Винсент, не отвечая, и как будто бы вообще не замечая слов спутницы, резко остановился. Девушка, сделавшая, было, по инерции шаг вперед, ощутив рывок за руку, тоже вынуждена была остановиться и, пытаясь осознать причину столь резкого прекращения движения, непонимающе заозиралась.
В коридоре царила тишина.
Двери, располагающиеся возле того места, где замерли в ожидании чего-то неведомого путешественники во времени, были плотно закрыты, возможно, даже заперты, ни единого звука из-за тяжелых створок не долетало. Возгласов, криков, топота ног, даже шорохов или, тем паче, рычания, тоже более не было слышно, и чем дольше длилось это безмолвие, тем больший ужас охватывал впечатлительную душу Татьяны, тем большая угроза чудилась ей в этой тяжелой тишине. Замок, казалось, застыл в преддверии должной вот-вот разразиться бури; создавалось впечатление, что более в нем, стараниями неожиданно атаковавших нелюдей, не осталось ни единой живой души.
Резко распахнувшаяся и ударившаяся о стену дверь, напротив которой они стояли, заставила Татьяну подпрыгнуть от неожиданности и обратить все свое испуганное внимание на нее.
За дверью царила тьма. Освещающая комнату люстра, очевидно, была погашена чьей-то злой волей, и ночь, проникнув в окно, вступила здесь полностью в свои права. Свечей, столь обеспокоивших девушку в будущем, сейчас видно не было, и тем не менее, угадать, что это за помещение, не составило для перепуганной наблюдательницы ни малейшего труда.
Это был будуар.
Впрочем, говоря начистоту, сейчас внимание Татьяны привлекало отнюдь не отсутствие света в этом помещении, и уж тем более не интересовал ее поиск трех маленьких, едва различимых огоньков в нем. Куда как больше беспокоило ее то, за что зацепился ее взгляд на пороге комнаты.
В косяк двери, вынырнув из мрака, неожиданно вцепилась кажущаяся белой, бледная едва ли не до синевы, рука с обострившимися костяшками, и слуха наблюдателей коснулся чей-то задушенный хрип.
Девушка, неожиданно всем своим существом очень ясно почувствовавшая, кому он принадлежит, рванулась, было, вперед, но хранитель памяти, буквально сграбастав в охапку, успел удержать ее.
Из мрака показалась нога, затем еще одна, и на порог будуара, шатаясь, будто пьяный, бледнея на глазах, с трудом вышел хозяин замка. Белая рубаха его была перепачкана в чем-то красном, до жути легко узнаваемым; из кажущейся небольшой ранки на шее толчками вытекала кровь, скользя вниз, теряясь где-то под воротом и окрашивая и его в алый цвет.
Татьяна приоткрыла губы, собираясь то ли что-то сказать, то ли просто ахнуть, но не сумела выдавить из себя ни звука.
Из мрака будуара послышалось странное и страшное, совершенно нечеловеческое, и вместе с тем абсолютно не похожее на волчье, рычание, и на спину молодого графа, выскочив из комнаты, бросилась Луиза, обхватывая его руками и ногами и вновь присасываясь к кровоточащей ране на его шее.
Эрик слабо вскрикнул, сбиваясь то ли на стон, то ли на всхлип, и Татьяна, по сию пору наблюдавшая эту сцену в совершенном окаменении, вновь забилась в руках крепко держащего ее Винсента. Стоять и смотреть на то, как самого любимого, самого дорогого для нее человека, убивают прямо у нее на глазах, она не могла.
Эрик, слабо пытающийся сбросить с себя гадкую хищницу, стал медленно оседать на пол, и девушка ощутила совершенное, абсолютное отчаяние, широко раскрытыми глазами глядя на уже не бледнеющее даже, а сереющее лицо графа де Нормонд.
— Да пусти же ты! — не в силах более держать себя в руках, вскрикнула она, готовая уже едва ли не убить удерживающего ее мужчину.
— Успокойся! — рявкнул тот в ответ и, прежде, чем Татьяна успела что-то ответить, торопливо прошептал ей на ухо, — Помнишь, откуда мы пришли и почему? С ним все будет в порядке, если только ты не станешь…
Договорить он не успел.
Глаза хозяина замка уже начали закрываться, жизнь явственно покидала молодое тело, когда из-за одного из цветочных горшков, которые, как упоминалось прежде, украшали собою это место, метнулась рыжая молния.
