Ладно. Даже если не зацепят никого, то заставят самураев осторожничать, нервничать. «Шутка» лейтенанта Максимова, сделавшего из двух старых шлюпок подобие рубок подводных лодок и пугавшего деревянными макетами Камимуру в заливе Анива, была подхвачена Миклухой, загрузившим на каждый броненосец береговой обороны по две-три таких «поплавка».
Вывалить их за борт и пусть японцы теряют время, ведут обстрел, шарахаются во все стороны, совершают ошибки. Глядишь и подпустят на расстояние пуска мины настоящую субмарину…
— Ваше превосходительство, радио с «Александра».
Небогатов посмотрел на взволнованного шифровальщика, едва постучавшего и сразу же «вломившегося» в кабинет командующего флотом.
— Что там?
— Контр-адмирал Бухвостов сообщает о набросанных японцами плавучих минах по курсу его отряда, подорвался крейсер «Изумруд», но угрозы утопления нет, рядом с отрядом броненосцев наблюдается более десятка вражеских миноносцев.
Комфлота покосился на хронометр, до сумерек оставалось около трёх часов, примерно через час-полтора к Бухвостову подойдёт «Донской» и четыре эскадренных миноносца.
— Бессонная ночь предстоит, — обратился Небогатов к начальнику штаба, — если японским минарям удастся хоть одна атака, пусть даже не утопят, повредят один из броненосцев, — впору подавать в отставку.
— Да что вы такое говорите, Николай Иванович, — Клапье де Колонг нервно схватился за орден Святого Георгия, — какая отставка! Николай Михайлович не из таковских — отобьётся. Да и кто бы мог подумать о таком количестве миноносцев врага у Владивостока! Ведь этот немыслимо! Тем более одну миноносную «матку» Ферзен утопил.
— А чьи же тогда «детки» ему отомстили, неужели другой «матки»? Или это всё-таки «сиротинушки» оставшиеся без «родительницы» расстарались? Дайте радио на «Ушаков», Миклуха сейчас в море, пускай берёт всю номерную мелочь и выдвигается навстречу Бухвостову…
Новая радиограмма с «Александра» немного успокоила. «Изумруд», коснувшийся мины «правой скулой» сохранил ход и вполне мог дать 18–20 узлов. Русские броненосцы обогнули опасный район и наконец-то встретились с «Донским», «Бравым», «Безупречным», «Громким» и «Блестящим». «Изумруд» замыкал движение, комендоры крейсера дважды накрыли неприятеля. Японцы не стали принимать бой с русскими эсминцами, с наступлением сумерек отбежали подальше и продолжили сопровождать вражескую эскадру.
— Сипетый, — крикнул вестовому Небогатов, — распорядись, чтоб кофе покрепче заварили и бутербродов побольше…
К адмиралам, собравшимся коротать ночь в кабинете командующего, присоединился Свенторжецкий.
— Чем порадуете, Евгений Владимирович, — обратился к начальнику флотской контрразведки вице-адмирал, — есть же новости, есть. Не первый день вас знаю. Рассказывайте.
— Да собственно, новости не такие уж и новые. Наш агент в Чемульпо сообщил о готовности «Варяга» к переходу в Японию. И, якобы, японцы высылают сильный крейсерской отряд для конвоирования «Варяга» и поимки «России». Ну не верят самураи, что Лилье просто так пропустит гордость российского флота в Сасебо.
— Можно ли доверять вашему агенту? Быть может, он просто деньги тянет, как думаете, Евгений Владимирович? Какие-то уж очень общие сведения. Так я и отсюда могу похожий рассказ сочинить и яркими подробностями расцветить…
— Простите, ваше превосходительство, но агент не мой, то делится сведениями разведка министерства иностранных дел. А что похоже на собирание слухов, полностью согласен. К сожалению, не было времени развернуть сеть информаторов.
— Не обижайтесь, Евгений Владимирович, где вам было успеть за считанные месяцы набрать сотрудников на территории занятой неприятелем. Лучше скажите, что слышно по дипломатической линии, как там говорят солдатики — «когда замирение выйдет»?
