– Еще бы! Об этом знали все Черныши. Да и она не стеснялась. Если честно, я хорошо знаю, как Ксюша схлестнулась с теми развратниками, о которых вы рассказали. Возможно, даже лучше других.
– Ну тогда и вы расскажите. Будьте так любезны.
– Не для статьи – только для вас.
Конечно, ему хотелось высказаться! Как видно, он терпел и молчал, и так долго!
– Только для меня. Будете так любезны?
– Буду. – Василий немного сполз по березе, выставив вперед худые колени в широких льняных штанах. – Она шла вдоль дороги в коротком летнем платье, – мечтательно начал стихотворец и краевед, – подол легко раздувал ветер, – он взял немного театральный тон, – в стоптанных босоножках, с распущенными рыжими волосами. Как всегда, при ходьбе играя бедрами, это она умела. То и дело поправляла волосы, их путал ветер, а Ксюша откидывала их назад. И тут она оглянулась на звук автомобильного мотора.
– Ух ты! – заразительно воскликнул Крымов. – Да вы как будто шли за ней, Василий Степанович, и все видели, – усмехнулся детектив. – Или так и было? Если честно?
– Нет, не шел. Но она мне рассказала, как было. И платье это я хорошо знал, белое в красный горошек. Оно будто просвечивало. Просто на ней все играло. – Крымов вспомнил Ксению Петухову, сидящую голышом на краю бассейна, и подумал, что стихотворец прав. – И ходил я и с ней, и за ней не один раз. И как она поправляла волосы, откидывая их за плечи, я тоже хорошо знал. Так вот, ее догонял черный джип. И вдруг она подняла руку – без какой-либо цели. Так голосуют девушки в фильмах – вытянутой рукой со сжатым кулачком и большим пальцем вверх.
– Верю, дорогой Василий Степанович, вижу! Вы – истинный поэт!
Прыгунов усмехнулся реакции городского журналиста.
– Благодарю. Впрочем, нет, цель у нее была, – оговорился он, – одна-единственная – улететь из привычной и опостылевшей жизни. Тот черный джип остановился рядом с ней. Открылась дверца, приглашая незнакомку, и она, ни слова не говоря, села в машину. И уехала – в новую жизнь.
– Но откуда эти сведения и с такими подробностями, Василий Степанович?
– Не догадываетесь?
– Да подскажите же!
– Она сама мне рассказала обо всем, Андрей Петрович. Как ее привезли в большой дом с бассейном, предложили принять душ, как накормили и напоили, дали новую одежду и роскошный банный халат, любой купальник на выбор, а потом там же появилось еще трое мужчин. И она не отказала им – уж гулять так гулять. Правда? Когда она сбросила у края бассейна тот самый халат, купальника на ней, разумеется, не было. Она спустилась в воду и поплыла. Мужчины любовались ею, а потом бросились за ней. – Светловолосый краевед Прыгунов горько и сладострастно рассмеялся. – Они впились в нее как пчелы в ломоть сахарного арбуза.
– Это ваш образ – вы придумали его?
– Не я, – покачал он головой. И, словно поверял тайну, добавил: – Или в перезревшую хурму, истекающую приторным соком…
– А этот образ?
– Тоже не мой.
– Она сказала так про себя? – многозначительно спросил Крымов.
– Она самая, про себя и ситуацию, – усмехнулся Прыгунов. – Ксюша… Ксения… Ей нравилось рассказывать и мучить – всех без исключения. Меня в том числе. Она кайфовала от того, какое производила впечатление на мужчин и что могла с ними делать.
– Это были те самые блудники?
– Они, – кивнул Прыгунов. – После этого она стала подолгу зависать у них. Днями напролет. Они предложили ей материальное обеспечение, и она обслуживала их. Воплощала их сексуальные фантазии. И свои, я так думаю… Там она нашла и рай, и ад. Если вспомнить, как закончились спустя три года та поездка и то знакомство.
Крымов докуривал сигарету. Затем внимательно и цепко поглядел на разговорившегося собеседника:
– Она рассказала вам такие интимные подробности, но с чего? Только по дружбе? Только чтобы позлить бывшего одноклассника? И при каких обстоятельствах она рассказала вам эти нюансы? Простите, что спрашиваю…
– Да нет, ничего. Я понимаю, это интересно. И я вам расскажу, с чего она была со мной так откровенна. Я уже упомянул, что когда-то мы немало времени проводили вместе. Узнав, где она проводит время, я стал избегать ее, но этого можно было не делать – она просто позабыла обо мне. Знаете, когда вы вырастаете и покупаете новый велосипед, трехколесный детский оставляете в чулане. Более того, вам даже стыдно смотреть на него – вы же бросили его за ненадобностью.
