— Не томите, господин контр-адмирал, рассказывайте самую суть, мелочи потом обсчитаете, или вам хочется командующего до нервного припадка довести? Нет? Так излагайте!
Глава 16
Первый осенний день 1905 года во Владивостоке выдался тёплым и солнечным. Под гром оркестров и восторженные крики горожан Российский Тихоокеанский флот неспешно и величаво покидал бухту Золотой Рог.
Броненосную колонну вёл «Александр 3», за флагманом шли «Суворов», «Орёл», «Бородино», «Наварин» и «Ослябя». Тихоход «Наварин» был поставлен предпоследним намеренно. Небогатов решил убрать красавца «Ослябю», с его «хрупкими оконечностями», подальше от японских двенадцатидюймовых орудий. А в бою броненосец Бэра, должен был действовать по обстановке, стараясь «стреножить» концевой неприятельский крейсер, максимально задействуя при этом артиллерию главного калибра, тем более комендоры «Осляби» были одними из лучших в отряде броненосцев. Кому как не им «калечить и курочить» (фраза Небогатова на Военном Совете) гарибальдийцев? Фитингофу же отводилась незавидная роль «снарядоуловителя». Впрочем, экипаж «Наварина» рвался в бой и с момента прихода броненосца во Владивосток «пожилой» (хотя казалось бы — всего то десять лет службы) корабль ни дня не провёл без тренировок артиллерийских расчётов. Были и стрельбы главным и средним калибром. Не отставали от пушкарей и аварийные партии, в который раз демонстрируя дотошному командиру готовность тушить пожары и заделывать пробоины. По примеру бородинцев и «Осляби», уже познавших мощь и меткость японского огня, с «Наварина» свезли на берег всё могущее гореть, офицеры даже коврики из кают сдали вместе с мебелью, картинами и излишками одежды на «береговой Наварин». Здесь надо отметить работу тыловых служб, ударными темпами (пусть и с использованием подневольного труда тюремных сидельцев) отстроивших для каждого «перворангового корабля» по дому-казарме, служащих также и вещевым складом и «офицерским общежитием». Идея Льва Брусилова о «корабельном строительном подряде», поддержанная командующим, получила быстрое и зримое воплощение — офицеры на берегу даже гораздо меньше времени проводили в увеселительных заведениях, всё больше рыская по магазинчикам и мастерским в поисках гвоздей, скоб, кирпичей и досок. Шло негласное соперничество — чей «теремок» будет краше и комфортнее. Известие, что государь-император после войны оставит большую часть флота на Тихом океане сподвигло строить «Морской городок» быстро, хоть и поэтапно, пристраивая к первой очереди «дома-корабля» новые и новые секции. Цена аренды крохотной комнатки во Владивостоке взлетела до небес, а ещё и ожидался приезд офицерских семей…
Командиры, точнее старшие офицеры и ревизоры крейсеров и броненосцев, получали «во владение» участок от десятины до трёх и по 30–50 «умельцев», — плотников и землекопов из «трудовых батальонов Небогатова», за которыми и присматривали моряки, помогая в меру сил обустраивать «сухопутный „Суворов“, „Орёл“, „Ослябю“»….
Миноносники, те кооперировались по несколько экипажей, четыре отряда минной флотилии, соперничая друг с другом, возводили четыре типовых «теремка», различающихся по цветам: зелёному, синему, жёлтому и серо-стальному. Красную краску не рекомендовал использовать Свенторжецкий, чтоб не было недоразумений, — вдруг да назовут моряков с «Грозного» и «Громкого» флотские остряки «красными», и может случиться непонимание и мордобой — ведь они бравые герои-миноносники, а не какие-то там «красные» студентишки-революционеры, за деньги микадо стрелявшие в отца родного адмирала Небогатова…
Понятно, что больше всех продвинулись в стройке те, кто прорвался во Владивосток в мае. Кстати, подводников Небогатов сразу отгородил и отделил от прочих, и покорители глубин о быте могли не заботиться. Комфлота самолично и едва ли не каждодневно следил, чтобы подплав не испытывал никаких бытовых затруднений, всецело отдаваясь службе. Этим Николай Иванович выгодно отличался от предшественников, Скрыдлова с Иессеном и потому прослыл у «ныряющих» компетентным руководителем, досконально знающим устройство субмарин. Притом, что в чрево подлодок вице-адмирал ни разу не спускался, ограничившись ритуальным похлопыванием по борту «Сома» и фотографированием у «Дельфина»…
Первого сентября флаг командующего гордо развевался на «Александре», но сам Николай Иванович уже привычно, конспиративно, прибыл на «Алмаз», где и посвятил Чагина и Добротворского в план предстоящей операции.
