20 декабря навсегда вошло в историю Российской империи как день кровавого террористического акта и попытки государственного переворота. В этот роковой день пали сотни верных сынов отечества, лучших воинов империи, ставших жертвами бессмысленной жестокости внутреннего врага. Чудовищный просчет силовых ведомств привел к полной смене всего руководящего состава министерств безопасности.
Империя, слишком сосредоточенная на внешних угрозах, оказалась слепа к опасности, подступившей к самому сердцу государства. Хотя воинские части в столице формально не понесли значительных потерь, совершенная дезорганизация на проходных и блокпостах полностью парализовала их боеспособность. Этот провал наглядно показал, как глубоко зашла расслабленность в рядах защитников столицы. Исторические казармы и гарнизоны, оказалось, не были оборудованы резервными выходами, а система пропускного контроля с одним-двумя КПП легко нейтрализовалась одиночными смертниками.
Лишь благодаря оперативным действиям воинских соединений, дислоцированных за пределами столицы, удалось предотвратить полный хаос и остановить панику. Полицейские подразделения, оставшиеся без четких указаний, метались в растерянности, но проявили достаточную смекалку, чтобы минимизировать жертвы среди гражданского населения.
От величественного Императорского дворца уцелел лишь тронный зал - его древние магические укрепления, усиленные личной мощью императора, выдержали чудовищный взрыв. Официальные СМИ скромно сообщали о "бомбе неустановленного типа", но лишь немногие избранные знали правду: это бушевала первозданная энергия хаоса, подвластная лишь древнему роду правящей династии. Однако эта страшная тайна навеки канула в Лету вместе с погибшими нападавшими, унеся с собой последние свидетельства тех роковых событий.
После трагических событий текущий состав "Витязей" был немедленно расформирован - в руководстве всерьёз опасались, что генерал Букреев мог завербовать любого из бойцов. Начальник Академии вместе с внуком, замешанные в скандале, были срочно отстранены от должностей и переведены на африканский континент "для защиты имперских интересов", что на деле означало почётную ссылку подальше от столичных интриг. Всё подразделение "Витязей" отправилось следом, но уже лишённое своих легендарных доспехов - лишь стандартное вооружение и униформа отличали теперь этих некогда элитных бойцов.
Программу по внедрению доспехов в армию временно заморозили, сосредоточившись на формировании новой научной группы. Однако параллельный проект по созданию модульных боевых дронов неожиданно дал впечатляющие результаты. Военное командование быстро оценило преимущества: эти сравнительно недорогие аппараты можно было производить массово, а их тактическая гибкость представляла серьёзную угрозу для любого противника.
Особую опасность дронам придавала возможность оснащения их артефактами с непредсказуемыми свойствами - против такой комбинации технологий и магии не существовало универсальной защиты. Во главе этого перспективного направления встал Семён Карасёв - молодой, но невероятно одарённый артефактор, сочетавший научный гений с предпринимательской хваткой опытного купца. Его инновации открыли новый этап в развитии военной артефакторики, навсегда изменив баланс сил на поле боя.
Боль. Безумная, всепоглощающая, пронизывающая каждую клетку моего существа. Я оказался в самом сердце ада, где само небытие медленно собирало меня по крупицам. Сначала вернулось сознание — я ощущал, как невидимый ветер обдувает каждую извилину моего воссоздаваемого мозга. Затем появились кости, обнажённые и хрупкие, оплетённые кровавыми нитями нервов. Плоть нарастала мучительно медленно, а вместе с ней возвращались и магические ядра, их сплетения пульсировали в такт моему едва зародившемуся сердцебиению.
Я открыл глаза и увидел себя заточенным в коконе из чёрных волокон, которые, словно искусный ткач, восстанавливали моё тело нить за нитью. На груди мерцал матово-чёрный перстень, испещрённый тончайшими серебристыми прожилками.
В голове раздался знакомый механический голос доспеха:«Инициализация протокола "Бессмертный воин" завершена».
