Пока Блохин с Миклухой колдовали над картой наблюдательных постов, составленной старшим офицером «Дмитрия Донского», команда «Сенявина» обратившись в наблюдателей выискивала вражескую подводную лодку. Два номерных миноносца ушли вперёд кабельтов на семь-восемь и утюжили залив Петра Великого, прямо по курсу броненосца береговой обороны. Информация от Небогатова о втором японском «потаённом судне», находящемся у главной (и по большому счёту единственной) базы российского Тихоокеанского флота необычайно взбодрила экипажи. Механики и трюмные «Сенявина» ещё раз облазали все закутки броненосца, прикидывая как лучше подвести пластырь при попадании самодвижущейся мины (торпеды) в небольшой, хоть и броненосный корабль. Артиллеристы отчаянно спорили — какое воздействие окажет снаряд на глубине двух-трёх метров, не обнулится ли его убойная сила. Тут же, прямо мелом на башне писались формулы, вестовой сбегал за справочником и стоя чуть поодаль с уважением смотрел на мичманов и лейтенантов непонятно и учёно ругающихся. По всему выходило — достать подводную лодку на глубине имеющимися средствами дело крайне затруднительное.
Миклуха, принявший командование «охранным отрядом» в который помимо трёх броненосцев береговой обороны были включены «Наварин» и «Дмитрий Донской», понимал, что именно он несёт ответственность за сохранность флота в заливе Петра Великого. И хотя контр-адмиралу хотелось большой драки с неприятелем, Владимир Николаевич понимал — тройка ББО против броненосцев Того и крейсеров Камимуры долго не выстоит и огневая мощь не та, и скорость. А вот сохранить ядро флота, сберечь ресурс современных броненосцев, не растрачивая его попусту, а если придётся, то и принять вражеские мины на себя, — достойная задача для «охранного отряда».
— Ваше Превосходительство, — протитуловал Миклуху командир корабля, капитан первого ранга Григорьев, — разрешите начать артиллерийские учения.
Миклуха разрешил, подумав, что на «Сенявине» ещё и кадровая проблема вырисовывается. Командир, Сергей Иванович Григорьев считал себя несправедливо обойдённым по службе. Ранее, командуя достраивающимся «Орлом», Григорьев «погорел» на аварии, едва не погубившей броненосец, был отстранён и сдал корабль Юнгу. Затем, желая поправить карьеру, принял под командование броненосец береговой обороны «Адмирал Сенявин» посланный «вдогон» второй Тихоокеанской эскадре.
Но не везло Сергею Ивановичу, — на отряд Клапье де Колонга, укрывавшийся в Амурском лимане дождь наград не пролился. Поощрили конечно, но весьма умеренно и офицеры с «ветеранской эскадры» люто завидовали небогатовцам, дерзко прорвавшимся во Владивосток напрямую — Корейским проливом и «сорвавшим весь наградной и карьерный куш». Именно так говаривали за бутылкой командиры «Сисоя», «Николая», «Апраксина» и «Сенявина», обсуждая кого из давних знакомых Небогатов повысил в чине или представил к ордену. Единственным оптимистом в тесной компании командиров был разве что каперанг Попов, утопивший на «Мономахе» два японских бронепалубника и получивший поздравительную телеграмму от императора.
Миклуха в пьяных «стратегических посиделках» участия не принимал, отговариваясь чем возможно, а потом и вообще — «убежал» на своём «Ушакове» во Владивосток, удостоился высоких наград и адмиральских погон, что, понятное дело, не прибавляло любви к новоиспечённому контр-адмиралу у каперанга Григорьева, понемногу превращающегося в мрачного и желчного алкоголика.
Однако ж артиллерийские учения, равно как и пожарная тревога и отбитие атаки миноносцев прошли в целом удовлетворительно, да и усиленные аварийные партии внутри броненосца сработали неплохо — случись подрыв, перекрыли бы поступление воды достаточно быстро. Блохин, принимавший самое активное участие в «заделке пробоин» дал несколько ценных советов офицерам «Сенявина» и взбодрившись обратился к адмиралу.
— Владимир Николаевич, раз уж выпало весь сегодняшний день болтаться в заливе, этаким «живцом» служа, то отчего бы не пробежаться до Посьета. Ей-ей, я б, будучи подданным микадо там отстаивался, изготавливаясь к ночной атаке рейда. Заодно и проверим, как посты наблюдения работают. Вам, как главноначальствующему над Владивостокским морским районом это наверняка будет интересно.
