– Мне найдётся, что сказать. – Бентлей лично не знаком с нынешним первым лордом Адмиралтейства, но обязательно придумает, как на него надавить. А может, давить и не придётся. В конечном счёте он учился вести переговоры грамотно и в полной мере рассчитывает на свой гибкий ум, как продажные лорды – на деньги.
Внутри здание выглядит не менее презентабельно: полы паркетные, а стены покрыты деревянными панелями. И повсюду – всё, что прославляет флот Короны: портреты известных адмиралов, флаги и гербы, даже бюст, но, к сожалению, незнакомого Кеннету человека.
Гвардейцы не провожают Бентлея и Корморэнта даже равнодушными взглядами.
– Постарайтесь ничего не трогать, Корморэнт. – Кеннет не собирается платить, если этот растяпа что-то сломает или разобьёт. И вообще, им сейчас нужно быть как можно более осторожными, не привлекать излишнего тревожного внимания. Особенно с неправомерными проступками.
– Я и не думал. Я что, похож на какого-то вора?
Глупый вопрос, на который Бентлей решает не отвечать. Джеффри не просто вор, он бандит, причём довольно глупый, но ему, очевидно, слишком много везёт в этой жизни. Такому везению позавидуют даже ирландцы. Сколько раз он спасался из, казалось бы, совершенно безвыходных ситуаций. Кеннет бы даже послушал, если бы действительно был заинтересован в Джеффри как в человеке. Они минуют секретариат – помещения просторные и большие, где за столами сидят клерки. Кеннет поглядывает на таблички, ищет хоть кого-нибудь, кто мог бы подсказать, куда им идти дальше.
Приметив рядом на деревянных дверях надпись «Канцелярия», лорд Кеннет останавливает Джеффри одним движением руки.
– Подождите здесь, Корморэнт. Я узнаю, куда нам дальше. Порядочным людям лучше вас не видеть лишний раз.
Корморэнт от возмущения открывает рот, но предпочитает прикусить язык. И это, пожалуй, одно из немногих умных его решений. Бентлей пару раз стучит по двери, затем толкает её и переступает порог, не дожидаясь дозволения пройти внутрь. Если кто и может им помочь, то такой человек найдётся именно здесь.
В кабинете сильно надымлено, клерк, расположившийся на узкой зелёной скамье, подскакивает, принимаясь разгонять облако, решив, что к нему наведались с проверкой. Но поняв, что вошедшего он не знает, клерк опирается на край стола – весь важный и напыщенный. Он вытирает платком нос и снова берёт в руки трубку. Две толстые губы слюнявят мундштук, мужчина причмокивает, довольный и счастливый.
– Вам чего, а?
Лорд Кеннет хочет по привычке завести руки за спину и сцепить пальцы в замок, но быстро пресекает свой жест.
– Добрый день, – Бентлей кивает, – мне нужна аудиенция у первого лорда.
Клерк цокает, выдыхает клубы дыма, затем опускается в кресло за столом и принимается деловито перебирать бумаги одной рукой. Бентлей остаётся неподвижен. Его никогда не возмущало курение в помещениях, но сам он к этому так и не пристрастился. Чего не скажешь о его сестре. Всё начинается с малого. Сначала табак, потом опиум. Затем – отвратительная смерть.
– А с кем имею честь разговаривать?
– Лорд Бентлей Кеннет. Генерал-губернатор Ост-Индской торговой компании. Полагаю, вы обо мне уже слышали.
Даже если не слышал о его назначении на новую, ещё никому не известную должность, то не пропустил в газетах новость о происшествии на площади перед зданием суда.
Клерку нужно пару секунд, чтобы проморгаться и осознать, что перед ним не какой-то обычный офицер, возомнивший о себе слишком много. Бентлей сдерживается, хотя от своих бы людей не оставил даже мокрого места.
– А теперь будьте любезны сообщить мне ваше имя.
Отложив в сторону трубку, клерк поправляет на шее платок:
– Эдвард Фергюсон, сэр. Первого лорда Ансона нет на месте.
Значит, Джордж Ансон ещё жив и в добром здравии. Когда-то история этого человека вдохновляла Бентлея, потому он так стремительно строил свою карьеру во флоте. Было на кого равняться и было желание стать лучше, чем первый лорд Ансон. И всё же отсутствие его в Адмиралтействе удручает Бентлея.
