– Эти розы из бронзы, – деловито ответил Долгополов. – И вы правы: это дверца. Она была снята с фамильной усыпальницы графов Саблиных в 1825 году, тут, в этом самом поместье, – он ткнул пальцем вверх, – тогда еще принадлежавшему Симбирской губернии. Когда-то это были дверцы в семейный мавзолей, одну створку, вот эту, с розами, сняли, а вернее – сорвали, а вторую, с мечом и короной, – оставили. Кому-то сильно приглянулись эти розы в шипах и листьях, если их отволокли в самый центр Черного леса и смастерили из них дверь.
– Откуда вы все это знаете? – спросил Крымов.
– А вы догадайтесь, Андрей Петрович, вы уже у нас уникум. И ваша интуиция – это еще одно ваше оружие. Разве нет?
Крымов уверенно кивнул:
– Ну, если вы знали, где стоит коньяк в здешней подземной библиотеке, я даже угадывать не стану. Увольте.
– Эти розы – часть герба Саблиных, – подсказал Долгополов.
Крымов задумался.
– Меч, как символ воина, его доблести и силы, графская корона говорит о высокой дворянской породе, но розы… Там, в подземной библиотеке, вы нашли гербовник рода Саблиных, да? Это их графский герб вы фотографировали, верно?
– Вы – детектив высшей пробы, Андрей Петрович, – рассмеялся Долгополов. – Смотрите… – Он достал из кармана телефон и открыл спутникам только что сфотографированные картинки. – Вот герб Саблиных, выполненный еще в технике линогравюры, до появления фотографии. А вот рисунок, сделанный архитектором Акимовым в 1801 году для склепа семьи Саблиных. Две створки – поделенный надвое герб. Одну створку, с пятью розами, и утащили из семейного склепа. Думаю, это сделали те, кто верой и правдой служил своему господину.
– Господину? – не смекнул Прыгунов. – Какому господину?
– Что тут непонятного? – возмутился Долгополов. – Лешему! Демону этих мест!
– Но чем его так привлекли розы? – спросил Крымов. – Загадка. А может, еще одна любовная история?
– И вновь – в точку! – воскликнул Антон Антонович. – У Аристарха Саблина в том же 1801 году пропала дочь Ольга. Вместе со служанкой. Пошли по грибы, по ягоды и не вернулись. Пропали навсегда. Для отца это было страшным горем и в конце концов убило его. Но прежде тот же Акимов изваял и отлил из бронзы плиту с изображением дочери Аристарха Саблина и поместил ее в склепе. Гроба-то нет, хоронить было некого. Только плита с изображением Ольги и пять роз под портретом. Шипы, как вы понимаете, символизируют страдание.
– Вот откуда такая ненависть Саблиных к своему лесному соседу, я правильно понял? – спросил детектив.
– Именно так, Андрей Петрович. И в этом поединке Саблины не победили. Одни уехали в Петербург навсегда, другие, кто решился поспорить с конкурентом, сгинули тут, на родине предков. – Он взглянул на Прыгунова. – После чего поместье и было продано купцам Крутобоковым. Как вам такая история, господин краевед?
– Можно я напишу об этом книгу? – трепеща, восторженно спросил Василий Прыгунов. – Можно, а?
– Да хоть две. Когда мы вернемся из похода.
– Какого похода?
– Военного, вот какого. Если вернемся, – добавил Антон Антонович. – Я уверен, Андрей Петрович, что это Леший украл и погубил юную Ольгу Саблину. И все-таки мы знаем и много и мало одновременно. Но есть человек, о котором вы мне написали в отчете, который наверняка знает больше нас, но скрывает что-то очень важное.
– Август Самсонович Косматый?
– Именно он. Недаром эта украденная бронзовая калитка с пятью розами в шипах то и дело встречается в его медитационном фильме. Изображение Лешего – скульптура в дереве, «идол», как его назвал наш уважаемый коллега Прыгунов, это раз, – стал загибать пальцы Долгополов. – Чертова избушка, где частенько сидит и караулит людей седовласая старуха-ведунья, это два. – Он кивнул на остановившийся на экране фильм. – И пять роз, вырванных из герба графов Саблиных, это три. А ведь ее, калитку, поставили меж двух столбов, к чему бы это? Мы едем к Августу Самсоновичу Косматому в областной город Чудов. Пусть расскажет нам то, чего мы пока не знаем. Мне есть кому позвонить, чтобы нам дали зеленый свет.
