Перемещение техников и охраны решили выполнять силами двух Ми-8. Любопытно, что Денисенко запросил откомандировать на обучение... ту самую Леночку Лисичко, которая хотела «разобрать» меня на комсомольском собрании. Нужно же было налаживать комсомольскую работу во вверенном мне подразделении. Вот он и проявил активность, уберя ее подальше от фронта. Зачатки семейственности развел в нашей гоп-компании. И вначале она возмутилась, но когда узнала на чем ей придется летать, то загорелась со всем своим комсомольским задором и согласилась. С ней вместе была откомандирована и штурман ее экипажа Ира Трешкина. Без нее Лена наотрез отказывалась переходить из своего полка. Хотя, кто бы ее спросил?... Тем более, что они уже невольно летали на вертолете и даже были свидетелями его боя.
И, забегая вперед, скажу, что Ми-8 они подняли на винт уже через три дня, а сносно летать начали всего-то через неделю. Разумеется, их обучали по-быстрому, на уровне «взлет-посадка», но девчонки оказались толковые, вьедиливые и, когда была возможность, расспрашивали всех, меня и ребят из экипажа второго Ми-8 об особенностях управления вертолетом. Я, понятное дело, знал больше и качественней, а парни делились тем, что уже удалось узнать. Но они были рядом всегда (негласно предупрежденные Лёликом о недопустимости и так далее...), а мы с Олей не вылезали с вылетов и на базе появлялись только заправиться, перекусить, привести себя в порядок и поспать. Поэтому обучение Лены и Иры проходило медленнее, чем хотелось бы, но быстрее, чем в «обычных» случаях.
Базами были большие поляны в лесах или рощах, к которым существовали или пробивались дороги для подвоза 23-миллиметровых боеприпасов, топлива и, разумеется, всего того, что нужно для жизни в полевых условиях. Из моего времени я получал только 30-миллиметровки и «умные» ракеты. И мы посчитали, что «Гермесы» можно больше не пополнять, а заменить их «умными». Это их так называли наши товарищи здесь.
Нападения Десятова я, конечно же, опасался, но бояться Тотошу - задание плохо выполнить. А так 80 ракет - это 80 ракет, а не 40 или не 60. Применяя уже только их я на вверенном участке могу разгонять немецкую авиацию как ветер облака - достаточно непринужденно.
Тем не менее, моя маниакальная подозрительность по поводу немецких локаторов пару раз получила подтверждение - мы дважды, причем на разных участках, засекли работу радара. Первый раз это случилось в конце апреля в районе Россоши, а уже через неделю в районе Орла.
- Виталик! Опять локатор работает! - тревожно сообщила Оля.
- Далеко? - не менее безрадостно отозвался ей я.
- Километров 180... - что-то там Оля анализировала - Сигнал мощный.
- Понял, дальше не суемся.
- Вижу шестерку истребителей. Не «Мессеры» похоже... Странные значки.
- «Фокке-Вульфы» скорее всего.
- Это еще кто такие? - удивилась Оля, не знавшая, по ходу, что «Фокке-Вульф 190» не только существуют, но широко начинались применяться немцами как раз в это самое время [1]. Это была новинка у них, живучая и довольно опасная для наших истребителей.
- На базе расскажу. - пообещал я - Далеко они?
- 25 километров.
- Работаем. Валим три ноль. Бьем пятерых, шестого отпускаем. Песню не включать. Но привет от копьеметательницы передай.
- Есть три ноль, одного отпустить, песню не включать и передать привет! Все как всегда.- явно улыбнулась Ольга.
Через минуту в немецкий эфир ушло то, что должно было напугать их до... до неприличных слов. Оно всегда такое уходило. Каждый раз, когда мы встречали хоть какие-то группы немецких самолетов, Оля говорила одни и те же слова, цитируя стихотворение из древнегерманского эпоса и мы обязательно отпускали один самолет. Чтобы оставшийся немецкий летчик смог рассказать о встрече с «Гейрдрифул». Жуть должна нагнетаться и чем больше, тем лучше! Никуда он от нас или от наших товарищей из истребительной авиации не денется - попадется не завтра, так послезавтра.
