Вице-адмирал, после четырёх часов «отдыха» отправил пассию домой и весьма довольный поспешил на железнодорожный вокзал, дабы лично встретить генерал-майора Брусилова и казачий пластунский батальон дивизии морской пехоты. Обмен телеграммами показал желание генерала прибыть во Владивосток торжественно. Поскольку такая встреча будет широко освещена журналистами, а бравых казаков пишущая братия тотчас же свяжет с грядущим десантом на Японские острова, комфлота решил поддержать инициативу честолюбивого кавалериста.
На вокзале его и нашёл командир «Алмаза».
— Ваше Превосходительство, разрешите доложить о результатах артиллерийских учений.
— О, Иван Иванович, с корабля и сразу на вокзал, — адмирал после свидания и распития вина был настроен благодушно, — и как германские «пукалки» себя показали? Утопили шаланду?
— Николай Иванович, — Чагин взволнованно развёл руками, — единый калибр это нечто. Нозиков и по щитам и по шхуне и по целям на берегу отстрелялся блестяще. После третьего четвёртого пристрелочного выстрела переходил на беглый и в щепки разносил цели. Более тридцати процентов попаданий. Невероятно!
— Ну, это всё-таки Нозиков, не забывайте. Гений! Уникум! Как снаряды?
— Снаряды прекрасно разрывались, спасибо нашим германским друзьям. Теперь «Алмаз» крепкий орешек для любого японского бронепалубника. А неприятельские миноноски ждёт неприятный сюрприз.
Небогатов, как раз размышляющий — по собственной инициативе немецкие промышленники через посредников выходят на Японию, или же их «ненавязчиво» подталкивает кайзер, сердито засопел. Более всего адмирал опасался передачи самураям «дальнобойных» радиостанций, изготавливаемых в Германской империи. Получи их япошки и крейсерским отрядам Тихоокеанского флота придётся ох как туго.
Но за тридцать крупповских 105-миллиметровых орудий надо сказать тевтонам спасибо, вон и «Алмаз» вместо малокалиберной мелочи вооружили нормальными пушками, теперь крейсер Чагина может постоять за себя, да ещё с таким артиллеристом как Нозиков.
— Вот что, Иван Иванович, — обратился Небогатов к кавторангу, — считайте Нозикова командированным на «Алмаз» от штаба флота. Необходимо оценить все преимущества единого калибра на корабле, подготовить доклад на самый верх. И такой выдающийся специалист как Николай Николаевич, отметившийся по пяти вражеским крейсерам, два из которых утопил, в самый раз.
Распрощавшись с Чагиным комфлота уселся в кресло начальника вокзала и ожидая поезд с генералом Брусиловым, по клятвенным заверениям железнодорожного начальства вот-вот, ну самое позднее через полчаса прибывающий, принялся изучать прессу.
Тон газетный статей заметно изменился, недавние пораженцы предсказуемо превратились в ярых сторонников войны до победного конца и водружения русского флага на развалинах Токио. Особенно адмирала развеселили мнения «знатоков» какие территории необходимо оттяпать у Японской империи. Помечтав о Хоккайдо деятель, творящий под псевдонимом «Русский капитан Немо» всё-таки признал, что такой кусок России пока не по зубам, и придётся ограничиться Курильскими островами. Но гарнизоны на Хоккайдо следует держать вплоть до заключения мирного договора, потому «экспедиция адмирала Небогатова» на самый северный из больших японских островов столь важна.
Вице-адмирал развеселился. Свенторжецкий доложил, что Николай Лаврентьевич Кладо никакого отношения к загадочному «русскому Немо» не имеет, — от имени высокопоставленного и законспирированного офицера флота пишут несколько газетчиков, решивших столь оригинальным способом поднять тиражи. И надо признать, вполне успешно. Тем более здравые идеи у журналистов наличествовали, что стоит их план по отправке двух русских подводных лодок к проливу Лаперуза, а двух — к Сасебо. Причём грамотно предлагали — отбуксировать субмарины, используя быстроходный отряд — «Изумруд», «Жемчуг», «Богатырь». Те корабли, которые и убежать смогут, случись что, и навести на изготовленные к атаке подводные лодки, японские крейсера…
Небогатов отложил газеты, поезд с морпехами прибывал на первый путь, рота караула от Тихоокеанского флота спешно строилась на перроне.