— А пожалуй, что и да, Константин Платонович. Задачи выдерживать постоянный маршрут от острова Русский до острова Аскольд нет, идём до Посьета.
Каперанг Григорьев с видимым недовольством выслушав распоряжение адмирала, дал команду к смене курса. Блохин и Миклуха смотрели на неестественно прямую спину удаляющегося командира броненосца, демонстративного «держащего дистанцию» с «небогатовского призыва адмиралом».
— Обижен Сергей Иванович, обошли наградой, смотрит на меня как на выскочку, — контр-адмирал покаянно развёл руками, — ну что мне теперь было, от ордена и орлов на погоны отказываться?
— Не дёргайтесь по пустякам, Владимир Николаевич, привыкайте, — Блохин так выразительно глянул на матросов, «выискивающих» подводные лодки неприятеля, что те мигом отошли на почтительное расстояние от нагрянувшего на корабль высокого начальства, — после войны вернутся офицеры и адмиралы артурской эскадры. Вот тогда начнётся настоящая грызня, даже война за чины, за местечко. Кораблей то вполовину меньше стало, да и старичков выводить из состава флота придётся. А как расти по службе?
— Ничего, господин без пяти минут капитан первого ранга, — расхохотался Миклуха, — прорвёмся! Нам, небогатовцам не привыкать. Но верно заметили, Константин Платонович, это сейчас некомплект офицерский, а наступит мир и куда девать десятки «заслуженных» штаб-офицеров? Мичманам да лейтенантам вакансии найти не сложно — запихнул вон на миноноску и вперёд. Да ещё подводные силы начнут бурно развиваться, там шустрой молодёжи, о подвигах мечтающей, самое место. А вот кавторангам-каперангам либо на берег, либо пожалуйте на пенсион.
С подошедшего «Грозного» отсигналили, что на учения вышли малые миноносцы и «Дельфин», должный изображать неприятельскую субмарину.
— Не покалечили бы они друг дружку, — обеспокоился контр-адмирал, — нырнёт железный дельфинчик, а будет выныривать и вдруг да проедется по нему свой же миноносец.
— Вы, Владимир Николаевич, наблюдали за учёным диспутом артиллерийских офицеров «Сенявина», когда спор зашёл про уничтожение подводных лодок артиллерией.
— Да, но неужели грозные корабли с могучей артиллерией действительно окажутся бессильны против подлодок? Расчёты сенявинских пушкарей показывают, что даже шестидюймовый снаряд значительного урону погрузившейся на три-пять метров лодке, нанести не сможет. Эдак запусти в Ла-Манш десяток «Дельфинов» да «Сомов» и могуществу владычицы морей придёт конец. Не зря джентльмены так резко отреагировали на ответы Николая Ивановича газетчикам, где он напророчил абсолютно новые принципы ведения войны на море с появлением подводного оружия.
— А князь Трубецкой, удачно атаковав «Фудзи» только подкрепил речь своего адмирала. Но, Владимир Николаевич, кажется нашёл я противоядие от укусов подводных гадюк.
— Интересно, Константин Платонович. Что вы выдумали такого убийственного?
— Я, Владимир Николаевич, сразу после атаки Трубецкого засел за справочники, рассчитывал возможность эффективного поражения подлодок артиллерией. Чушь все ныряющие снаряды, снаряды-иглы и прочее. Не сработают они в толще воды.
— Да, но «Изумруд».
— Ферзену просто повезло, очевидно японские подводники новички, вот и напортачили чего то, всплыли, а «Изумруд» мало того что рядом оказался, так и комендоры молодцы — не оплошали, точно залепили. Но я о другом речь веду. Представьте подводную лодку на глубине, скажем десяти-двадцати метров, представили?
— Да уж, представил. Вроде и близёхонько, но как её достать? Не сети же закидывать, пушкинскому рыбаку уподобившись. И снаряды, вы правы — не сработают, сколько не пали.
— А теперь представьте, Владимир Николаевич, — опускаем мину заграждения на такую глубину и подрываем её. Детонация пойдёт во все стороны, неустойчивую подводную лодку или перевернёт, что для них смерти подобно, либо встряхнёт так, что аккумуляторы из строя выйдут, кислород рванёт. Да мало ли что…
