Вещи по каталогу выбирала Лидия Алексеевна. Мире было абсолютно все равно, что носить, поэтому сделать матушке Владимира приятное, доверившись ее вкусу, труда не составило. С Миры сняли мерки и обещали прислать все к завтрашнему дню.
Мира здраво рассудила, что в банк ее в таком наряде навряд ли пустят, хоть она и при документах, а вот мертвым все равно, как она одета. Лидия Алексеевна оставлять ее не пожелала, так что к кургану отправились вместе, на извозчике.
Куда ехать, Мира разузнала давно. Прах матери и отца похоронили в родовом кургане Яковлевых. Лидия Алексеевна помогла обряд поминовения провести, благо купить все необходимое удалось в лавке неподалеку от нужного места.
А когда обратно шли, оказалось, что Миру ждали.
- Любомира? – окликнул кто-то сзади, когда они шли по безлюдной аллее.
Голос женский. Поначалу Мира подумала, что это кто-то из газетчиков, однако одета женщина была богато, хоть и во все черное. И с расспросами она не приставала. Смотрела только, не решаясь подойти ближе.
- Вы меня знаете? – спросила Мира. – Мы знакомы?
- Не знакомы. – Женщина все же сделала шаг вперед. – Но я о вас знаю. Вы же Любомира Яковлева, верно?
Мира хотела ответить, что нет, она – Мирослава, но Лидия Алексеевна ее опередила.
- Аглая Ильинична? – спросила она с удивлением. – Вы?
- Мы можем побеседовать? – Женщина не спускала взгляда с Миры. – Недолго, обещаю. Пожалуйста.
- Любаша, это Аглая Ильинична Яковлева, вдова твоего отца, - сказала Лидия Алексеевна. – Если не хочешь…
- Нет. – Мира ее остановила. – Я с ней поговорю.
Они присели на ближайшую скамью.
- Я предполагала, что вы посетите курган, - сказала Аглая Ильинична. – Не знаю, почему. Не спрашивайте. У меня есть дар предвидения, но очень слабый. Я могла и ошибиться, но…
- Вы что-то хотели мне сказать? – спросила Мира, так как она замолчала.
- Да. Скорее, передать. – Аглая Ильинична вынула из сумки что-то небольшое, прямоугольное, обернутое бумагой. – Вот. Это дневник вашей матери, Любомира. Или что-то вроде дневника.
- Но… почему… - растерялась Мира.
- Я знаю правду. Знаю, почему вы сбежали из дома. Ваш отец, мой муж… - Аглая Ильинична вздохнула. – Мы обе знаем, каким человеком он был. И все вещи вашей матери он сжег. А это… Мы перестраивали дачу, незадолго до его смерти. Тайник нашли в стене. А там – это. Так получилось, что рабочие отдали дневник мне. А я спрятала его, не показала мужу. И вот… получилось отдать. Он для вас. Она писала это для вас.
Мира разорвала бумагу, заглянула в маленькую книжечку, исписанную убористым почерком.
«Милое мое дитя, любимая малышка, Любочка…»
Она захлопнула дневник, прижала его к груди.
- Спасибо, - сказала Мира. – Я очень вам благодарна!
- Не стоит. – Аглая Ильинична покачала головой. – Я вернула то, что принадлежит вам. А еще хочу отдать вам часть состояния, вашу долю наследства.
- Отец не мог ничего мне оставить, - возразила Мира. – Он вычеркнул меня из родовой книги.
- Я знаю. И да, он не оставлял. Это мое решение. Нам с Саввушкой хватит и половины. Остальное – ваше.
- Нет. – Она отрицательно качнула головой. – Я не приму.
- Любомира, послушайте…
- Нет. – Она решительно поднялась. – За дневник мамин спасибо. Этого достаточно.
Мира поклонилась Аглае Ильиничне, подхватила под руку Лидию Алексеевну и устремилась вперед по аллее.
- Любаша, может, ты поторопилась отказаться? Все же твой отец поступил некрасиво, и часть его состояния – твоя по праву.
Лидия Алексеевна попыталась ее вразумить.
- Не нужны мне его деньги! – чуть не взвизгнула Мира. – Я вместе с ними проклятие рода принимать не хочу!
- Ну, если ты так к этому относишься…
- Я мамино наследство приму, - уже спокойнее сказала Мира. – Я теперь точно решила.
