- Поверить? – спросил Владимир. – Ты любила меня? Тогда зачем вернула кольцо?
- Какое… кольцо? – нахмурилась Мира.
- Я тебе много колец дарил? Кажется, одно-единственное.
Он о том колечке, что она отдала богине? О том самом?!
Владимир встал и вышел из кухни, но очень быстро вернулся. Поставил перед Мирой маленькую шкатулку.
- Открой, - попросил он.
В шкатулке лежало то самое кольцо. Неужели Мира его потеряла? И алтарный камень, на котором кольцо исчезло… Это был сон?
- Где ты его нашел? – Мира смотрела на колечко, не решаясь к нему притронуться.
- Там, где ты его оставила. В шкатулке для писем. Я надеялся, что ты оставила мне хоть что-то, хоть как-то объяснила… Но вместо письма ты оставила кольцо.
Владимир взял его, повертел в пальцах.
- Дешевое, - добавил он. – Но и его можно было продать. А ты вернула.
Сказать ему правду? Так ведь не поверит. Богов чтут, им приносят дары, просят о милости, но историй о том, чтобы дары исчезали на алтарном камне, Мира не слышала. Она могла потерять кольцо, но в шкатулке для писем, что хранилась у забора на даче в Малаховке, она его точно не оставляла.
- Это не я, - все же сказала Мира. – Это богиня Жива. Я ее просила помочь, и кольцо на алтаре оставила. Больше у меня ничего не было. А она помогла, и после я считала, что помог ты, потому что твой подарок.
Вот же! А ведь она не собиралась признаваться. Будто заставил кто!
Владимир улыбнулся.
То есть… это он?! Мира знала, что он менталист. Но как он мог? Сам же рассказывал, что дар неприятный, и его использование часто болезненно и для менталиста, и для того, кого заставляют подчиниться. И он никогда… и скрывал, только близкие знали…
- Что тебя так напугало? – спросил Владимир, нахмурившись.
- Ты. – Мира вновь не смогла солгать. – Твой дар менталиста… стал сильнее.
- Я и не думал им пользоваться.
- А я не собиралась признаваться… - Она прикусила язык.
Владимир уставился на кольцо.
- Я хотел, чтобы ты сказала правду. А серебро – прекрасный проводник. К тому же, оно побывало у богини…
- Теперь это артефакт?! – воскликнула Мира.
- Не уверен. Возможно. – Он протянул ей кольцо на раскрытой ладони. – Заберешь? Оно твое.
Она отрицательно качнула головой. Владимир не стал настаивать, положил кольцо в шкатулку, закрыл крышку.
- Заберешь, когда захочешь, - сказал он. – Оно твое.
Может, и правда, взять? Мира уже призналась, что не возвращала подарок. Она не принимает кольцо вновь, она берет свое. Волька подарил его Любаше, не Мире, но…
Мира положила руку на шкатулку, пододвинула ее к себе.
- С долгами мы разобрались? – поинтересовалась она. – Ты знаешь правду.
- Разобрались, - согласился Владимир.
- И знаешь то, что теперь я тебе не ровня.
- Знаю. – Он и тут не стал спорить.
- Но ты сказал, что я тебе нужна. Зачем?
- В содержанки не позову. – Владимир откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки. – А в жены пойдешь?
- Нет, - ответила Мира, не задумываясь.
- Почему? Ты сказала, что любишь только меня. И я…
- Это несерьезно, - перебила она. – Ты не можешь не понимать, какой скандал…
- Плевать. – Теперь перебил он. – Если хочешь уехать, я продам дело, уедем вместе. Из страны? Хорошо. Выбери любое место на карте.
- Мне нельзя покидать город, - напомнила ему Мира.
Глупое возражение, но она должна была сказать хоть что-то. Потому что…
Нет, она верила, что Владимир не шутит. Женится. Увезет. Окружит заботой. Только…
Любовь это или одержимость? И кто знает, как поведет себя Владимир, добившись желаемого? Они не виделись пятнадцать лет! Он мог измениться. И она изменилась. Сможет ли он забыть, что она была актрисой? Невинность она не сохранила. И, возможно, детей у нее не будет…
- Сейчас нельзя. – Владимир повел плечом. – Следствие закончится, и будет можно. Мира, не отвечай сейчас. Ты устала, я, откровенно говоря, тоже. Не отказывай потому, что в очередной раз хочешь меня спасти. Я сам решаю, как мне жить. Подумай о своих чувствах и желаниях. Подумай о том, что я чувствую то же, что и ты, и могу исполнить твои желания.
