Потому и прохлаждался пока Нозиков при штабе флота, прочитав комендорам и артиллерийским офицерам пару увлекательных лекций и расчертив схемами боёв «Мономаха» несколько больших листов которые бдительный Светоржецкий запретил копировать и выносить из штаба.
По расчётам инженеров с «Камчатки» германские 105-миллиметровые орудия можно установить с минимальными работами по укреплению палубы и сейчас на плавмастерской нарезались 12 комплектов крепежа «подарков кайзера» на «Рионе» и «Урале». Пришлось, наплевав на секретность, привлечь и немецких «журналистов», оказавшихся дельными артиллеристами, прекрасно знакомыми с «родными» пушками. За такую помощь немцы потребовали отправить в поход двух наблюдателей, Небогатов скрепя сердце согласился — уж больно нужно было довооружить здоровенные, но беззащитные от атак миноносцев вспомогатели.
С «Россией» на прорыв Цусимским проливом готовился «Жемчуг». Левицкому надлежало отгонять от огромного рейдера японские миноносцы и следующей же ночью возвращаться во Владивосток.
14 августа эшелон с немецкими орудиями прибыл. Крейсера были заранее подготовлены к выходу, но ещё сутки шла разгрузка. проверка и погрузка боекомплекта и пушек на корабль Лилье. Покинули рейд «Россия» и «Жемчуг» только в ночь с 15 на 16 августа. На броненосный крейсер кроме грузов «утрамбовали» 450 человек из будущих призовых команд, на маленький «Жемчуг» вместилось только 70 «призовиков»…
Глава 9
Небогатов лично «благословил» выход в дальний рейд «России» и «Жемчуга». Присутствие командующего, по мнению флотских авгуров «сулило удачу» и обманывать надежды подчинённых адмирал не стал, демонстративно пообщавшись накоротке с Лилье и Левицким. Разговор шёл более для экипажей, наблюдавших издалека за важной и «секретной» беседой начальства. А с командирами говоря по правде, — и так всё было решено заранее…
— Павел Павлович, вы, главное не увлекайтесь. Не гоняйтесь за японскими миноносцами. Думаете, не знает старик Небогатов про ваше с Ферзеном и Стемманом пари — кто больше минарей утопит? Весь флот знает, и я знаю! Дело хорошее, способствует поддержанию бодрости духа в командах. Но сейчас не тот случай. Как только проскочите Цусиму, проводите «Россию» миль на сто, сразу же думайте о скорейшем возвращении во Владивосток. «Жемчуг» нужен в главной базе флота. А вот Владимира Александровича ждёт увлекательное путешествие с передачей орудий на вспомогательные крейсера, их установкой, каперство и прочие приключения.
— Николай Иванович, — Лилье был серьёзен и хмур, — если сейчас Камимура и Того объединят эскадры? К этому дело и идёт, наверняка японцы поняли, что все проливы одновременно им не устеречь. К чему ослаблять флот, выводя сильнейший броненосный крейсер из участия в генеральном сражении?
— Ещё не навоевались? — Небогатов покачал головой, — дорогой вы мой Владимир Александрович! Да не полезу я очертя голову в драку, буду отсиживаться за минными постановками, перестреливаться на дальних дистанциях да пугать самураев ударом из-под воды. Пока горе-снаряды не переоснастим — самоубийство выходить против Того в море. И пусть хоть вся прогрессивная российская общественность со двором объединятся в патриотическом экстазе и кричат — дескать, празднует труса адмирал Небогатов. А я и не скрываю — боюсь! Боюсь, что закончится вот-вот череда удач, начиная с майского прорыва по недавний бой в проливе Лаперуза, где «Богатырь» изловчился не получить мину в борт и четыре миноносца уничтожить.
Но всерьёз бояться будем, когда японцы введут в строй «Асахи» и «Фудзи». Пока же отобьёмся и без «России». Погоняйте купцов, Владимир Александрович, покажите германским «туристам» как русские ведут крейсерскую войну. Право слово, чувствую себя в долгу перед кайзером, так вовремя эти пушки во Владик по Транссибирской магистрали прикатили. Но на «Рион» и «Урал» немчуру не пускайте, пусть исключительно на «России» моноклями сверкают!
