— Дурь, ваше превосходительство, — Свенторжецкий досадливо махнул рукой, — исключительно российская дурь. Один поручик пошутил, второй шутку чуть переиначил и всё! И пошла в народ легенда, по которой каждого ступившего на японскую землю ждёт дворянство, и зачисление в гвардию. Купчинам же, за помощь десантному корпусу якобы высочайше обещаны именные царские грамоты с немыслимыми льготами.
— Однако ж, — командующий Тихоокеанским флотом покачал головой, — таких шутников, прошу вас, господин капитан второго ранга, выявлять и отправлять прямиком ко мне. Я им пропишу такую Японию, что Чукотка раем покажется!
— Полно, Николай Иванович, — Бухвостов удивился резкой смене настроения у комфлота, — ну шутит молодёжь, зато какой подъём случился у пехтуры. Мы вот не сумели армеутов так воодушевить и раззадорить. Теперь же от добровольцев нет отбоя.
— Да уж, — Небогатов оптимизма своего младшего флагмана не разделял, — теперь нам от высадки точно не отвертеться, слишком много на карту поставлено. Государь интересуется нашими наработками, намекает, что флоту предстоит в будущем высаживать отважных морских пехотинцев и на Чёрном море и на Балтике! Я то, старый дурак, всё надеялся избежать этой авантюры, в сравнении с которой мой безумный план по прорыву Цусимой в мае — верх осторожности и трезвого расчёта!
— Николай Иванович, да те двадцать батальонов, что Брусилов божится «сколотить» за месяц, — им же в Японии нечего противопоставить, вон разведка докладывает о практически полном исчерпании мобилизационного потенциала неприятеля. В строй ставятся юнцы и старики.
— Не о сухопутных делах у меня голова болит, — командующий подошёл к карте театра военных действий, — там Брусилову полный карт-бланш. Но задача флота состоит в том, чтобы доставить пехоту и пушкарей на Хоккайдо в целости и сохранности. И вот тут друг Того всенепременно нам воспрепятствует. Это он сейчас в Сасебо отсиживается, «Фудзи» и «Асахи» спешно ремонтирует, готовится к решающей драке. А как только выйдет Тихоокеанский флот с транспортными судами к берегам японским — весь Соединённый флот, до последнего посыльного катера выйдет нам навстречу.
— Ваше Превосходительство, — адъютант чуть приоткрыл дверь в кабинет командующего, — к вам капитан первого ранга Стемман и капитан второго ранга Чагин.
— Пусть заходят, — недовольно буркнул в ответ Небогатов, не отрываясь от изучения южной оконечности Сахалина…
Именно на Сахалин должен был отправиться «Алмаз» с генералом Брусиловым, но Алексей Алексеевич увлёкся реорганизацией десантных батальонов, которые и решил сделать основной тактической единицей. Небогатов осуществлял лишь общее руководство, в детали не вникал и Брусилов вдохновенно творил, изобретая структуру для нового высокомобильного (хоть и безлошадного) воинского соединения. Убрав из штатного расписания всех нестроевиков: денщиков, писарей и прочий «балласт», генерал добавил в каждую роту по два пулемёта «максим» с расчётами.
Батальон морской пехоты «по Брусилову» состоял из четырёх рот по 170 человек в каждой, включая и офицеров, при восьми пулемётах, способных к быстрому перемещению на поле боя. Также брусиловской новацией стало обязательное выделение в каждом взводе лучших стрелков-снайперов, находящихся рядом с командиром и отстреливающих по его указаниям наиболее опасные цели.
Алексей Алексеевич мечтал к концу сентября 1905 года, как он выражался, — «сколотить» тридцать таких батальонов, которые смогут, действуя и совместно, и отдельно от основных сил, разрушить инфраструктуру Хоккайдо до такой степени, что капитуляция Японской империи будет неизбежна даже без штурма укреплённой столицы и морских баз. На Токийский укреплённый район бравый кавалерист бросаться не думал, чем невероятно порадовал командующего Тихоокеанским флотом, посчитавшего было старшего брата контр-адмирала Брусилова авантюристом, начитавшимся изречений Суворова о чудо богатырях и молодецком штыковом ударе русской пехоты. Но Брусилов старший полагал первостепенной задачей полководца сберечь личный состав, не губить людей в дурацких показушных лобовых атаках, а идти в обход сильных позиций неприятеля, искать слабое место во вражеской обороне. В русско-турецкую войну генерал повоевал в драгунах, а те частенько использовались в качестве спешенной пехоты, так что о манёвренной войне Алексей Алексеевич представление имел.
