– Да, – искренне согласился Крымов. – Но это и есть реальная жизнь – для подавляющего большинства людей. Стихи пишут, дорогой Василий, далеко не все… А теперь расскажите главное, что волнует все пытливые умы здешних мест.
– И что же волнует все пытливые умы? – не понимая, о чем речь, насторожился краевед.
– Куда ваша Ксения Петухова могла деться на добрых полтора года. Ведь ровно столько ее не видели. Она пропала на этот очень долгий срок, все думали, что она умотала навсегда, а потом появилась мертвой, точнее, только что убитой, в лодке, в цветах, с демонстративно вырезанным сердцем. Подозреваемых было много. Я ведь слышал, что и про вас нехорошее думали.
– Думали, – кивнул краевед. – Про кого только не думали. Даже про Ермолая, здоровенного детину, которому она сердце разбила. Только я бы такого не сделал ни в одном страшном сне. Тут ведь не только убить надо было, а еще и оформить это страшное преступление, как спектакль разыграть. Перформанс устроить, инсталляцию. Тут самому без сердца нужно быть. В зверя обратиться надо. Я – другой. И потом, я сто раз простил ее. Ну разные мы оказались, вот и все.
Недавний разговор с безумным бородачом, хозяином птицефабрики, мгновенно всплыл у Крымова в памяти. Вот он, Август Самсонович Косматый, занимается сексом с Ксенией Петуховой во дворе своей усадьбы, при лунном свете, оба подшофе и обкуренные, затем Косматый видит, как зеленая стена оживает, обретает черты и из нее выходит чудовище – обросшее шерстью, страшное, рогатое; истекая похотью, оно завороженно глядит на обнаженную Ксению. Косматый получает оргазм и вырубается, как от выстрела, а когда приходит в себя, то его партнерши уже нет. Она появляется спустя полтора года, только что убитой, набеленной, в белых цветах, в белой фате, как невеста. И с жабой вместо сердца во вскрытой груди.
– Вы правы, Василий, такую мерзость способен был совершить только зверь. А вы не думали, что она могла попасть в конце концов в лапы этого чудовища, о котором грезила? – Крымов пожал плечами. – Каким-то образом – понятия не имею каким, мистическим, и тем не менее… Не думали?
– Думал, – кивнул Прыгунов. – И не просто думал. Я уверен, что так оно и было. Что Ксюша в конце концов нашла то, что искала. Но, увы, ее поиски закончились для нее трагедией. Так бывает со многими неистовыми старателями. Вспомните отважного капитана, который всю жизнь искал белого кита-убийцу, и когда нашел его, тот забрал его жизнь.
– Да, Василий, вы правы, именно так и бывает. Одержимый альпинист лезет на самую высокую гору, бросая вызов стихии, и снежная лавина поглощает его. Мореплаватель пытается отыскать Бермудский треугольник и навсегда исчезает в нем. Недаром древние говорили: бойтесь своих желаний. Это как раз про то. Скажите, а вы хотя бы приблизительно знаете, где может обитать в Черном лесу этот самый Леший? Это чудовище? Этот демон? Ведь он где-то живет? Он откуда-то приходит в мир людей? Ну если допустить, что он вообще существует.
– А как вы думаете, чем я занимался все эти годы, с того дня, как обрел и потерял Ксюшу? Помимо прочего? Помимо легенд края? Стихов? Я искал монстра. У меня дома есть карта, я чертил ее год за годом, отмечая трупы женщин, которых обнаруживали последние двести лет. Я собирал информацию по крупицам – и наконец предположительно нашел его логово.
– Да ладно? – вытаскивая из кармана пачку сигарет, зачарованно пробормотал Крымов. – Быть такого не может!
– А вот представьте себе, – рассмеялся тот, глядя в глаза детективу: – Еще как может.
– Покажете? – Андрей прищурил один глаз. – Не место, конечно, карту?
– Разумеется. Прямо сейчас и покажу.
– Круто.
Крымов поднялся, расправил плечи, потянулся. Прихватил с земли пакет и сунул его в сумку. Зацепил губами сигарету, закурил. Он смотрел в поле, где все еще моталась в небе туда-сюда стая нервных стрижей. Его мысли сейчас были подобны этой вот птичьей стае. Полная неразбериха, ложные коридоры и лабиринты, и в конце одного из них – таящийся страшный зверь.