Проводив крейсера, Николай Иванович вернулся в штаб, спросил чаю покрепче и засел за планирование высадки на Хоккайдо. Два батальона морской пехоты худо-бедно, но были укомплектованы, провели за пару месяцев достаточно учений по высадке на «вражеский» берег. Судя по докладам Игнациуса, до отбытия на Сахалин курировавшего морпехов, недавние сухопутчики перестали бояться моря, достаточно уверенно чувствовали себя в шлюпках. А мелкосидящие катера, специально предназначенные для десантников, сейчас активно «клепались» в мастерских Владивостокского порта. Небогатов отыскал и на кораблях и в гарнизоне под сотню человек, так или иначе связанных в прежней штатской жизни с металлообработкой и своею властью создал цех по изготовлению десантных катеров, чтобы не отвлекать от ремонта кораблей специалистов. А катер что — примитивная конструкция, главное подобрать хороший образец и дело на поток поставить. И вот на недавнем пустыре, спешно сколотили дощатый «Судостроительный завод», где вчерашние слесаря и кузнецы, под присмотром двух молодых инженеров «лудили ботики Петра Великого». В катерах, на основании опыта пробных десантов, размещались отсеки отдельно для стрелкового оружия, провизии, боеприпасов, предусматривалось место для установки пулемёта. Особое внимание уделили вёслам — каждое крепилось к катеру на аршинном тонком тросе. Одним словом — конструктора дали волю фантазии.
Керн и Коломейцев готовили свои миноносцы для поддержки десанта, постоянно экспериментировали, пробовали цеплять и буксировать к берегу по несколько катеров или шлюпок. Увы, но более-менее успешно получалось максимум с четырьмя катерами, что лихих кавторангов очень расстраивало. Им хотелось за один рейс доставить на вражеский берег самое малое, по роте бойцов. Комфлота посмеивался, но инициативу двух дельных офицеров поддерживал, исправно изучая всё новые чертежи катеров, каковых уже было полтора десятка вариантов. Адмирал резонно считал, что не обеднеет Тихоокеанский флот, построив три или более десятка малых судёнышек, которые «не пойдут в серию». Флотское хозяйство огромное — где-нибудь обязательно пригодятся оказавшиеся неудачными для морской пехоты «ботики Небогатова»…
Вообще-то, вся эта затея с катерами, шлюпками, обучением морской пехоты плаванию и гребле была адресована прежде всего японцам — готовимся мол, ждите и бойтесь. На самом деле Николай Иванович не собирался затевать рискованную комедию с высадкой людей на «утлых челнах» — в Японии портов много, выбрать один, нагрянуть туда всем флотом и высадить прямо на пирс с пароходов хоть дивизию, хоть две. Но уж коль так понравилось и царю и общественности читать газеты о героических десантниках, готовых отомстить коварным азиатам на их же территории, — так зачем разочаровывать патриотически настроенных сограждан? Задорные репортажи перемежались фотографиями высадки усатых героев, по пояс в воде волочащих на берег пулемёт «Максим». Для этих снимков специально выбирали унтеров поздоровее, грозный и ужасный Свенторжецкий не только не пресекал разглашение воинских тайн, но и подсказывал штатским фотографам, какой кадр будет выигрышнее…
Ждали своего часа списанные с кораблей пушки Барановского и снимаемые с броненосцев малокалиберные «пукалки». Почти все пулемёты Тихоокеанского флота были переданы десантникам, командующий настоял, чтобы с «максимом» умела обращаться по меньшей мере половина морпехов, мало ли — погибнет пулемётчик и что делать роте в окружении врагов, ждать пока нового пришлют? Кстати, на каждую десантную роту приходилось по два пулемёта с тройным запасом лент.
Появление в кабинете комфлота командира «Алмаза» неожиданностью не стало. Чагин всё-таки выпросил восемь 105-миллиметровых германских орудий для усиления боевой мощи своего крейсера. И сейчас, подогнав «Алмаз» к «Камчатке», третьи сутки не спал — занимался переделкой погребов, подкреплением палубы. И конечно же ругался с начальством порта, чиновниками и кладовщиками…
Небогатов вначале дал на «Алмаз» шесть «изделий дядюшки Круппа», планируя равномерно распределить тридцать скорострелок, чтобы хватило на довооружение пяти вспомогательных крейсеров.
