Мила, к моему удовольствию, всё же согласилась стать управляющей в ателье. На удивление, девушки, что остались там работать, приняли её тепло (скорее, как раз таки сказалось, что управляющей будет девушка из рода их нового владельца, а не какой-нибудь мужчина), и дело начало набирать обороты. Первые заказы уже готовились к отправке, и Мила, как всегда, вела всё с безупречной точностью. Она всегда была исполнительной и преданной своему делу.
Александр тоже показал себя на высоте — его экономические схемы и идеи уже начали приносить плоды. Он уверенно управлял финансами, и хотя это был всего лишь начальный этап, я видел, что брат, действительно, нашёл своё призвание. Даже не думал, что после не самого лучшего знакомства у нас сложатся именно такие отношения. Я вроде как получил союзника в его лице, а сам младший брат, похоже, нашел именно то дело, ради которого он хотел стараться. Тем более его зарплата зависела от успехов самого предприятия и, похоже, для моего брата деньги были лучшим показателем его успехов.
А я? Я наконец смог расслабиться.
На улице уже смеркалось, и в воздухе витал запах поздней осени. Я сидел у себя в комнате, наслаждаясь тишиной и редким чувством покоя, которое наступает, когда все дела завершены, а впереди — лишь тёплый вечер. Взгляд скользнул по столу, и я вспомнил о своей книжечке для стихов.
Эта маленькая тетрадь, которую я завёл вскоре после поэтической дуэли, была для меня своеобразным якорем, который связывал меня с прошлым. Мне нравилось записывать стихи, которые я помнил из своей прошлой жизни. Особенно вечером, когда вокруг царила тишина, а мысли стекались в спокойное русло. Это помогало мне сохранять ясность ума, да и в целом, мне хотелось потом сравнить, как много в этом мире нет того, что есть в моем. Как минимум среди поэтов и писателей.
Сами стихи раньше я использовал для тренировки памяти, а потом неожиданно для себя увлекся этим направлением, пусть сам никогда не пробовал писать свое.
Я потянулся к полке, где обычно лежала книжка. Рука нащупала пустоту.
— Хм, — пробормотал я, осматривая стол. — Странно. Не помню, чтобы я клал ее куда-то в другое место.
Я быстро обшарил всю комнату. Полки, шкаф — ничего. Даже под кроватью глянул, хотя это было, скорее, жестом отчаяния, чем реальной возможностью найти её там. Но книжечки нигде не было.
— Пропала, — я нахмурился, чувствуя, как лёгкая тревога закрадывается в мысли. Это было необычно. Я всегда оставлял её на одном и том же месте.
Выйдя из комнаты, я почти столкнулся с Настей, которая как раз шла по коридору. Она была единственной, кто мог зайти в мою комнату, когда меня не было дома. Еще могла Мила, но она с недавних пор чаще в швейном доме, чем тут.
— Настя, ты, случайно, не видела мою записную книжку? — спросил я, стараясь говорить спокойно, но в голосе всё же сквозило лёгкое раздражение.
Она замерла на месте, и её лицо мгновенно покраснело. Так… что-то мне это не нравится.
— Я… эм… — начала она, нервно теребя подол платья. — Максим, прости меня, пожалуйста! Я хотела сделать для тебя кое-какой сюрприз, но немного замоталась и…
— Прости за что? — я прищурился, начиная подозревать, что дело тут не в простой пропаже.
Настя опустила глаза, и я увидел, как её щеки заливаются ещё более ярким румянцем. Она явно нервничала, и это заставило меня насторожиться ещё больше.
— Ну, понимаешь… — начала сестра, замявшись. — Это случилось ещё до того, как ты отправился в командировку. Я случайно нашла твою книжечку…
— Нашла? — переспросил я, начиная догадываться, что за этим последует.
Настя кивнула, не поднимая глаз.
— Да, и… там такие замечательные стихи, Максим, ты невероятный талант! Я хотела сделать тебе сюрприз, — она наконец подняла на меня виноватый взгляд. — Я договорилась с подругой, её отец работает в издательстве. И… ну, сборник твоих стихов уже в печати.
В этот момент я едва не схватился за голову.
