— Иван Иванович! — Добротворский, досадуя, отбросил карандаш, — Камимура у нас на пути! С его скоростными крейсерами! И если вам собьют ход да, пускай маломощной, но всё-таки торпедой — не сбежит ваш «Алмаз»!
Чагин машинально отметил, как легко командир «Олега» проговаривает второе название самодвижущейся мины, модное ныне среди подводников и офицерской молодёжи и развёл руками. Спорить с громогласным, убеждённым в своей правоте и исключительности Добротворским, не хотелось абсолютно… Главной особенностью сентябрьских артиллерийских учений на броненосной эскадре было то, что стрельбы главным калибром проводились исключительно переснаряжёнными боеприпасами. Бухвостов получил чёткий и недвусмысленный приказ командующего — «дать статистику разрывов». В Петербурге, в Артиллерийском комитете и Адмиралтействе ждали итогов стрельб — кто-то с ужасом, кто-то с надеждой. Царь, получив сведения об отправке 2 ТОЭ на войну с «деревянными», не разрывающимися снарядами, «по взрослому» разозлился на «умников, толкавших Россию в войну для её там поражения». Правда, отставки в армии и на флоте были пока «точечными», но все понимали после заключения мирного договора грядёт реформа вооружённых сил Российской империи.
Две старых баржи, заранее выведенные «Тереком» на тридцать миль южнее острова Русский и многочисленные щиты и «шаланды», отбуксированные к месту учений отрядом миноносцев, сопровождающих бронированных исполинов, были расколочены за четверть часа. В этот раз снаряды не только ложились точно, радуя артиллерийских офицеров, но и исправно взрывались.
Особо отличились комендоры «Александра» и «Осляби», накрывшие свои цели вторыми-третьими залпами, худшим стал предсказуемо, «Наварин», но корабль Фитингофа и ставился то в линии для «размазывания» огня японцев, отвлечения внимания наводчиков Того от современных кораблей. Так что контр-адмирал Бухвостов итогами артиллерийских учений остался в целом доволен, вот только беспокоили японские миноносцы, «маячившие» в отдалении.
«Изумруд», будучи при эскадре единственным скоростным крейсером, разогнать вражеских наблюдателей не мог — самураи просто разбегались в разные стороны, пользуясь преимуществом в скорости, но русские броненосцы из виду не выпускали. А минная флотилия Тихоокеанского флота уступала врагу и количественно и качественно. Даже «большие», эскадренные миноносцы против новых японских совершенно не годились — и скорость и вооружение у азиатов куда как лучше.
Бухвостов нервничал и поминал недобро Небогатова, приказавшего провести в море трое суток. А если подкрадётся ночью враг, выпустит мину и пусть не утопит, (работа по повышению живучести кораблей при командующем Небогатове была на высоте) но повредит броненосец? Виноват будет он, — Николай Бухвостов!
Контр-адмирал посмотрел на хронометр — половина пятого, и, отметив, что миноносцы подтянулись к «Тереку» и уже приготовились возвращаться во Владивосток, дал команду на начало движения броненосцев и державшегося на траверзе «Александра» огромного, не уступающего в размерах флагману Тихоокеанского флота, «Громобоя», строго на ост. «Изумруд» милях в десяти по курсу гонял вражеские миноносцы, казалось безуспешно…
— Ваше превосходительство, — к Бухвостову подбежал прапорщик с радиопункта, — радио от капитана первого ранга Ферзена. Прямо по курсу сигнальщики «Изумруда» наблюдают дымы одиночного корабля, командир крейсера просит вашего разрешения на разведку…
— Немедленно, немедленно полным ходом на дымы! — Бухвостов разволновался, — и «Громобою» выдвинуться в помощь «Изумруду». Неужели Ферзен обнаружил японский угольщик! Ну, сейчас мы этим макакам покажем!
Азарт адмирала, вопреки указаниям комфлота вышедшего в море на «родном» «Александре», передался офицерам и сигнальщикам броненосца. До сего дня русским дозорным крейсерам, противостоявшим японским миноносным разведывательным отрядам, не удавалось обнаружить «корабль-матку», снабжающий маленькие судёнышки углём, водой и провизией. И вот, неужели — УДАЧА?! Миноносцам неприятеля, следившим за русской эскадрой и минимум полсуток сжигавшим уголь на полном ходу, без дозагрузки будет проблематично достичь родных берегов!