— Судя по информации, поступающей из Маньчжурской армии, на театре военных действий появляются новые части, переброшенные из Японии. В штабе Линевича отмечают куда как меньшую выучку таких пополнений и низкий боевой дух. Японские пленные офицеры как о свершившемся факте говорят о скором рывке русских кавалерийских дивизий на Порт-Артур, чтобы захватить крепость и не дать увести корабли Первой Тихоокеанской эскадры в метрополию. По всем признакам — ещё чуть и надломится японская хризантема. Единственной нашей проблемой может стать нехватка боеприпасов, пара месяцев интенсивных боевых действий и остаётся только в штыковые ходить. Не запасли достаточного количества патронов и снарядов, сейчас из всех военных округов выгребают и шлют в Маньчжурию, это по каналам генерала Брусилова пришла информация. Да, сам Алексей Алексеевич очень надеется, что ещё месяц для высадки на японские острова есть. Полагаю, Николай Иванович, по возвращении во Владивосток Брусилов сухопутный потребует немедленного начала десантной операции с теми силами, которые есть. И значительно возросла активность британских дипломатов и посольства САСШ в Петербурге. Вероятно «прощупывают» как настроен император, великие князья, на каких условиях согласны закончить войну. Самим японцам обратиться напрямую с предложением мира — потеря лица.
— Чувствую, сухопутный Брусилов позавидует брату. Лев Алексеевич как прибудет на Сахалин и узнает, что Камимура ушёл, по нашему плану должен осуществить высадку-демонстрацию либо в Вакканае, либо в Немуро. Пару-тройку сахалинских батальонов крейсера легко перебросят. Тем более расстояние — плёвое.
Кофе и бутерброды на какое-то время прервали беседу. Все ждали радио от Бухвостова, хотя и понимали — вряд ли контр-адмирал начнёт телеграфировать, ожидая минной атаки. Около трёх часов ночи Небогатов уснул. Подложив подушку и укрыв командующего пледом, Клапье де Колонг и Свенторжецкий перебрались в шифровальный отдел. Новости, пришедшие от Бухвостова в шесть часов утра, требовали немедленно будить адмирала…
— Ваше Превосходительство, Николай Иванович, проснитесь, радиотелеграмма с «Александра».
— Что? А? Чёрт! Господа, ну что вы со мной как с младенцем. Что там, Константин Константинович, на вас лица нет, говорите!
— Японцы силами более десятка миноносцев атаковали броненосцы с двух сторон. «Донской» получил мину в корму, лишился хода, но остался на плаву. «Громкий», прикрывая «Александр», принял мину на себя и разломился пополам. Спасти никого не удалось. По сообщению Бухвостова утоплено три или четыре вражеских миноносца.
— Господи помилуй, Георгий Фёдорович!
— «Ушаков» и три номерных миноносца подошли к эскадре, ведутся поиски экипажа «Громкого». «Донского» возьмёт на буксир «Ушаков». По сообщениям кавторанга Блохина опасности для крейсера нет, но ход самостоятельно дать «Донской» не сможет.
— Отправить в помощь «Ушакову» все остальные миноносцы, что на ходу и «Богатырь». Броненосцам и «Изумруду» следовать в Золотой Рог. Необходимо сейчас же, немедленно запротоколировать ночной бой, чтобы каждый офицер, сигнальщик, комендор поминутно расписал свои действия, что делал, что наблюдал. Особое внимание — подвигу «Громкого»!
— Есть!
— А вам, Евгений Владимирович задача следующая. Сделайте всё возможное, чтобы японцы узнали о попаданиях в «Суворов» и, скажем, в «Орёл». Ну и само собой на первом плане героическая смерть экипажа «Громкого», спасшего флагман. Сумеете?
— Постараюсь.
— Действуйте.
Оставшись один, Небогатов подошёл к столу. В шкатулке, подаренной Надеждой Викторовной, адмирал хранил карточки. Нет, не любимой женщины и не свои, — кораблей и командиров славного Тихоокеанского флота. Российские издатели получали сказочные барыши, тиражируя изображения «Александра 3», «Громобоя», «Изумруда», «Богатыря». Конечно, были там и фото адмирала Небогатова в окружении офицеров, матросов, на мостике флагмана…
А вот Николай Николаевич Коломейцев на мостике «Буйного» руководит переброской десанта кавторанга Семёнова. Вот сам Владимир Иванович Семёнов с десантниками на развалинах вакканайского маяка. Бравый Стемман, Игнациус на фоне своих картин, Бухвостов, Брусилов и Небогатов о чём то «задумавшиеся» над картой. Экипаж миноносца «Громкий» и командир, капитан второго ранга Георгий Фёдорович Керн…