— Ты что наделала! — тихо проговорил я, чувствуя, как внутри поднимается волна беспокойства. Я не знал, смеяться или плакать. — Настя, ты хоть понимаешь, что ты сделала?
Её лицо стало ещё более виноватым, если это было вообще возможно. Она нервно переступила с ноги на ногу, не зная, куда девать свои руки.
— Я хотела сделать сюрприз, — пробормотала сестра, опустив голову. — Я думала, что тебе понравится, когда ты увидишь, как все читают тебя! Тут совсем нечего стесняться…
Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Конечно, она не могла знать, что одна из тех «моих» поэм — это стихотворение Лермонтова. Меня и так немного грызла совесть, что я выдал его творчество за своё на дуэли, но больше на этом выезжать я не хотел. А теперь…
— Где это издательство? — резко спросил я, уже накидывая на себя пальто и направляясь к выходу.
Настя явно поняла, что дело серьёзное, и быстро зашагала следом за мной.
— Это «Печатный Дом» на Невском проспекте.
— Отлично, — пробормотал я, хватая плащ с вешалки. — Пойду разбираться.
— Максим, подожди! — Настя побежала следом, но я уже был на пути к дверям.
— Никаких «подожди», — отрезал я, резко открывая дверь. — Мне нужно остановить это до того, как оно распространится.
Я вышел на улицу в темпе, который едва не перешел на бег. Настя, не отставая, бежала за мной, пытаясь что-то сказать, но я был сосредоточен на другом. В голове крутилась одна мысль: если я не остановлю печать, то совесть меня загрызет с потрохами.
* * *
«Печатный Дом» на Невском проспекте был внушительным зданием с высоким фасадом и массивными дубовыми дверями. Я влетел туда, как буря, не обращая внимания на удивленные взгляды работников. К моему счастью, здание ещё не закрылось, хотя дело шло к позднему вечеру.
За стойкой сидел мужчина средних лет в строгом костюме, с пышными усами и небольшими очками на носу. Он поднял голову, когда я подошёл, и окинул меня оценивающим взглядом.
— Чем могу помочь? — его голос был ровным, но в нём чувствовалось некоторое недоумение от моего внезапного появления.
— Мне нужно поговорить с редактором, который отвечает за поэтические сборники, — сказал я, стараясь говорить как можно более спокойно, но голос всё равно выдавал моё волнение.
— А кто, собственно…
Ай! У меня нет на это времени. Я стиснул зубы и вытащил свою бирку Судебного Бюро. Это ускорит процесс, пусть это и неправильно, но плевать.
Мужчина приподнял бровь, но ничего не сказал. Он встал и жестом пригласил меня следовать за ним. Мы прошли по длинному коридору, стены которого были увешаны портретами известных писателей и поэтов этого мира. Но ни одного из них я не знал, да и не то, чтобы обращал внимание. Сейчас я думал только о том, как остановить этот кошмар.
Когда мы вошли в кабинет редактора, я увидел за столом мужчину в очках, который что-то внимательно читал. Он поднял голову, услышав, как открылась дверь.
— Чем обязан? — его голос был спокоен, но в нём ощущалась лёгкая нотка раздражения оттого, что его прервали.
— Моё имя Максим Николаевич Темников, — я сделал шаг вперёд, сразу переходя к делу. — Вы недавно получили на печать сборник стихов под моим именем. Я требую немедленно остановить печать и распространение.
Редактор приподнял бровь, явно удивленный таким заявлением.
— Темников, говорите? — он перелистнул несколько страниц на своём столе, а затем кивнул. — Да, действительно, ваш сборник уже в печати. Но… боюсь, вы пришли слишком поздно.
— В каком плане поздно? — так и не дождавшись приглашения, я сел напротив него.
— Печать началась полторы недели назад, — спокойно продолжил мужчина, не обращая внимания на моё возмущение. — Большая часть тиража уже напечатана и отправлена в магазины. Продажи просто прекрасные, это первый за всю историю «Печатного Дома» случай, когда тираж раскупили за одни сутки. Мы, конечно, можем остановить дальнейшую печать, но те экземпляры, что уже ушли в продажу, вернуть не получится. И боюсь, с учетом предзаказов, нас просто не поймут.