Произошло это так быстро, что девушка в первое мгновение даже не успела осознать, что случилось. Она лишь услышала истеричный визг Луизы и, вновь потрясенно замерев, пошире открыла глаза. Словно в замедленной съемке наблюдала она, как злобная тварь отскакивает от едва живого графа, как она хватается за лицо и силится что-то то ли снять, то ли оторвать от него.
— Тио… — коснулся слуха девушки чуть слышный, но каким-то чудом сумевший перекрыть визг Луизы, вздох, и она, приоткрыв рот, вновь медленно перевела взгляд на хозяина замка. Хранитель памяти, от неожиданности даже чуть ослабивший хватку, тоже недоуменно воззрился на него.
— Тио?.. — потрясенно, но очень тихо, так, чтобы услышать могла только спутница, повторил он, однако, продолжать свою мысль не стал, лишь ошалело моргая.
Эрик, шатаясь и удерживаясь лишь благодаря столь удачно оказавшемуся рядом с ним дверному косяку, медленно поднялся на ноги. Рана на его шее уже не кровоточила, взгляд казался мутным и остекленевшим, — молодой граф выглядел живым мертвецом, и тем не менее, все еще оставался живым. На Луизу, силящуюся избавиться от кошки, мертвой хваткой вцепившейся ей в лицо, он не обращал никакого внимания.
На пол что-то упало, странно звякнув. Татьяна, недоумевая, что это может быть, опустила взгляд и со все более и более возрастающим изумлением увидела на полу браслет, тот самый браслет, что сейчас красовался у нее на руке, тот самый, благодаря которому они оказались здесь.
Эрик ничего не заметил. Блуждающий взгляд его, ища, за что бы зацепиться, наткнулся на замерших неподалеку Татьяну и Винсента, и бледное лицо озарилось слабой тенью улыбки.
— Татин… — прошептал он, делая неуверенный шаг к девушке, однако, тотчас же дернулся в сторону, будто обжегшись о что-то незримое. Улыбка на его лице сменилась ужасом.
— Бегите! Бегите отсюда, умоляю вас! Бегите! — горячо зашептал он, с трудом держась одной рукой за стену. В как будто выцветших, побледневших серых глазах его вдруг сверкнуло что-то такое, что Татьяна ощутила легкий, почти нежный укол в сердце, сжавшееся, было, и замершее, но тотчас же вновь заколотившееся с небывалой силой и скоростью.
Женский крик, раздавшийся откуда-то из глубины коридора, перемешавшийся с испуганным мальчишеским голосом, разрушил слабое очарование мгновения.
Эрик, зажимая рукой рану на шее, испуганно оглянулся и, не обнаружив нигде рядом Луизы, непонятно когда успевшей скрыться в неизвестном направлении, из последних сил рванулся на этот крик.
— Мама… Луи… — услышала девушка его шепот и, вспоминая виденное ей в библиотеке замка фамильное древо, вопросительно оглянулась на хранителя памяти.
— Луи?..
— Младший брат хозяина, — последовал хмурый ответ, и Винсент, вновь сжав руку спутницы, потянул ее следом за графом де Нормонд.
— Тот мальчик… — Татьяна закусила губу, неуверенно переставляя ноги, — Не уверена, что хочу видеть это…
Хранитель памяти, быстро глянув на нее через плечо, несколько замедлил шаг.
— Тебя, собственно, никто не заставляет, — медленно начал он, — Но, если не ошибаюсь, это ты настояла на путешествии сюда, хотела узнать, что случилось с Эриком и почему он решил позабыть все это, разве не так? — и, не дожидаясь ответа мрачнеющей на глазах спутницы, прибавил, указывая взглядом вслед на удивление быстро, учитывая его состояние, покинувшего их общество блондину, — Это довольно сильно повлияло на него.
Девушка промолчала и, набрав в грудь побольше воздуха, решительно прибавила шаг. Винсент, идущий рядом, на несколько секунд чуть сильнее сжал ее руку, явно ободряя и успокаивая.
— Не бойся, — тихо произнес он, не сводя взгляда с какой-то точки впереди, — Отсюда все выглядело не так уж и жутко.
— Ты что, это… — Татьяна перевела взгляд на ту же точку впереди и, понимающе кивнув, на несколько секунд сжала губы, — Вопрос отпадает.
Буквально перед ними, неподалеку от распахнутой двери, стоял, замерев, словно изваяние, второй из хранителей памяти, присутствующих в этом времени, стоял, и в упор смотрел на что-то, находящееся внутри комнаты.