Как и обещал Небогатов, ответственным за прохождение отряда крейсеров и двух подводных лодок в Корсаковский порт (да, именно так, торжественно и гордо с недавних пор именовался в документах Тихоокеанского флота примитивный причал и несколько сараев в заливе Анива) стал командир «Алмаза».
Удивительно, но капитаны первого ранга Шеин и Добротворский даже тени недовольства не продемонстрировали, согласно и синхронно, как китайские болванчики, закивав на слова командующего об опыте кавторанга Чагина, уже не раз проводившего свой крейсер этим маршрутом.
«Алмаз» должен был буксировать «Форель», «Светлана» — «Касатку». Только что вышедший из ремонта «Олег», на пробе машин выдав и уверенно держа 21,5 узла, назначался кораблём конвоя. Кстати, «Олег» был единственным кораблём отряда, не взявшим на борт груз для Сахалинской группировки, а вот «Светлану» и «Алмаз» заметно «притопили», погрузив изрядно продовольствия. Но батальона десантников не было, и то хорошо. Перевозить пехоту морем да на боевых кораблях — хлопотное дело.
Впрочем, несколько десятков мастеровых и инженеров, командированных в Корсаков для обустройства базы подводных лодок, на «Алмазе» присутствовали…
Подлодки уже вышли в море ранним утром и ждали отряд Чагина в 15 верстах восточнее острова Аскольд. По сути, Небогатов использовал манёвры броненосной эскадры Бухвостова для прикрытия переброски субмарин на каторжанский остров.
«Изумруд» и «Громобой», были готовы в любой момент оторваться от броненосцев и устремиться на север, в помощь «Олегу».
Клапье де Колонг предлагал броненосцам «пробежаться» до Сангарского пролива, но Бухвостов возражал. Николай Михайлович, «выбив» снаряды для артиллерийских учений, спешил лишний раз потренировать комендоров перед решающей схваткой с Того и Камимурой, а машины поберечь. Решение комфлота можно было назвать компромиссным — после артиллерийских учений, стрельб главным и средним калибром по специально подготовленным целям, шесть броненосцев, «Громобой» и «Изумруд» уйдут миль на сто пятьдесят, на двести курсом строго на Сангарский пролив. Многочисленные японские миноносцы такой рывок русского флота несомненно отследят и (на что надеялись в штабе Тихоокеанского флота) всё внимание Соединённого флота будет приковано к эскадре Бухвостова, в то время как Чагин спокойно дойдёт до Корсакова.
Для владивостокцев и «Алмаз» и «Светлана» и «Олег» уходили с броненосцами, так что возвращение Бухвостова через четверо суток в Золотой Рог, позволит сохранить тайну перехода. Ну а, встретятся коль на пути японские миноноски — на то есть «Олег». К сожалению, «Жемчугу» требовалось время на профилактический ремонт котлов, и быстрый камешек остался подле «Камчатки»…
Добротворский, памятуя о показательной выволочке, устроенной Небогатовым ещё в мае, своих соображений при командующем не высказывал, но не мог удержаться и «доверительно» поведал Чагину и Шеину о таящихся на их пути японских подводных лодках. По словам каперанга хитрющие азиаты устроили себе несколько тайных баз прямо на материке и оттуда будут угрожать медленному и неповоротливому отряду буксировщиков. Добротворский рекомендовал Чагину использовать его «противолодочный манёвр», исчеркав нервными и неровными штрихами салфетку.
— Леонид Фёдорович, ваш «зигзаг», предотвращающий атаку из-под воды, непременно следует попробовать, раз уж Плотто и Беклемишев согласны. Им, как говорится, виднее, — Чагин досадливо поморщился, предостережение Небогатова о пресечении неумеренных фантазий Добротворского, оказалось не лишним. — Но маневрируя так, да ещё с буксируемыми лодками, мы скорость снизим до трёх и менее узлов. Неделю тащиться до Сахалина будем! Да и нет у японцев на пути подводных лодок, если бы были — торчали под Владивостоком, стараясь поймать бородинцы на выходе.
