– Думаешь, этот день мог закончиться иначе? – спросила она, тесно оплетая его ногами.
– Понятия не имею.
– Тогда ты глупец. Ну ладно, ладно, я шучу, просто просчитывать день с женщиной, тем более – путаной, да еще такой красоткой, как я, и думать, что ты победил, – самое глупое занятие. Просто поверь мне на слово, сыщик.
2
Было около полуночи, когда Андрей обнаружил, что его сигареты закончились. И у Лолы оставалось две штуки в ее пачке.
– А еще я шампанского хочу, – потягиваясь, сказала Лола. – Если ты все это найдешь, я покажу тебе такое…
– У тебя в запасниках еще что-то? – почти удивился он.
Лола засмеялась.
– Найди шампанского, Андрюш, – по-детски заканючила она.
– Найду, девочка с фантазиями.
Крымов оделся, вышел в просторный срубовый холл – гостеприимная хозяйка, видимо, уже спала; ее сменил крепкий старик, который уснул под маленький настольный телевизор – там шла драма. Экран бросал на лицо хмурого старика зловещие тени. Дверь гостиницы «Заночуй-ка» была заперта. Крымов вернулся, попросил Лолу закрыть за ним и подождать минут десять-пятнадцать; она прошлепала за ним в сланцах и сказала, что будет с нетерпением ждать звонка. И неожиданно нежно обняла его сзади на дорожку, что растрогало сурового детектива.
Андрей вышел в чудесную летнюю ночь, потянулся на крыльце, а затем пружинисто сбежал со ступенек и отправился налево, в киоск, о котором упомянула хозяйка. Когда он шел, то заметил, что по другой стороне улицы, отвалившись от дерева, параллельно с ним движется тень. Неужели преследователь? А что, в первый раз? И не ехал ли за ними мотоцикл еще днем?
Шагов через сто оказалась избушка, где над высоким угловым окном в лунном свете красовалась вывеска – «У бабы Тани». Напоминание, что из этого окна могут и пальнуть, не отпускало. Он подошел к окну и постучал три раза по три раза, с паузами.
Скоро окно отворилось.
– Чего тебе, милок?
– Шампанского пару бутылок и по пачке «Мальборо» и «Гламура».
– Сбрендил? – спросили из окна.
– А что?
– Ты как тут оказался?
– Проездом.
– Вот я и смотрю, что проездом. До города Парижу, конечно?
– До города Лондо́на, – сделал он эксцентричное ударение на втором «о».
– Остришь? Ну тогда «Беломор» для тебя и «Приму» для твоей пассии. И шипучку для вас обоих. Идет?
– А вы не очень любезный продавец, как я погляжу.
– Я строгая, но справедливая. И совсем не любезная, когда меня ради таких глупостей по ночам гоняют. Берешь «Приму», «Беломор» и шипучку?
– Я от хозяйки «Переночуй-ка», вашей родственницы, – вспомнил Крымов. – Она ваш магазин рекомендовала как лучший, – попытался влезть в доверие он.
– А, от Метлы, это у нее кликуха такая смолоду была. У Матвеевны нашей. Все мела да вымывала. Вот и намела на гостиницу. В каком у нее номере?
– Для новобрачных.
– С видом на садик, значит. А сам откуда?
– Из Царева.
– Ясно, из центра. Занесло тебя. Зачем приехал?
– Пейзажами вашими полюбоваться, с людьми поговорить. Святым местам поклониться.
– Это Роднику жизни, что ли?
– И ему в том числе.
– И Вратам Лешего нашего?
– Почему все их так называют – врата «нашего Лешего»?
– Так уж нам злыдень мировой подсуропил.
– Это кто?
– Догадайся.
– Дьявол?
– А то! Он, мерзавец, – усмехнулась хозяйка местного шинка.
– Вы и впрямь верите, что, проезжая эти «врата», попадаешь в мир Лешего?
– А чего тут верить, не верить? Так оно и есть. Как проехал, так попал. Как заехал, так пропал. – Невидимая женщина в окне гулко рассмеялась. – Жил ты себе со своей невестой в Цареве, поживал, а тут надумал к нам пожаловать. Вот тебе и результат – теперь об этих «вратах» ночью с пустым окном трындишь. Ну так на пользу оно пошло?
– С пустым? – поинтересовался Крымов и даже встал на цыпочки, чтобы заглянуть.
– Куда ты? Смотри, пальну. А потом скажу: так и было. Пришел без башки – ушел без башки.