Тогда я понял — я жив. И, судя по всему, мой симбиотический доспех вырвал меня из небытия. Значит, такова способность истинных симбиотов — передавать информацию родительскому доспеху, чтобы он мог воссоздать носителя даже из праха.
У меня не было сил удивляться. Лишь два вопроса горели в сознании: сколько времени прошло и где я нахожусь?
Кокон раскрылся с тихим шорохом, освобождая моё тело. Я поднял дрожащую руку, взял перстень и надел его на палец. Ощутив холод металла, я вдруг осознал, что совершенно гол. «Облеки меня», — мысленно приказал я доспеху. В ответ чёрные волокна ожили, обвивая моё тело, смыкаясь в знакомую броню. Так было спокойнее. Так было привычнее.
Я огляделся. Это была странная зала — словно изумрудная пещера, стены которой переливались глубоким зелёным светом. В центре возвышался каменный постамент, на котором я и пробудился, окружённый чёрными щупальцами, медленно втягивающимися в пол. Рядом плескалось чёрное озеро, его матовая поверхность колыхалась, будто живая.
Повеяло ветром. Я повернул голову и увидел, как раздвигается шёлковая занавеска, а в зал входит Первый.
«Ну что ж, Пётр…» — его губы растянулись в улыбке. «С посвящением. Теперь ты официально — Четвёртый».
"Так вот как происходит посвящение... Через смерть," - медленно произнес я, ощущая холодный металл кольца на пальце. "Теперь понимаю, почему вы ничего не рассказывали об этом заранее. Добровольно согласиться на собственную гибель способен либо безумец, либо..."
Мой взгляд упал на черное озеро, поверхность которого мерцала таинственным блеском. "А что означают эти цифры? Почему я именно Четвертый?" - спросил я, поворачивая кольцо на пальце.
Первый кивнул в сторону каменного постамента: "Это кольцо дает право возродиться в этой купели. Его передал тебе Фрост, добровольно отказавшись от бессмертия." В его голосе прозвучала легкая грусть: "Вечная жизнь... Со временем она приедается, теряется сама суть бытия."
"Нумерация определяет очередь возрождения, если погибнут все носители одновременно," - продолжил он, предвосхищая мой следующий вопрос. - "Мы узнали об этом... эмпирическим путем, когда вся команда погибла в одном бою. Да, и колец всего десять - ровно столько же, сколько кортиков."
"Значит, после нашей гибели сначала возродились вы, а затем я?" - уточнил я.
"Не совсем," - Первый покачал головой. - "К моему удивлению, после меня воскрес Третий. Оказывается, у него было пропавшее кольцо Второго. А третье кольцо... - его голос стал жестче, - принадлежало Букрееву, как наследнику Третьего."
"Где теперь Третий?" - спросил я, ощущая, как доспех плотнее облегает тело.
"Там," - Первый махнул рукой в сторону выхода. - "В каменной могиле. Без кольца, без права на возрождение."
"Что же толкнуло его на переворот? Вы узнали причину?"
"Не поверишь," - в голосе Первого прозвучала горькая ирония. - "Столетняя обида. Когда-то мы не поделили девушку... А еще он завидовал моему положению в Ордене. Искренне верил, что только бессмертные достойны править Империей. Вот такие нелепые страсти."
"Сколько времени прошло с нашей... гибели?"
"Полгода. Уже весна," - ответил Первый, поправляя складки плаща. - "А находимся мы в Индии. Приходи в себя - пора возвращаться домой."
Я замер перед мраморным мемориалом, пальцы непроизвольно сжались, когда я увидел свою фамилию в восьмой строке:
8. Егоров Петр Иванович Дворянин Черноморской Губернии Верный сын своей отчизны
Так прервалась молодая ветвь рода Егоровых. Передо мной теперь лежало два пути, словно расходящиеся тропы у кладбищенских ворот. Первая вела в храм - последовать примеру Фроста, моего наставника, обрести покой в монашеской рясе. Вторая - к Первому, чтобы продолжить службу в тени, без имени, без славы, на той невидимой войне, что никогда не заканчивается.