2
Уже скоро Крымов сел за большой круглый стол, за которым, судя по его виду, трапезничало не одно поколение Прыгуновых, а хозяин избушки разложил перед ним хитрую путаную карту на целом ватманском листе. Она была вся покрыта рисунками, подписями, надписями, прямыми и косыми, стрелками, выполненными авторучкой, карандашом и цветными фломастерами. Без подробной расшифровки даже он, опытный детектив Андрей Крымов, не понял бы тут ни шиша. Единственное, что сразу бросалось в глаза, это названия: «село Черныши», «озеро Студеное» и «Черный лес» – последний мрачным массивом расходился от центра во все стороны.
– Ну вы топограф! – нарочито восхитился гость. – Вам бы только карты сокровищ составлять – ни один посторонний старатель не дознался бы.
– Кроме меня, – самодовольно подхватил Прыгунов. – Ничего, при более детальном рассмотрении многое для вас прояснится. Вы на нашем озере уже были?
– Да, насладился и даже познакомился с одним рыбаком, который, кстати, и обнаружил труп Ксении Петуховой. Милейший человек, кстати.
– А, Щебетун Сергей Иванович.
– Угостил меня настойкой.
– Знаю я его настойку – убьет любого. Но вы, как я понимаю, человек не слабого десятка?
– Есть кое-какой опыт, – признался Крымов.
Теперь он разглядел и другое – «Камень Емельяна» и «Врата Лешего», через которые еще недавно они проезжали с Лолой. А ведь не соврал участковый Пантелеев – злодейским местом оказался весь этот край. Заколдованным, опасным, страшным. Сам Пантелеев на его фоне так – жадный клещ, не более того…
– Ваш участковый Пантелеев тоже разбойником оказался, – сказал Крымов. – Был ранен при сопротивлении аресту. Его вместе со всеми скрутили.
– Кто бы сомневался, – почти безразлично отреагировал краевед. – Такого встретишь – обходи стороной. Я догадывался, что все они – одна банда, но, как и другие наши сельчане, молчал. – Прыгунов взглянул на гостя: – Видать, хитрый следователь попался, если вскрыл этот нарыв?
– Видать, что так, – улыбнулся Андрей. – А эти крестики, имена и даты – то, о чем я думаю?
Топографическая карта с каждой минутой обретала все новые смыслы и краски, открывала самую любопытную информацию. Крымов внимательно всматривался в разные ее участки. По карте были разбросаны кладбищенские крестики с нижней косой перекладиной, на православный манер, и подписью, например: «1887 год, Алена Маркова» или «1907 год, Пелагея Васнецова». Таких обозначений детектив насчитал около двадцати и уже в самом конце наткнулся взглядом на крестик с именем и фамилией «Ксения Петухова», обозначенный мартом текущего года. Крестик находился у береговой линии озера Студеное.
– Да, это они, пропавшие женщины и девушки нашего края за последние двести лет. По крайней мере, те, о которых мне известно. В этих местах, отмеченных на карте, они либо предположительно пропали и уже не вернулись, либо были найдены, как Ксюша. А сколько их могло быть вообще? Один только бог ведает. Разумеется, я был на месте каждой такой пропажи или страшной находки, чертил в уме, а потом и на бумаге, те тропинки, которые могли вывести сюда или, напротив, – увести с этих пятачков. А теперь посмотрите вот в эту точку, Андрей. – Краевед указал пальцем на участок леса, наиболее темный, окрашенный изумрудным карандашом. – Я хорошо изучил весь массив Черного леса благодаря космической аэрофотосъемке – приближал и рассматривал каждый уголочек.
– Мне знакомо такое развлечение, – кивнул Крымов. – Так что это за чаща?
– Я долгое время искал те маршруты, угадывал, чертил, сам исходил половину этого леса, куда я только не забредал, но желание угадать и понять было сильнее даже страха. Если он существует, этот Нелюдь, то он живет именно здесь. – Краевед ткнул пальцем в темный лесной массив в центре самого Черного леса. – По моему мнению, туда ведут два входа. Первый – со стороны Чернышей, от сторожки, в которой я занимался любовью с Ксюшей и где появляется та ведьма с бусами из сердечек. Второй – там, где в стволе старого дуба вырезан лик самого Лешего.