- Хорошо, - согласилась Мира. Кажется, лишь потому, что ей надоело спорить. – Володя, но и ты подумай. Сможешь ли ты забыть, кем я стала, как я жила. Сможешь ли относиться ко мне, как к равной. Если тебя мучает лишь то, что я не позволила тебе себя спасти… Я соврала, когда сказала, что следователь разобрался бы, что я не убивала Бориса. Не разобрался бы. Мне отвели роль убийцы. Ты меня спас. С долгами покончено.
Судя по тому, как потемнело лицо Владимира, услышанное ему не понравилось.
Глава 9
Глава девятая, в которой Любомира принимает дар богини
Разговор мог затянуться на всю ночь, и Мира успела пожалеть, что вновь коснулась темы убийства, но Владимир так ничего и не ответил. Отправил ее спать. И до двери спальни проводил. Боялся, что заблудится? Или что сбежит по дороге?
Так и тянуло проверить, не запер ли Владимир комнату. Однако, поразмыслив, Мира рассудила, что даже если запер, бежать ей некуда, да и не хочется. А если дверь приоткрыть, можно зацепиться взглядом за мужчину… за любимого мужчину… и…
Судьбу лучше не искушать. Эдак потом Владимир посчитает, что женитьба на Мире – его долг. А ей нельзя за него замуж.
Нельзя…
Мира не позволила себе плакать. Смысла в слезах никакого, а Владимир и услышать может. Не стоит забывать, что он менталист.
Оберегом, что ли, озаботиться? От ментальных воздействий.
Мира на ощупь открыла шкатулку, что оставила на прикроватном столике, вынула из нее кольцо. Неужели, и правда, то самое? Не похожее, а то, что она оставила на алтаре Живы?
Тихонько вздохнув, Мира зажгла ночник. И кольцо на палец надела. А оно село, как влитое. Точно, то самое.
Она подошла к небольшой кумирне. Места идолу Живы там не нашлось. Оно и понятно, мужчины традиционно выбирают в покровители Перуна или Велеса. Или вот, как Владимир, Даждьбога. Но храм Живы в столице сыщется, и Мира непременно туда заглянет. Если богиня вернула дар, стоит поднести ей нечто иное. Хлеб испечь, например. Цветы собрать.
Мира вспомнила, что ей нельзя покидать город, и вздохнула. В парках цветники обрывать запрещено, покупать – не то, и хотелось самой букет составить. Значит, пока только хлеб…
В дверь постучали. Мира шмыгнула в постель и накрылась с головой одеялом. Сердце бешено забилось. Не от страха, что Владимир войдет. Не от осознания того, что она – в полной его власти. Не хотелось… разочаровываться. В ее воспоминаниях Владимир ассоциировался с надежностью и порядочностью. Он был идеальным мужчиной. И если он пришел к ней, чтобы воспользоваться правом сильного, она не будет возражать. Но это разобьет ей сердце.
- Ты же не спишь, я слышу, - сказал Владимир за дверью. – Я войду?
- Входи, - отозвалась Мира, откидывая одеяло.
Она села в кровати, прикрыв ноги. И попыталась улыбнуться. Но, видимо, актерского таланта не хватило, чтобы изобразить дружелюбие.
- Даже спрашивать не буду, о чем ты подумала, - хмыкнул Владимир. – И не обвиняй меня в том, что я читаю твои мысли. У тебя на лице все написано.
Это он при свете ночника разглядел? Мира отвернулась.
- Сегодня был трудный день, и завтра, полагаю, будет не легче, - продолжил Владимир. – Нужно выспаться. Вот… выпей.
Кружку в его руках Мира только теперь заметила. И приняла, осторожно принюхалась. Травы?
- Это что? – спросила она.
- Не яд, - заверил Владимир, улыбнувшись. – Отвар, с капелькой силы. Поможет уснуть.
- Ты и зелья варить умеешь?
- Я, Любаша, многое умею, - вздохнул он. – Кроме одного…
Он замолчал, а Мира побоялась уточнять. Взяла из его рук кружку, выпила отвар.
- Ложись, - сказал Владимир. – Приятных снов.
А сны, и правда, снились приятные, из детства. О том, как Любаша, спасая приблудного котенка, залезла на яблоню в саду, да там и застряла. И Волька велел прыгать, а сам ловил внизу, раскинув объятия. Поймал обоих – и Любашу, и котенка. А тот, паршивец мелкий, вместо благодарности за спасение, расцарапал Вольке лицо и сбежал.
