– Разумеется.
– Продолжим, – Захар отвлек его от мыслей о Рокоше. — С получением письма все просто, нужно только коснуться ладонью дуба. При первой же возможности старайся проверять сообщения. Делай это по крайней мере ежедневно, особенно на важном задании. Во многих шалашах есть тревожная система — если ты не отчитываешь определенное количество дней, то считаешься пропавшим.
- Но мой отец...
– Из всех правил случаются исключения, – перебил Захар. — Тогда сообщения будут просто накапливаться один за другим, и когда ты наконец дойдешь до дуба, то придется слушать их от первого до последнего. Чтобы сделать перерыв, достаточно оторвать руку от дерева. Все письма, которые ты не прочитал, будут ждать.
Молодой характерник почесал затылок. Раньше он никогда не задумывался над этой странной системой. Все казалось простым на первый взгляд, но, если задуматься, всплывали груды вопросов.
Северин внимательно посмотрел на дерево. Как они передают между собой эти кровавые послания? Без Потустороннего мира не обошлось.
– Послушаю, что ты послал.
Захар повернулся к дереву, приложил ладонь к стволу, молчал несколько секунд и затем усмехнулся.
– Спасибо, Северин. Для меня было честью обучать тебя, – он разрезал пальца. – Теперь моя очередь. Заметь построение моего сообщения: именно так нужно общаться по делам Ордена. Оно отличается от личного письма.
Захар быстро надиктовал послание и отнял палец от коры.
- Принимай.
Северин осторожно коснулся дуба.
От теплой коры ладонь защекотало, словно по ней проводили мягкой кистью. В ушах прошелестело дыхание, на стволе выросли красные пятнышки, набухли, распустились на буквы, и тихий голос вдруг зашептал на ухо: «Щезник от Брыля. Первое сентября, одиннадцатое утро, «Близнецы». Не забывай писать! Пусть Мамай помогает».
— Надо добавлять день и час?
– И, желательно, имя дуба, его ты найдешь в атласе – там каждое дерево подписано уникальным названием. Таким образом ты пришлешь собственные координаты. Старайся посылать краткие и содержательные послания. Шутки и брань оставь для личной переписки.
— Этот голос... Который говорил мне, зачитывая письмо... Он не был похож на ваше.
— У каждого дуба есть собственный голос. Говорят, будто это отпечаток покоящегося характера характерника, но это неправда. Я сам долго вслушивался в один...
Захар покачал головой, усмехнулся и завершил:
– Последний урок окончен, – Северин отметил, какой силованной была его улыбка. — Наверное, хочешь написать письмо отцу, да? Его характерное имя – Вырий.
Захар проверил часы.
— Можешь не спешить, потому что времени еще достаточно.
Он отошел, набил трубку любимым табаком с коноплей и закурил, поглаживая Руду. Кобыла форкала от дыма.
Северин не знал, хочет ли он отправлять письмо отцу. Что ему написать? Да и вообще зачем? Разве ему не безразлично? Еще разозлится, что Северин узнал его сокровенное имя...
Пожалуй, все же надо. Пусть узнает характерное прозвище собственного сына, даже если им никогда не воспользуется.
Северин продиктовал: «Получил золотую скобу» и на этом закончил. Прислал письмо, остановил кровь и получил подарок Захара, трубку-носогрейку.
Характерники курили вместе, пока Захар не произнес:
– Пора.
До дуба Мамая доехали молча. Там толпились новоиспеченные характерники и их бывшие учителя, ржали лошади, а посреди насилия стоял неизменный стол с двумя казначеями. Из всех есаул присутствовал только Корний Колодий. Лицо у него было помятое.
- Чернововк? — переспросил один из казначейских и через несколько секунд выдал Северину документ с печатью-волком, несколькими подписями и длинным номером в уголке. — Не упусти эту грамоту: она подтверждает твою принадлежность к Ордену. С ней ты можешь получить свое месячное жалованье в любом банке страны.
– Спасибо, – Северин даже рассмотреть грамоту не успел, как ему протягивали атлас.
— Если потеряешь грамоту или атлас — сообщи об этом своему десятнику. Строго запрещается продавать карты характерщиков вне Ордена. Если утнешь такую ерунду, мы об этом быстро узнаем, и тебя строго накажут. Искренне советую так не поступать.
