– То-то же, – вновь бросил через плечо их командор.
Мужчины сами того не заметили, как тень от густого леса над головой, от массива сплетенных между собой ветвей и впрямь стала сгущаться. Но может быть, это был только обман зрения? Потому что они все дальше заходили в чащу, там и сям смыкающуюся над ними и за ними? Пока это было неизвестно!
Через пару часов они вышли к избушке.
– Эй! – Прыгунов окликнул наудачу возможных посетителей охотничьей сторожки. – Есть кто-нибудь?
Они прислушались – только птицы пели над головой.
– Есть! – вдруг ответил молодой женский голос. – И не кто-нибудь! Идите сюда!
Но голос доносился не из домика, тем более что двери его и окна были закрыты, а из-за охотничьей сторожки. Все трое, взяв на изготовку оружие, осторожно направились по тропинке и тотчас завернули за угол избушки.
В роскошном плетеном кресле на лужайке сидела молодая женщина в просторном сарафане, с открытыми плечами, большой грудью и округлыми бедрами, широко и соблазнительно влившимися в сиденье. Улыбалась мужчинам. Молодая, в теле, полном жизни, с голыми руками и пальцами в перстеньках, она сидела очень свободно, перебросив одну ногу через другую. Ее темные волосы были заплетены в косы и кольцами уложены на темени. Глаза были чуть раскосы, кожа смугла. Улыбка – ослепительна. Одно из тех привлекательных женских лиц, живых и манящих, которые не отпускают взгляда.
– Кто вы, девушка? – спросил Крымов.
– Хозяйка этого края, – ответила молодая женщина, но смотрела она не на молодого статного мужчину и не на худого блондина, а на старичка, который ухмылялся ей, будто знал ее уже давно. – А кто вы, добрые люди?
– Мы – охотники, – многозначительно ответил Долгополов.
– И на кого же вы пришли охотиться?
– На дикого кабана. Вепря. Секача. На страшного-страшного зверя! – весело добавил он.
Искреннее удивление отразилось на лице молодой женщины.
– Да нет в нашем лесу никаких кабанов, добрые люди. Есть медведи, волки и лисицы, олени есть, но кабанов нет.
– А вот мы и поищем, – самоуверенно объявил старичок. – Вдруг нам повезет? Вы не знали, а мы найдем.
Ее лицо чуть нервно дрогнуло. Старичок словно мешал ей своим присутствием, но она через силу старательно скрывала это. Ни Андрей Крымов, ни Василий Прыгунов того не заметили. Слишком сильными были обаяние и притяжение этой женщины.
– И вам не страшно тут одной? – спросил Крымов.
– Лес – мой заступник, – с улыбкой ответила незнакомка.
Крымов хотел было спросить, как ее зовут, но не успел. Задиристый куратор опередил его.
– И до каких же границ ты хозяйка этого края? – спросил Антон Антонович. – От избушки и докуда? – Он кивнул за ее спину: – Только до поваленного дерева, откуда расходятся три дороги? – При этих словах еще тревожнее дрогнуло ее лицо. – Или до ручья и мосточка? – А на этот раз куда болезненнее. – Или еще дальше, до калитки с пятью розами?
– Боже, – вдруг пробормотал Василий Прыгунов. – Ее бусы… – Он кивнул на полную грудь молодой женщины, обольстительно катившуюся из сарафана. – Это же красные сердечки из яшмы! Это о них писал Иван Протопопов!..
Вот когда случился взрыв! При этом имени глаза молодой женщины, хоть и были сравнительно узки, открылись широко, лицо исказила гримаса боли. Крымов уставился на ее грудь – все так и было! Красные сердечки из яшмы! Затрепетал Прыгунов, сам испугавшийся своего открытия. И лишь Антон Антонович Долгополов остался непроницаем.
Только язвительная улыбка пробила его губы:
– Ну здравствуй, Инджира.
– Инджира?! – воскликнул Василий Прыгунов. – Так это все-таки она? Конечно, она!
– А тебя я знаю, ты же тот слюнтяй, что по Ксюхе нашей сох, верно? – усмехнулась красавица. – И как сох!
– Верно, девушка, это я, – ответил краевед. – Сох. Еще как сох! И сейчас ее забыть не могу. А сколько же вам лет?
– Нехорошо дамам подобные вопросы задавать, – вдруг ответила та, что назвалась хозяйкой этих мест, – и сказала это зло и ледяно.