- «Gewebe ist gewebt, groß wie eine Wolke, Um den Kriegern den Tod zu verkünden. Wir werden sie mit Blut bestreuen. Festes Gewebe aus Stahl aus Kopien, Blutige Ente Schlacht ist heftig Wir müssen weben. Wir machen ein Gewebe aus menschlichen Eingeweiden... Ich - Geirdriful! Ich komme euch Jungs nach!» [(нем.) «Соткана ткань, большая, как туча, Чтоб возвестить воинам гибель. Окропим ее кровью. Накрепко ткань, стальную от копий, Кровавым утком битвы свирепой Ткать мы должны. Сделаем ткань из кишок человечьих... Я - Гейрдрифул! [2] Я иду за вами мальчики!»
А еще через минуту Оля сообщила мне уже, что в немецком эфире полнейшая паника. Но немцы, надо отдать им должное, не струсили, не ударились в бега, а быстро рассредоточились. Явно ранее немецкие аналитики уже заметили, что иногда ракеты, прилетающие в относительно плотный строй, взрываются так, что серьезно поражают ближайшие самолеты.
Еще минута и - Вж-ж-ух! Вж-ж-ух! Вж-ж-ух! Вж-ж-ух! Вж-ж-ух!... Пять ракет ушли к целям. И пять огненных шаров вспыхнули в утреннем небе орловщины. Люфтваффе в одну секунду потеряло пять новейших истребителей-штурмовиков.
И сразу после этого мы проштурмовали какую-то немецкую часть пылившую по дороге на юг. Возможно к Понырям. Что там будет уже через два месяца я хорошо помнил.
А на следующий день, я точно понял, что локатор тот и тогда над Россошью - по нашу душу и немцы оказались изрядные хитрецы.
***
- Слушаю вас, герр Ротенхойзер! - вопросительно глядя на вошедшего твердо сказал Мильх. - присаживайтесь
- Я по поводу того самого Nikitin, который, как я знаю, не прекращает уничтожать нашу авиацию на Восточном фронте.
- Откуда вам известно о том, что он продолжает действовать? Об этом не сообщается в общедоступных сводках. В моем окружении есть «крот»?
- Дорогой, Эдвард! Вы позволите мне вас так называть? - Ротенхойзер дождался согласительного кивка Мильха и продолжил - Я имел максимальную информацию об этом чудовище еще до того, как вы стали главой Люфтваффе. Собираю данные и анализирую их. Источники моих данных, разумеется, я не раскрою, они есть и в вашем ведомстве тоже, но смею вас уверить, что их работа на меня никак не вредит вам и Рейху. Герман о них знал и не мешал им меня информировать. Я не занимаюсь политикой. Я специалист Аненербе, можно сказать, что ученый, а политика и управление войсками - удел политиков и генералов. Моя работа заключается в том, чтобы помогать и тем и другим решать вопросы, которые они решить не в силах. Надеюсь вы это с пониманием примете и мы больше не будем задавать друг другу подобные вопросы и искать каких-то там «кротов». Кстати, вы можете их так назвать, но это... лабораторные кроты, не вредящие корням, если вам так угодно.
Мильх, мягко говоря, был ошарашен тем, что в веренном ему Люфтваффе есть люди работающие и на кого-то еще, но не на Гестапо и Абвер. В наличии агентов той и другой службы он и не сомневался и даже не пытался узнать кто именно был агентом. Зачем? Это делу не поможет никак. Но наличие среди сотрудников Люфтваффе еще и информаторов Аненербе, было для него большой новостью и даже шоком. Но Мильх справился с этой новостью и спросил.
- Я полагаю, что у вас есть какие-то выкладки, раз вы пришли ко мне.
- Да! Это важный момент с точки зрения древнегерманского эпоса.
- Я в курсе, что непосредственно перед нападением на них, наши летчики слышат стихи из эпоса и читающая их женщина представляется валькирией Гейрдрифул.
- И, обратите внимание, что сколько бы наших самолетов не было бы атаковано, но всегда остается один из них. - многозначительно сказал Ротенхойзер.
- О чем-то это говорит? - поднял глаза Мильх.
- О том, что таким образом в остальных наших летчиков, в Люфтваффе в целом внушается ужас. Летчики понимают, что если во время полета они услышат стих из эпоса, то это конец!