– И где я мог бы найти лорда Ансона, мистер Фергюсон? Боюсь, что дело, с которым мне нужно обратиться к нему напрямую, не терпит отлагательств.
Клерк пожимает плечами:
– Полагаю, он у себя в поместье. У его жены, леди Элизабет Йорк, сегодня большой приём по случаю, – клерк делает паузу, – не могу припомнить по какому.
Явно не по поводу сватовства дочери. У Ансона не было детей. Когда-то сам Кеннет мельком поглядывал на дочерей богатых и успешных адмиралов, хотя и не слишком серьёзно, чтобы достроить свою карьеру в правильном направлении. Быть может, конечно, за десять лет, что его не было в Лондоне, что-то и изменилось, но это дело былое. Сейчас он думать об этом не смеет.
– Что ж…
– Можете записаться к нему на следующий четверг.
Бентлей качает головой. У него не так много свободного времени, чтобы просто так разгуливать по различным ведомствам. Значит, придётся делать то, чего он так не хотел, – вернуться в светское общество и посетить несколько вечеров и крупных балов. Он мечтал, что вернётся в Лондон и первый его выход в свет будет с Морганой. Кеннет медленно выдыхает и поджимает губы. Каждый раз он всё больше чувствует, что у судьбы на него какие-то совершенно иные планы, всё чаще они расходятся с его собственными. И юмор его судьбы нравится лорду всё меньше.
* * *
Бентлей натянуто улыбается и коротко кивает в ответ на совершенно отвратительную шутку отставного офицера, в компании которого он оказался случайно, поджидая удобной возможности заговорить с самим хозяином.
Приём в доме Джорджа Ансона начался с торжественного открытия, во время которого шестидесятитрёхлетний адмирал со своей супругой первыми вышли в центр зала, чем дали добро на танец. Кеннет предпочёл остаться в стороне, как и напуганная Валерия подле него, да и рука у него слишком сильно болит, чтобы он мог позволить себе стать чьим-то кавалером.
Последний приём, на котором был Бентлей, проходил в Нассау, где он сам же его и организовал в чужом доме, не пренебрегая высоким положением. И тогда всё равно пришлось довольствоваться малым. Впрочем, О'Райли в платье нельзя было назвать чем-то малым. Это зрелище принесло ему столько же удовольствия, как и вступление в Ост-Индскую торговую компанию. И он записал это достижение в список своих маленьких побед. Строптивая ирландская девушка превратила его жизнь в кошмар. А позже подарила самые яркие и сладкие дни. Кеннет прикусывает щёку изнутри и кивает невпопад, что совершенно не подмечает его собеседник.
– ..А когда мы уже были готовы…
К Валерии подходит ещё один кавалер, и она смущённо протягивает ему бальную книжку.
Кеннет оценивающе смотрит на подошедшего к ней юнца. На приёме Ансона полно тех, кто так или иначе имеет отношение к морской службе. Это радует Бентлея, но одновременно заставляет быть подозрительным и насторожённым. Он знает, что большинство офицеров не отличается ни чувством такта, ни жалостью по отношению к женщинам. Мало ли что может там напеть мальчишка, лишь бы уединиться с красавицей за шторой. Но да Коста, конечно, безмерно рада оказанному вниманию и весёлым, искрящимся взглядам, хоть и отходит от Бентлея только на танец – не больше.
И всё же ему нужно было сделать это раньше, хотя бы ради неё. Шагнуть с корабля прямиком в горящие тысячами огней нарядные залы и под музыку отстучать каблуками туфель марш своего триумфального возвращения. Может, он так бы и сделал, если бы не был обременён тяжестью своих собственных мыслей и воспоминаний.
– Напомните, пожалуйста, когда мы с вами встречались последний раз, капитан Хики? – Кеннет отвечает кивком на вопросительный взгляд Валерии. И она уходит, протянув свою аккуратную маленькую ладошку в перчатке новому кавалеру в парадной форме. А Бентлею думалось, что Ансон отослал всех, кого мог, на войну, лишь бы самому не вмешиваться и руководить с суши.
Возраст накладывает свой отпечаток, люди начинают всё больше бояться смерти, забывая о том, что она неизбежна. Сам Бентлей всё ещё боится умереть. Оказавшись по ту сторону жизни и вернувшись обратно, он не ощущает себя всесильным или Богом. Он всё ещё червь, которому довелось прикоснуться к тому, чему нет никакого научного и логичного объяснения.
