нет сил ждать! – пожаловался Савка.
Время длилось долго. К джурам никто не выходил, словно экзамен уже начался, а первым испытанием было ожидание.
Один из слобожан не выдержал и крикнул в сторону дуба:
– Нам еще долго, а?
На его груди чернел коловрат.
Никто не ответил, поэтому джура закрутил селедку вокруг уха, осмотрел других и воинственно крикнул:
— Ну-ка, курва, чего так скучно? — он выхватил сабли из ножен на спине. — Может, потанцует кто-нибудь с моими близнецами?
Несколько секунд стояла тишина.
— А станцуем, — отозвался закарпатец, снял рубашку и выхватил бартку из петли на чересе. – Олекса Воропай, меня не занимай!
— Меня Гнатом Бойко зовут, — оскалился слобожанин, приближаясь к сопернику. — Ты извини, если я тебе топор изувечу.
— Лучше смотри, чтобы топор тебе ничего не изуродовал, — рассмеялся Олекса и напал ударом сверху.
Игнат встретил топорик левой саблей, а правой тянул сбоку. Олекса ловко уклонился, ответил по ногам. Игнат повернулся и в выходе из финта ударил закарпатца из двух рук навстречу, тот отпрыгнул — Северин заметил, что Олекса не блокирует удары, а избегает их — и противники завертелись, обмениваясь быстрыми атаками. Бартка имела кожаную петлю, охватывающую запястье, и закарпатец иногда выпускал топорики из руки, что позволяло ему крутить хитрые приемы. Слобожанин бился виртуозно, меняя разные техники, клинки посвистывали и мерцали на солнце, как крылышки стрекозы.
– Неплохо дерутся, – заметил Савка. — Я не уверен, что выстоял против любого из них. А ты?
– Что?
– Говорю, глухих повезли! Ты бледный какой-то, друг. Переживаешь?
– Есть немного, – признался Северин.
— Да брось ты это дело, — махнул рукой Савка, словно прошел десяток испытаний. — Мы уже обратны, куда Орден от нас денется? Главное доказать есаулам, что ты не двуглавый дурак, которого надо навсегда оставить в шалаше часовых. Это несложная задача, поверь.
Один из галичан, рыжий крепыш с ныряльщиком на чересе, достал из сумки свежую хлебину, немалый кусок сала, несколько луковиц и призвал всех желающих перекусить, потому что пока Совет Симох их призовет, то никаких сил не останется. К нему потянулись ребята из всех полков, включая Савку, и даже полесский отшельник не побрезговал присоединиться к компании. Крук перебрался ему на голову и получил кусочек сала. Все джуры быстро познакомились, сторожкая атмосфера окончательно развеялась, но через минуту они говорили не тише любого общества в Буде.