Андрей вернулся на свое место.
– Обойдемся без этого, уважаемая Татьяна.
– Ага. Да ничего, я теперича решетку поставила. А в окошко для кассы ты никак не пролезешь. Только руку просунуть сможешь. А у меня тут и топорик на подоконнике имеется. Ладно, – снисходительно вздохнула она, – вам с твоей подругой «Стюардесса» причитается и шампанское «Примавера» вашего жигулевского пивзавода. Легче было пару лишних бутылок с собой прихватить, чем переплачивать на нашей окраине.
– А придется переплачивать?
– Разумеется.
– Может, картой?
– А может, тебе все-таки башку разнести из двустволки, чтобы ты надо мной среди ночи не изгалялся, а?
– Все, молчу, согласен на «Стюардессу» и шампанское «Примавера» за наличку.
Отходя с авоськой от злачного дома, Крымов вдруг подумал, что он так и не увидел лица этой загадочной женщины, таинственной продавщицы, золовки, и, встреть он ее на улице, пройдет мимо. Но может, это и к лучшему, и некоторых людей лучше забыть сразу.
Ему оставалось шагов пятьдесят до гостиничного приюта «Заночуй-ка», как вдруг позади него раздались ускоренные шаги, и кто-то хрипловато спросил:
– Братан, сигаретки не найдется?
И тотчас Крымов услышал щелчок выкидного ножа. Сумку с продуктами он уронил сразу, услышав, как разбивается стекло, но руку незнакомца с ножом, уже нацелившуюся ему в бок, перехватить успел. Он вывернул ее так резко и зло, что сразу ощутил, как ломается сустав негодяя, как трещат его кости и рвутся сухожилия.
– Говори, мудила, кто тебя послал?
– Да пошел ты, – задохнувшись от боли, едва прохрипел тать.
Правая рука татя была уничтожена – Крымов перехватил его левую руку:
– Сейчас второй руки лишишься, ну?
– Звякнули мне и сказали, кого зацепить надо! Сечешь? Отпусти, сука!
Крымов заглянул в эту харю. Рожа татя была отвратной. Особенно при свете луны. Если бы он мог – убил и его, Крымова, и всех, кто ему дорог, и просто всех. Тупая и наглая звериная морда, какие часто встречаются на пути искателей правды, смотрела на детектива. Разве что страх еще сквозил в поросячьих глазках и волчьем оскале. Крымов долго не думал – он вывернул и с хрустом сломал татю вторую руку. Тот совсем захлебнулся от боли и рухнул на колени.
– Шея на очереди – говори, ублюдок, кто тебя послал?
– Шоркин! – взвыл тот.
– Кто это?
– Хозяйственник наш, барыга.
– Где он сейчас?
– Откуда мне знать?!
– Говори.
– Дома небось, где ему еще быть?
Крымов ткнул ногой упыря, и тот повалился с асфальта в траву лысого газона. Тать давился проклятиями и стонал от боли. Но руки его превратились на ближайший месяцок в плети. А Крымов уже набирал номер телефона – он звонил своему коллеге Константину Яшину.
– Костя, прости за поздний звонок. Слушай внимательно: в этих чертовых Чернышах дело нечистое. Сейчас меня только что пытался убить один урод, чистый уголовник, я его нейтрализовал, вон он, валяется на газоне, но мне требуется подкрепление. И мне нужен тот следователь, что занимался делом «утопленницы в цветах» Ксении Пастуховой. Фамилия Сорокин. Пусть поднимает бригаду и едет сюда. Нет, на месте я сидеть не смогу. Мне нужно успеть еще к одному персонажу – сейчас тебе сброшу инфу.
Упыря он безжалостно вырубил. Из сумки текло шампанское. Вторая бутылка осталась цела.
Крымов влетел в гостиницу «Заночуй-ка», передал сумку Лоле, сказал:
– Тревога, мы в опасности. Сиди здесь и жди меня.
Полез в сумку и стал вооружаться для настоящей битвы. Надел легкий броник, наплечную кобуру, в сумку через плечо бросил нужное оружие.
– Мы так сильно влипли? – пролепетала Лола. – Ты как будто на войну собрался.
– Это я и хочу проверить – насколько сильно. Ты, главное, сиди тихо, и чтобы телефон был рядом. И возьми этот газовый пистолет, – он протянул ей оружие, – дамский, на всякий случай. Вот предохранитель.
– Я разберусь – меня учили.