Старший брат Льва Брусилова — Алексей, долгое время преподавал а затем и начальствовал в Кавалерийской офицерской школе, поименованной остряками «лошадиной академией» и страстно хотел проявить себя в боевых действиях. К тому же Брусилов сухопутный числился в любимчиках у великого князя Николая Николаевича, знался с гвардейцами, был вхож в «лучшие дома» Петербурга. Это вам не генерал-майор командующий дивизией в каком-нибудь Песеглавске. Ну да ладно, разберёмся.
После торжественной, несколько сумбурной церемонии, когда адмирал и генерал запечатлелись на фоне паровоза, затем на фоне насупившихся кубанцев, затем, по настоянию фотографов — у стола, разглядывающими карту Японии, Небогатов и Брусилов наконец то остались вдвоём.
— А вы разные с братом, — отметил комфлота, — Лев Алексеевич тот более спокойный, обстоятельный. Вы же, Алексей Алексеевич, из породы живчиков. Вот и сейчас, как будто коня ищете — чтоб вскочить, саблю обнажить и вперёд — на врага!
— Правда ваша, Николай Иванович, — генерал коротко (в рамках субординации) хохотнул, — брат всегда мечтателем был. То кораблики рисовал, то острова, которые непременно откроет став капитаном брига. А там, уж как водится, пиратский клад найдёт. Помню я Лёву до слёз доводил — ведь если на острове закопан клад, значит уже открыли тот остров…
— Да, островов хватает. Почитай весь Тихий океан в островах. Япония — государство островное, но я Льву Алексеевичу полуостров поручил — Камчатку.
— Ого, — удивился генерал. — То-то не увидел братика среди встречающих, сразу понял — в море. Но Камчатка это ж у чёрта на куличках.
— Привыкайте. Алексей Алексеевич, привыкайте к дальневосточным масштабам. Пара тысяч вёрст здесь — совсем рядом считается.
Далее разговор пошёл сугубо деловой, хоть и прерывался на еду и выпивку, причём Брусилов пил «армейскую» водку, Небогатов — «флотский» коньяк.
По словам генерал-майора, искавшего в дивизию морской пехоты исключительно добровольцев, узнав об условиях службы в «царской дивизии» в морпехи валом повалили записываться казаки. Тут, конечно, сыграл и материальный фактор, ведь снарядить на службу сына, а то и двух, не всякая казачья семья может. Здесь же нашёлся прекрасный выход из тупиковой ситуации для малоимущих казаков — и статус станичники не потеряют, зато на службу можно идти без коня и оружия — всем снабдит флот! И шефствует над дивизией лично государь император!
С Брусиловым в двух составах прибыли четыре с половиной сотни солдат и офицеров формирующейся дивизии, еще полторы тысячи двигались следом по Транссибирской магистрали. Небогатову, прекрасно знающему, как обстоят дела в его флотском хозяйстве, было интересно другое — что теперь, после прохождения эскадр во Владивосток, думает высший свет империи о войне, ведущейся на дальних рубежах. Когда спешно снаряжалась Третья Тихоокеанская эскадра, а адмиралы один за другим отказывались её возглавить, тогда все ждали скорейшего заключения мира и перенаправления войск для подавления революционной заразы. Интересно, что изменилось в «общественном мнении», — нет, не общества в широком его понимании, а именно в петербургских салонах, где собираются «сливки общества», где ротмистр гвардейской кавалерии считает себя весомее адмирала. Брусилов старший, на вопросы командующего Тихоокеанским флотом отвечал со знанием дела, подробно, выдавая всю суть…
— Говоря по правде, Николай Иванович, как только в Петербурге узнали о смерти Рожественского, так по единодушному мнению флотских офицеров картина вырисовывалась следующая — не пойдёте вы во Владивосток, а начнёте запрашивать нового командующего и в перспективе интернируетесь, отговорившись нехваткой угля и прочих припасов. Тут и мир подписывать надо, но хоть флот останется цел, не погибнет и не достанется япошкам как суда артурской эскадры. Да, такие разговоры ходили. А вы — бах и в дамках! Точнее — во Владивостоке. Поломали игру многим петербургским умникам, ох как поломали. Витте уже в миротворцы изготавливался, обещал императору вырвать у азиатов достойный мирный договор, без выплаты контрибуции. Ну и армия взбодрилась, уж коль флот не подкачал, значит и нам пора ударить по врагу, зря что ль корпуса перевозились за тысячи вёрст. И смотрите — отбили таки Мукден!