Небогатов посоветовал генералу «урезать осетра» и рассчитывать в лучшем случае на двадцать батальонов в первой волне десанта, но обещал обеспечить достаточно комфортную высадку, — прямо на пирсы, чтобы доставить и полевую артиллерию и «немножко лошадок», для перевозки артиллерии, ну и запас патронов и провизии изрядный. Само собой планировалась конфискация лошадей, не на себе же таскать по три пуда сухпайка и патронов, на каждого морпеха и здесь адмиралам пришлось выслушать впечатляющую лекцию о преимуществах русской лошади над японской. Оказывается Алексей Алексеевич в Петербурге времени зря не терял и из каждого побывавшего в Японии дипломата и военного вытянул немало интересной информации о четвероногих и подкованных друзьях человека. Правда, генерал посетовал, что маловато лошадей на японских островах, а заставлять гражданское население таскать армейский скарб в качестве отмобилизованных рикш — как-то не по христиански. Бухвостов тогда с трудом невероятным сдержался, но по уходу генерала долго хохотал, да что там — ржал, куда там неказистым японским лошадкам до русского адмирала…
Не мудрствуя лукаво штаб Тихоокеанского флота готовился высаживаться в уже «намоленном» месте, там где отметился кавторанг Семёнов. Николай Иванович боялся упустить во тьме ночной вражеские миноноски и катера, которые обязательно пойдут в смертельную атаку на русские броненосцы, потому и уповал на штормовую погоду, когда несущая самодвижущие мины «малышня» вынуждена будет отстаиваться на базах. А в это время весь Тихоокеанский флот с принятой на борт морской пехотой направится к проливу Лаперуза, оставив Владивосток на доблестных подводников и отчаянных миноносников. Ну и на береговые батареи.
Небогатов был свято уверен — Того не решится «размениваться» на Владивосток и всеми силами будет противостоять десантной операции. Кстати, в Петербург ушла информация о планируемом взятии Саппоро — вице-адмирал подозревал, что самодержцу в принципе безразлично, где морпехи будут принимать «морские ванны», — главное сам факт победоносного вторжения на землю японскую. Ну а секретность блюсти ой как необходимо. В своих подчинённых адмирал был уверен — не проболтаются, а вот на великих князей, выпивающих и не всегда закусывающих в посольствах и на балете, комфлота даже и не надеялся.
Пока же командующий старался максимально насытить боеприпасами воинские части, расквартированные на юге Сахалина. Именно этот контингент будет «подобран» на вспомогательные крейсера в самый последний момент и переброшен, благо расстояние небольшое, на мыс Сойя, откуда и начнётся решающее наступление русской армии. Также Небогатов намеревался провести в залив Анива настоящие, а не деревянные подводные лодки, творчество столяров лейтенанта Максимова.
Адмирал жестом пригласил Стеммана и Чагина за стол.
— Александр Фёдорович, Иван Иванович, вам предстоит пробежаться до Корсаковского поста и обратно. Доставите на остров грузы для базирования там пары подводных лодок, а также очередной батальон пехоты, батарею шестидюймовок и пулемётные расчёты. Генерал Брусилов сожалеет, но дел много во Владивостоке. Потому инспектировать сухопутные части будет заместитель Алексея Алексеевича, полковник Васильчиков, он и станет командовать Южно-Сахалинским отрядом. Но то не ваши заботы, вам надлежит решить как распределить груз между крейсерами. Есть какие-то соображения?
— Разрешите, Ваше превосходительство, — Чагин встал и дождавшись кивка адмирала, продолжил, — предлагаю «Богатырю» следовать за «Алмазом» милях в 20–30, если напоремся на отряд миноносок, то от Александра Фёдоровича японцы сразу побегут, а на «Алмаз» могут и наброситься, не зная о перевооружении крейсера на германские орудия. Тут-то Нозиков и причешет наглецов.