– Да уж лет двести пятьдесят будет, да, калмычка? – спросил и одновременно ответил на вопрос Долгополов. – Внучка степных жрецов. Которые сами были правнуками жрецов Чингисхана. Так и тянется ниточка через века! – рассмеялся Долгополов. – Через всю вашу дьявольскую кровь…
И тут она изменилась – превратилась в то, чем или кем и должна была стать по прошествии стольких лет. Если бы люди жили так долго! Но она уже не была человеком. Она была нежитью, нелюдем. Ведьмой!
Подул ветер, над охотничьим домом стало совсем темно.
– Всё знаешь, старик! – глядя в смеющиеся глаза Антона Антоновича, кивнула старуха. – Все знаешь!
– Долго живу, – ответил он. – Дольше, чем ты.
– Но не дольше, чем он!
– Возможно, но это не значит, что он сильнее меня. Уходи, мерзкая, и не появляйся более у нас на пути. Ясно тебе?
– Не уйду.
– Не уйдешь?
– Нет! – Старуха усмехнулась, показав желтый клык: – Если бы не ты, я убила бы их. – Она кивнула на Крымова и Прыгунова. – Обернулась бы ветерком, цап одного за голову, цап другого за руку – и нет их. Или заболели бы они – навсегда…
– Но я с ними, ведьма. И никуда ты уже не уйдешь.
Инджира дернулась, но кресло не отпускало ее. Оно словно приковало ее к себе. Втянуло в себя. С ненавистью она осклабилась:
– Силен, силен…
– Так за мной иная сила, – сказал Долгополов. – Тебе этого не понять.
И тут старуха, до того все усмехавшаяся, зарычала. Ей даже хватило сил податься вперед:
– Для него припас ружьишки-то, а? Для хозяина моего? Так не берут его пульки-то! Не страшен ему свинец!
– И для тебя тоже, старуха, припас, коли так, – сказал Долгополов. – А свинец нам без надобности!
Он передернул затвор помпового ружья, направил ствол на старую ведьму и нажал на спусковой крючок. Громыхнул выстрел – и эхом покатился по всему помертвевшему лесу. Старуху вынесло из кресла кубарем и отбросило к дереву, по которому она и сползла вниз. Помедлив, трое мужчин по очереди подошли к ней. Один – уверенно и сразу же вновь передернув затвор, второй – осторожно, третий – со страхом, в хвосте. Так и встал у них за спиной.
– Вы убили ее? – шепотом спросил краевед Василий Прыгунов.
– А чего с ней было церемониться? – ответил вопросом на вопрос Долгополов. – Ведьма – она и есть ведьма. И оборотень к тому же. И черт знает кто еще. Сдаваться она не собиралась. Улетела бы к хозяину и напела ему про нас. Так что увидел – и пальнул. Да, Андрей Петрович?
– Возможно, – негромко ответил тот.
Но вдруг случилось то, от чего Василий Прыгунов шарахнулся назад, оступился и повалился на землю. Старуха ожила! Она вобрала в себя воздух, хотела было сесть из последних сил, но Антон Антонович разрядил в нее еще один заряд, а за ним, передернув затвор помпового ружья, и третий, но выше. Теперь в груди старухи на месте сердца зияла черная дыра. И полголовы было снесено. Только вот крови на месте ран не было – одна чернота, вековой тлен, прах.
– Не будем задерживаться, – подвел итог этой сцены Антон Антонович. – Вперед!
Краски вокруг теряли цвета, дневной свет мерк на глазах. Прыгунов поднялся с земли, вытягивая шею и разглядывая убитую ведьму.
– Как такое может быть? – спросил Крымов. – Он что, и впрямь почувствовал, что мы идем к нему?
– Очень может быть, – ответил Долгополов. – И хватит паники, коллеги! Я вам удивляюсь. Скоро все увидим сами. Именно для этого мы здесь.
Бравый, как солдат на марше, Долгополов уверенно рванул вперед, Василий Прыгунов послушно устремился за ним. А Крымов увидел в траве, у себя под носком башмака, красный камушек. Он нагнулся и подхватил его. И сразу посмотрел на изуродованный труп ведьмы. Ее заветное ожерелье было порвано и разлетелось. И теперь на его ладони лежало красное яшмовое сердечко с крохотной дырочкой для нити. Брать – не брать? Что принесет: удачу – неудачу? «Возьму, – решил он и положил сувенир в карман. – Когда еще такое чудо найдешь? Которое сам Емельян Пугачев в руках держал!..»
