– Я мигом, – подмигнул он.
Улыбка сошла с лица Дэмиана в тот же миг, как девушка исчезла за дверью, оно сделалось сердитым и неприветливым.
– Ты всерьёз думаешь, что я стану изображать няньку при твоей глуповатой подружке? – наехал он на Александру.
– Шарлотта мне не подруга, но она пришла сюда со мной.
– И что? Вы, насколько я понял, ровесницы? С какой стати тебе за ней приглядывать? Пусть будет благодарна, что вообще сюда попала.
– Вот из-за того, что ты и другие снобы относятся к ней подобным образом, я и боюсь, как бы чего не случилось.
– Да что, по-твоему, может случиться? – закатил он глаза.
– Что может случиться после того, как придурки ещё и напились, как последняя скотина? Если честно – что угодно.
– Ладно, – поморщился кузен, – не кипятись. Как она вообще ухитрилась потеряться в своём кричаще-розовом наряде? Твоя дражайшая Шарлотта в любой темноте станет светиться как неоновая вывеска. Так что отыщем без труда.
Но кузен ошибся.
Шарлотта, к нарастающей панике Александры, не отыскалась.
Последней надеждой было, что она по-тихому ушла к себе, но и в комнате её не было.
Сначала они просто стучали. Потом, при помощи какого-то хитроумного заклятия, Дэмиан вскрыл замок, но ничего, кроме стен и мебели, обнаружить так и не удалось.
– С ней что-то случилось! – всё сильнее волновалась Александра.
– Да с чего ты это взяла? Может, просто подцепила какого-нибудь симпатичного парня и зависла у него? – продолжал сохранять позитивный настрой Дэмиан.
– Нужно сказать кому-нибудь!
– Кому? И что?
– Что она пропала!
– Отлично! Испортим девчонке вечеринку, разбудим преподов, поставив перед необходимостью как-то реагировать на наше буйное веселье и вводить санкции всем, кто отметился на балу, прослывём первыми ослами во всей Академии и станем популярней официально избранных шутов! Да что может быть лучше подобной перспективы? Извини, Лекса, при всём к тебе уважение, я – пас. И тебе настоятельно не советую. Поверь мне, когда твоя подруга вернётся, она тебя за шумиху не поблагодарит. В таком платье, как у неё, потеряться можно лишь в одном случае – если сам этого хочешь.
В доводах Дэмиана был резон. Александра, скрепя сердце, решила его послушать.
В чём неоднократно корила себя позже.
В конце вечера Александра с облегчением затворила дверь в комнату, которую в ближайшие годы предстояло научиться называть своей.
Откровенно говоря, таких апартаментов у неё, если не считать последний месяц жизни в особняке у Холливэллов (или кому там принадлежал дом, в который её приволок Росио?) не было никогда. В детском доме одну комнату она делила с двенадцатью девчонками, да и условия там были не то, что спартанские, но общак есть общак. Всё кругом колхозное, всё кругом моё, то есть право на лучшее всегда за самым сильным.
В доме приёмных родителей у Александры было несколько своих метров, которым она была несказанно рада, а здесь в личном распоряжении, считай, целая двухкомнатная квартира, отлично обставленная, со всеми продуманными для удобства мелочами.
Так откуда такое чувство, будто она героиня «Ребёнка Розмари»? Конечно, здесь всё было чужое. Да и спиртное действовало на Александру совсем не расслабляющим образом. Может быть отсюда обостряющаяся паранойя?
С облегчением скинув каблуки, платье, вытащив шпильки из волос, Александра выпила крепкий чай с лимоном.
В комнате, словно в дорогом гостиничном номере, стоял небольшой холодильник с десертами на перекуску, молоком, сливками, колбасной и сырной нарезкой, электрический чайник, кофейная машина – словом, все чудеса техники здесь были в ассортименте, что выгодно отличало Магическую Академию от Хогвартса, где писали золотыми прыткими перьями по пергаментным свиткам.
Нет, от современного комфорта здесь не отказывались и это очень хорошо.
«Утро вечера мудренее», – мудрость этой мысли сложно недооценить. Поэтому, опустив тяжёлые ночные шторы, выставив будильник на половину седьмого, Александра нырнула под одеяло.