Следующая радиограмма «Изумруда» вызвала бурю радости на мостике «Александра». Ферзен сообщал, что японский транспортник, форсируя машины, пытается удрать на четырнадцати узлах, два миноносца сопровождают «корабль-матку», а ещё четыре подтягиваются к «Изумруду» со всех сторон…
— Всё, баста! — Бухвостов от переполнявших эмоций едва не выбросил за борт бинокль, совсем как в мае, во время прорыва эскадры Цусимой. — Ни одна сволочь не уйдёт теперь, шесть минарей у япошек на одно судно сопровождения, как мы и предполагали. Срочно радио на «Изумруд», чтоб близко к транспорту не лезли. Тот наверняка вооружён, но сейчас к ним «Громобой» подтянется, а камешку и так работы хватит — два-три миноносца точно пойдут в последнюю атаку, чтобы задержать, сбить ход, дать возможность уйти остальным. Пускай Василий Николаевич не увлекается! Попробуем захватить «Мару», вряд ли там все поголовно смертники…
Контр-адмирал как будто «в воду глядел», — отвлекающая атака на «Изумруд» началась, едва японские миноносцы собрались в «кучу». Вот только пошли навстречу русскому крейсеру не два, не три, а сразу все шесть неприятельских кораблей.
— Вот же наглецы. Ничему их Стемман не научил, — Ферзен замысловато выругался и призадумался.
Можно, конечно, попробовать как и «Богатырь», разойтись с неприятелем на контркурсах, но при всём мастерстве комендоров, восемь стодвадцатимиллиметровых орудий «камешка» это не дюжина богатырских шестидюймовок. Тем более с веста дымит, вероятно, «Громобой», уже точно не уйти «матке миноносок», заметно сбросившей ход. Очевидно котлы парохода, мобилизованного в Соединённый флот, не выдержали работы на пределе…
— Четыре румба вправо, — скомандовал Ферзен, — пускай побегают за нами, а мы на отходе поработаем, исколотим, не рискуя «Изумрудом».
Никто в команде овеянного славой крейсера не усомнился в мужестве командира, не желающего лишних потерь, ведь даже распоследнему матросу понятно — деваться некуда япошкам, не «Изумруд», так «Громобой» утопит угольное корыто, без которого миноносцам разве что на вёслах до родимых островов доплыть получится.
Артиллерийский офицер согласно кивнул и побежал к пушкам. Японцы, вопреки ожиданиям, не стали преследовать русский крейсер, а отвернули к пароходу.
— Что они делают, Василий Николаевич, — мичман Заплетин, восторженный юноша, был разочарован. Бой, способный превзойти подвиг «Богатыря» откладывался.
— А чёрт их знает, вероятно постараются спешно подгрузить хоть один-два миноносца и их отправить с известием о выходе эскадры. Похоже, с дальнобойным радио у самураев дела обстоят куда как хуже чем у нас. Полный ход, догоняем миноносцы. Начнём «гвоздить» с предельной дистанции, не дадим вражинам забункероваться!
Японцы, как будто подслушали Ферзена — четыре миноносца повернули к «Изумруду». Два же на полном ходу спешили к «матке».
Открыв огонь с двадцати кабельтов, артиллеристы «камешка» почти сразу же, с третьего-четвёртого выстрела «стопорнули» один неприятельский корабль типа «Хаябуса», удачно «влепив» в самое основание трубы. Три других, отчаянно маневрируя, открыли огонь по русскому крейсеру, прекратив попытки сблизиться. Ферзен был вынужден уклоняться от накрытий, трёхдюймовые морские пушки на такой дистанции его кораблю могли уже и «подгадить», да и хотелось утопить уже «гарантированную» добычу, поэтому полчаса на бой и манёвр пришлось затратить, завязнув в четырёх милях от густо дымящей «Мару». Повреждённый миноносец за это время получил ещё четыре или пять снарядов с «Изумруда» и медленно но неотвратимо погружался кормой в холодные воды Японского моря. Примерно по разу отметились комендоры «Изумруда» и по трём остальным оппонентам, хотя фатальных повреждений нанести и не удалось. Три «ответных» малокалиберных снаряда «зацепивших» крейсер, ощутимых повреждений кораблю и урона личному составу не нанесли. Всё складывалось удачно — «Громобой» полным ходом летел прямо на незадачливый угольщик, два ушедших к «Мару» миноносца, совместив скорость хода с транспортом, пытались на тросах организовать «переброску» мешков с углём. Очередная победа русского Тихоокеанского флота над врагом казалась полной безоговорочной и близкой.