Северин кивнул, развернул карту и пролистал страницы. Сколько окольных путей! Здесь были отмечены и подписаны дубы, корчмы, хижины, гостеприимные дворы, оружейные, овцеводческие, охотничьи, лесорубские избушки, кузницы и конюшни — в общем, все, что может понадобиться в пути странствующему всаднику.
- Иди в ту группу, - указал пером казначей. - Это твоя ватага.
К радости Северина, там стоял его знакомый Савка Деригора, а кроме него слобожанин, вчера затеявший поединок, галичанин, угощавший всех обедом, и молчаливый степняк с длинной косой, единственный из четверки, кто Чернововку не запомнился.
— А вот и ваш пятый, — вместе с Северином к шайке подошел усталый Колодий и раздал каждому по кисету.
Северин взвесил кошелька в ладони. Трудный! Внутри звенели не тонкие медные шеляги, а одни серебряные таляры и золотые дукачи. Он столько денег в жизни не видел!
- Итак, господа характерники, вы теперь в шалаше часовых, с чем вас и поздравляю, - крайне обыденным голосом сказал Корней.
Савка закатил глаза и высунул язык, демонстрируя свое мнение о шалаше стражей.
— Не обезьянь, брат, потому что зашлю в паланок у черта на рогах, — флегматично сообщил есаула. Савка мигом посерьезнел. — По традиции, после приема в Орден ватага молодых характерников едет в большой город и прогуливает там чертовку гроша, которую вы найдете в розданных кисетах. Советую не жадничать, погулять на славу и навсегда запомнить эти славные дни. Раньше ездили по трое, но теперь новые правила... Неважно. Вашей пятерке достался Киев. Есть три дня на гулянья, а затем вас найдет один из моих десятников и выдаст первое задание.
— Нам нужно известить свое точное местонахождение? - переспросил степняк.
– Нет, – отмахнулся Корней. — Можете трогаться.
Есаула пошел к казначеям за новыми кисетами для другой шайки. Судя по выражению лица, Колодий воспринимал эту часть своих обязанностей без восторга.
- Ну что, господа, - сказал Савка к шайке. — Предлагаю произвести последнее слово благодарности учителям и по коням!
Захария ждал неподалеку. Старенькая, посеревшая от времени рубашка, запыленные штаны, заправленные в такие же запыленные голенища кожаных сапог, хрупкая шляпа на голове. Обычный крестьянин, если бы не сабля и не увешанный мешочками и итогами широкий черес из черной кожи.
Когда отец сказал, что Северин уедет от Соломии, потому что ему придется быть джурой у этого мужчины, парень разрыдался. А теперь был готов расплакаться от прощания с ним.
— Ну, погуляй там, казаче! Да, чтобы потом детям было стыдно рассказать.
– Погуляю, учитель, – пообещал Северин.
– Теперь я просто брат Брыль, – кивнул головой Захар. — Ты ведь полноправный характерник, брат Щезник.
– Вы все равно останетесь моим учителем, брат Бриль, – ему было странно и смешно так обращаться к Захару.
Сколько Северин у него научился и узнал! Сколько приключений они пережили вместе!
- Шесть лет... Хорошие были времена, - Захар неловко усмехнулся. — Если бы мой сын захотел стать характерным, он был бы похож на тебя, казаче.
Когда сыну Захара исполнилось двадцать два, он окончил Львовскую техническую академию и отправился в Австрийскую империю учиться инженерии и механическим наукам.
— Вам никогда не было горько от того, что сын не стал вашей джурой? — решился спросить наконец Северин. Этот вопрос давно вертелся у него на языке.
– Нет, – мигом ответил Захар. – Я рад, что он выбрал собственный путь. Волчья тропа полна печали и боли. Дети не должны следовать за родителями в след. Когда-то так было нужно... Теперь нет. Я горжусь сыном.
Или Игорь Чернововк так рассказывал кому-то о своем сыне? На мгновение Северин поймал себя на зависти и ему стало стыдно.
– Счастье на волчьей тропе, – Захар крепко обнял его. – Пусть Мамай помогает.