Будь она маменькиной дочкой, только-только покинувшей родительский кров, наверное, сейчас скучала бы? Но скучать было не по чему. Было просто беспокойно на душе, да тяжёлый сумбур неясных, дурных предчувствий заставлял ворочаться с боку на бок. Голоса за окнами звучало крикливо и резко, как навязчивый джазовый аккомпанемент.
Александра сама не заметила, как заснула.
Вернее, у неё-то было ощущение, что она не засыпала вовсе, но конечно же, она должна была задремать, потому что то, что произошло дальше иначе объяснить было невозможно.
Это был кошмар.
Это должен был быть кошмар!
Сначала Александра услышала шелест воды. С такими всплесками текут река или ручей. Решив, что это начало сновидения, она плотнее сомкнула веки, готовясь вплыть в страну сновидений.
Но что-то мешало. Вскоре она разобрала, что именно.
Стало холодно. Очень холодно! Такое ощущение, что температура падала с каждым вздохом на пару градусов. Однако заснуть мешал не столько холод, сколько непонятно откуда возникший страх. От него чуть ли не иней выступал на коже.
Это частое клише из фильмов ужасов: облачко морозного пара и иней по стёклам перед появлением призраков. Но ни один фильм ужасов не способен передавать чувства героев. Если бы со стороны Александру снимала скрытая камера, скорее всего, её лицо не отразило бы никаких эмоций, потому что от ужаса лицевые мышцы парализовало.
Она лежала на боку, лицом к двери, спиной к окну. Будь на улице хотя бы ноябрь, можно было бы надеяться на то, что просто забыла закрыть окно, но… за окном сейчас было теплее, чем в комнате. Таким холодом, что гулял по её спине, просто не могло ниоткуда тянуть.
А потом раздались чавкающие звуки. Как будто что-то мерзко чмокало, ступая по грязи.
Александра заставила себя медленно перевернуться на спину, убеждая, что страхи её напрасны и можно спокойно открыть глаза, чтобы убедиться в этом. Другая её половина, склонная поддаваться панике, настаивала на том, что глаза открывать категорически нельзя, потому что, как только она их откроет, она увидит… что – неизвестно, но нечто страшное – факт. А после этого её жизнь и психика уже никогда не будут прежними.
Вцепившись пальцами в край простыни и сжав зубы чуть ли не до хруста, она всё-таки открыла глаза.
Шарлотта стояла у подножия кровати и то, что с ней далеко не всё в порядке, невозможно было не понять. Она стояла, покачиваясь на месте, уронив безвольные руки вдоль туловища. Голова с облепившими череп, длинными волосами, упала на грудь так, словно была свёрнута. С волос на пол обильно текли струйки мутной воды. Приторно-розовое платье с пышной юбкой обвисло порванной тряпкой, потеряв объём и изначальную чистоту цвета.
Шарлотта выглядела как адская кукла, доставленная прямиком с Того Света.
Александра медленно села, готовясь вскочить и рвануть к двери.
Шарлотта подняла голову, давая возможность взглянуть в своё иссини-бледное, припухшее лицо. Глаза её не застилало тьмой. Они были белыми, словно их внезапно затянули бельма.
Белые, ненормально-пустые, глаза.
– Шарлотта? – прохрипела Александра, хватаясь рукой за внезапно заломившее горло, будто одно имя одноклассницы резало его изнутри.
Лучше бы Александра её не окликала.
В ответ мёртвая Шарлотты открыла рот, словно намереваясь что-то сказать, но вместо звуков оттуда на кровать хлынула мутная вонючая жидкость.
Не в силах больше справляться с собой, Александра с громким визгом кинулась к двери.
Не с первого раза удалось провернуть запертый замок, чтобы, рыдая, выскочить в коридор, плотно прикрывая дверь за собой.
Через секунду настежь распахнулась соседняя. На пороге всё в том же халате, в котором Александра увидела Криса и днём, стоял её сосед.
– Что случилось? – вопросил он, упирая руки в боки.
Александа чувствовала себя глупой истеричкой. Господи! Никто ведь и не поверит, что на самом деле она вовсе не склонна привлекать к себе внимание.