– А если заартачится? – задал резонный вопрос Крымов. – Леший для него – бог, вряд ли он станет выдавать своего духовного покровителя.
– А мы надавим, – усмехнулся Антон Антонович, – или перехитрим его. Я много чего узнал про него. По дороге расскажу – обхохочетесь. И обрыдаетесь. Второе – скорее. Одним словом, ключики к его баронской мерзости мы имеем. Что скажете, господа? Инструкции объясню опять же по дороге в Чудов. Отличное название для провинциального городка: твори что хочешь – все сойдет с рук. Ну? Будем спешить – время не ждет!
Глава третья
Стрелка в городке Зимний
1
– Как вас пропустили ко мне? – щурясь от света и прикрывая глаза рукой, спросил мрачного вида крупный чернобородый мужчина с длинными смоляными волосами. – И что за старый гриб с вами, Андрей Петрович? И кто этот пацан? – Он кивнул на вставшего у стены Василия Прыгунова. Косматый явно недоумевал: – Что у вас за компания? Хоть бы один в погонах.
– На погоны вы еще наглядитесь, – холодно усмехнулся Долгополов. – Вам теперь на них весь оставшийся век смотреть.
– Да кто ты такой, старикан?
– Не советую дерзить этому пожилому джентльмену, – со знанием дела кивнул на Долгополова частный детектив. – Точно говорю. Мне хамить можно, «пацану» тоже, ему – нашему командору – нет.
– Вашему командору? Отчего так?
– Страшен в гневе. Правда. Наложит руки – станете заикой. Это для начала.
Косматый испытующе оглядел маленького бодрого старика. Хозяин птицефабрики только что спал в отдельной благоустроенной камере с диваном и телевизором, которую он купил на время следствия за приличные деньги, но вот затрещали лампы дневного света, и ему пришлось проснуться, грузно сев, сбросить ноги с лежанки и общаться не пойми с кем.
– Вам хорошая камера досталась, Август Самсонович, – выступая вперед, заметил «старый гриб», которого ничуть не тронуло обидное обзывательство арестанта. – Сейчас вы стоите перед выбором, помочь нам в расследовании или провести всю оставшуюся жизнь в таких вот каменных сотах, только менее комфортабельных.
– В каком еще расследовании, дедушка?
– Прошу называть меня «господином О», и никак иначе.
– Тот был Мистером Икс, – Косматый кивнул на Крымова, – пока его свои же не выдали, вы господин О, а этот, – он мотнул головой на стоящего у стены Василия Прыгунова, – он кто? Просто «пацан» или «сынок»?
– Каждый из нас чей-то сынок. – Долгополов подставил стул к кровати арестанта и вытащил айфон. – Даже я! Кажется. И точно – вы, хотя с вашим детством была настоящая беда.
– Это какая же беда?
– Ну, это ваше раннее взросление, так сказать, которое всем окружающим доставляло столько хлопот, – печально и весело вздохнул бодрый старичок. – Каждую ночь вы подглядывали за беспечными родителями, пока вас не застукали и не выпороли до крови…
– Бред! Какой бред!
– Но зернышко было брошено во вспаханную и удобренную почву порока. Этот ваш пресловутый гарем…
– Какой еще гарем?
– Я о ваших деревянных куклах, которых вы так искусно вырезали из дерева и складировали у себя в шкафу еще в совсем юном возрасте.
– Что? – взревел Косматый. – Что?!
– Сколько вам было тогда: одиннадцать? двенадцать? Они так искусно повторяли анатомию реальных женщин, в некоторых местах, разумеется…
– Да как вы смете?! – На этот раз арестант подскочил с кровати.
– Интимных, я бы так сказал, местах. – Господин О взглянул на своих спутников. – Или все и так уже поняли? – Он кивнул им: – Что скажут добрые присяжные?
Косматый оглянулся на Крымова и молодого человека. Первый был непроницаем, только немного кривил губы, второй, опустив глаза, явно давился смехом.
– Возможно, оттуда этот ваш неуемный сексуальный аппетит – еще в детстве нагуляли, да?
– Стойте. Да кто вы, черт бы вас подрал?