А в дневнике могут оказаться подсказки о тайне рода Загорских. И вот к нему-то Мира точно принадлежит по праву рождения.
Глава 16
Глава шестнадцатая, в которой Владимир везет в Лукоморье хранительницу и Ко
Дела Владимир уладил быстро: подписать бумаги – дело нехитрое. И странно. В любое другое время передавать компанию брату, сбегать от ответственности, показалось бы Владимиру чем-то неправильным, если не сказать больше – предосудительным. А сейчас он чувствовал, что все так и должно быть. И к лучшему: и для Яра, которому срочно нужно заняться делом, и для него, потому что главное – не деньги. И даже не репутация. Главное – это Мира. Он нужен ей.
И предстоящее путешествие уже не пугало. Лошади? Ехать дольше, а в дороге он будет ближе к Мире. Матушка? Она на его стороне, и Мире с ней комфортно. Котик? Если Мире хочется, пусть берет с собой хоть зоопарк.
Поедут с удобствами: свой экипаж, свои лошади, свои слуги. Выбор горничной Владимир доверил матушке. Ей лучше знать, кто из ее служанок расторопнее и трудолюбивее остальных. Он же взял Еремея. Тот и с лошадьми легко управлялся, и с инструментами. И, самое главное, с оружием, умение в дальней дороге полезное и нужное.
Разрешение для Миры на выезд из столицы оформилось на удивление легко. Отец бумаги выдал, где подтверждалось ее право на наследование Лукоморья. А владелица этих мест обладала неприкосновенностью, вроде как посол иного государства. Так что следователю ничего не оставалось делать, кроме как расписаться в отказе от привлечения Миры к ответственности за убийство подьячего.
А вот собственные сборы Владимира утомили. Кроме одежды, пришлось упаковывать книги и тетради с записями и чертежами. Оборудование для исследований и опытов. И множество всяких артефактов, что могли пригодится и в дороге, и на месте.
Так что вернуться в матушкин дом Владимир едва успел к ужину. Его ждали. То есть, матушка-то всегда радовалась его приходу. И Яр заметно оживлялся, хоть и старался этого не показывать. Но теперь еще и Мира. Она не вскочила с места, не бросилась навстречу. Лишь голову повернула, когда Владимир переступил порог гостиной. И улыбнулась. А ему показалось, что подул легкий теплый ветерок, избавляя от усталости, от дурных мыслей.
На коленях у Миры лежал все тот же рыжий… Оскар? И Владимир чуточку пожалел, что он – не кот. Чуточку, не всерьез. Кто же в здравом уме будет всерьез завидовать твари бессловесной и неразумной!
За ужином Владимир узнал, что и матушка времени даром не теряла. И сборы организовала, и гардеробом Миры занялась. Рассказали ему и о встрече с вдовой генерала Яковлева.
- Покажи, - потребовал Владимир. – Покажи, что она тебе дала.
- Но это мамин дневник, - возразила Мира. – Это личное.
- Я не буду читать. Проверю на ведовство.
Ладно, Мира! Но матушка могла бы и подумать, что с тетрадкой этой можно гадость какую передать. Будто забыла, как Владу книгу с проклятием подсунули!
Дневник был артефактом. Родовым, на крови. Но неопасным для Миры. Владимир видел, как теплая аура, окутывающая страницы, ручейком перетекает Мире на руки, и обратно. Вот если кто чужой в него заглянет, тот, в ком нет крови Загорских, тогда…
Владимир не стал проверять, какое проклятие для чужака хранится в дневнике. И не сказал Мире, что тайн в нем больше, чем чернилами на страницах писано. Успеется.
- Все в порядке. – Он вернул дневник Мире. – Он для тебя написан, верно.
Она так и просидела весь вечер, в одной руке сжимая дневник, а другой начесывая уши коту. Владимир попробовал сесть рядом, но согнать рыжего наглеца не удалось. И вот чем его, Владимира, уши хуже?!
Заниматься дорожными делами пришлось еще два дня. Газетчики угомонились и перестали осаждать матушкин дом, но исключительно потому, что Мира дала интервью. Идея пришла в голову Яру.
- Даже если вы уедете, найдутся те, кто следом увяжется, - сказал он. – Хвост надо рубить.
А Мира согласилась. И рассказала всю правду: почему она сбежала из дома, как жила под чужим именем, отчего теперь не хранит молчание.