Крымов с улыбкой кивнул:
– Хорошо сказано, черт возьми, – и выстрелил бычком в сторону.
За что был вознагражден неодобрительным взглядом краеведа.
– Ой, простите. Городской я человек с дурными привычками. Варвар. Гублю природу. Продолжайте, пожалуйста.
– После того как Ксюша познакомилась с этими мужичками-богатеями, она стала совсем уже королевой. В Чернышах. Приезжала домой изредка. Отдохнуть, я так думаю. Иногда сама была за рулем какой-то иномарки, я в них не разбираюсь. На сплетни ей было наплевать, как вы понимаете. Кого ей было бояться? У нее уже с самой юности за спиной шипели: ишь ты! ишь ты! Ну так нате, бабки-соседки, получите и распишитесь. Как будто булку голодным голубям бросили. А какие юбки она надевала! Чтобы всем крышу снесло.
– Вы просили на полтинник, а я вам на червонец дам? – пошутил к месту Крымов. – Так все было?
– Именно, – кивнул Прыгунов. – А еще за ней стал частенько заезжать другой внедорожник, его не раз видели в нашем селе. Он принадлежал таинственному директору птицефабрики, о котором толком никто ничего не знал. Только слухи – один хлеще другого. Мальчишки видели, как ее забирал в машину один крепыш – видно, охранник этого хозяина. Рожа у него, говорили, была такая, убьет – глазом не моргнет.
Крымов вспомнил, как совсем недавно вырубил несколькими капсулами со снотворным этого самого крепыша. Да, такой урод способен на все. Миклуха, блин, туда его растуда!
– Вы смеетесь? Чему?
– Этого самого охранника, верного пса хозяина птицефабрики, забрали туда же, он один из подозреваемых в убийстве.
– Как же я рад этой новости! Благодарю. Так вот, однажды я ждал Ксюшу у дома – она пообещала выйти, но не появлялась. Обманула, забыла? Не знаю. А я ждал и ждал. Всю ночь. Постучаться не решился. Она вышла на заре, едва стало светлеть, огляделась с крыльца: никто не следит за ней? А я спрятался за деревом. Быстро сошла и устремилась из Чернышей. Она направлялась прямиком в лес. В наш Черный лес. В один из его рукавов. Я хорошо знал эту дорогу. Мы ходили туда с ней, и не раз. Конечно, еще до того, как она пересеклась с этими мужчинами. Когда она только жила в мечтах о другой жизни. Один раз Ксения упомянула о том, что ночью во сне к ней уже не первый раз приходит оно – чудовище.
– Чудовище?
– Буквально! Первый раз оно имело свое истинное обличье. Огромное. Лохматое. С рылом и рогами. И хвостом. И оно следило за ней. И позвало за собой. Ксюша проснулась в ужасе – от собственного крика. Но в следующие ночи все было иначе. К ней стал приходить статный крупный мужчина, гигант, черноволосый и чернобородый, в красной рубахе, с золотой серьгой в ухе. Он был похож на казака. Он загадочно улыбался и уже иначе звал ее с собой. Но это был тот самый черт, тот самый демон. Просто он изменил обличье. И в каждом новом сне этот казак-демон был все ближе к ней. Подбирался, крался. Оказывался у нее за спиной. Ксюша сказала, что этот бородатый самец, это чудовище истекает похотью от желания овладеть ею. И ее, несмотря на все уродство и ужас, которое она уже видела и которое внушило ей это чудовище, влечет к нему. Представляете?
– Напрягаю все свое воображение, – честно признался Крымов. – Кажется, что-то получается.
– Я с детства читал много книг на разные темы и сказал ей, что такое чувство испытывали во все века одержимые сексуальными фантазиями женщины. К ним во сне приходили такие вот чудовища, или просто тени мужчин, даже без лица, они владели ими, потом эти женщины шли к священникам на исповедь, рассказывали им все то, что происходило с ними, а после этих несчастных женщин добрые святоши тащили на костер как вступивших в преступную греховную связь с демонами.
