— И тебе поздорову, Степан, — так же поклонился тот. — Кого в городище привел?
— Да вот, наткнулся на него у приграничья. Видар, добрый молодец.
— Ох, не сильно-то он добрый, Степан, -сказал тот, глядя на меня с подозрительным прищуром.
— Иных там быть не могло, — сразу насупился богатырь. — Через преддверье Яви только светлые души проходят.
— Не говори мне то, что я и так знаю. Ладно, с ним я сам поговорю. А ты ступай, пока твоя дружина по кабакам не разбежалась.
— Наговариваешь ты на них. Верные воины они…
— Не пропускающие ни одной юбки, ни чарки вина.
— После доброго боя не грех это. Еще пращуры завещали нам…
— Ой, все, иди уже. Я твоими отговорками сыт по горло. Будете буянить, на дальнюю заставу отправлю. Мне как раз запрос пришел от тамошней дружины — смены просят.
Тот как-то странно посмотрел на волхва, но все же спорить не стал. И хлопнув меня по плечу латной рукавицей, быстро исчез меж домов. Я даже не заметил, как он это сделал. Нет, ну точно волшебство телепортации они тут освоили и практикуют. Хочу так же!
— Пойдем, Видар, поговорим, да решим, как дальше жить будем.
Развернувшись, он пошел в сторону дома, попутно раскланиваясь с людьми. И их тут было реально много.
Город кипел жизнью средневекового поселения. Отовсюду слышались крики, рев домашних животных — на хрена они тут вообще не понятно, — звуки молота из кузни. Клянусь, я даже запах навоза уловил! И это Ирий, ну, или Вырий, как назвал его Степан?!!! Они же тут все не живые! Кстати, а о том, что я как раз таки живой, никто пока не догадался. Это вообще как? Вон, в Нави сразу вычислили, а тут… Странно.
Зашли в дом. Внутри было тепло и уютно. Печь, сложенная из грубого камня, занимала почти всю стену, её жар обволакивал комнату, как материнские объятия. На полках, уставленных глиняной посудой, поблёскивали медные кувшины. В углу, на широкой лавке, лежали расшитые рушники, а на столе, покрытом домотканой скатертью, дымился глиняный горшок с варевом.
Но больше всего меня поразило то, что на самом видном месте на стене висел старый меч. Его клинок, покрытый тонкой паутиной трещин, всё ещё хранил следы былой славы. Рукоять, обмотанная кожей, была украшена резным орнаментом, изображающим древние символы.
Я почувствовал, как что-то внутри меня откликнулось на этот меч, словно он был не просто оружием, а частью чего-то большего, чего-то, что давно забыто, но всё ещё живёт в памяти земли и людей.
Сели — я опять погрузился в себя и будто ничего не замечал вокруг. Вообще, состояние мое было очень странным. Будто все как во сне происходит. Все урывками, какими-то скачками. Вот вроде не было ничего, а тут раз — и город, и люди, и борьба добра со злом. Все тут, ну не знаю, сказочное, что ли. Будто взяли книгу для детей, да все, что было в ней написано, воплотили в этом месте. Впрочем, и само это место было, по сути, сказкой. Доброй, но, судя по всему, со стальными кулаками.
— Ешь, пей, — подвинул волхв поближе ко мне тарелку, в которой лежала отварная картошка с мелко порезанным мясом. И стакан, по запаху похоже, что в нём был квас. — Мы, хоть и не живые, а все же держимся за земное, чтобы себя не потерять. Иначе сразу на перерождение уйдешь. А кто тогда Вырий защищать будет?
— А я-то как раз думал спросить — что ж вас так мало-то, а вот оно как…
— Нас не мало — то, что видишь ты, лишь песчинка на ветвях великого Древа. Мы одна малая его часть. Но не менее важная, чем все остальные.
— То есть, подобных вашему городов много?
— Есть и больше нашего, есть и меньше. Древо огромно, и осознать его истинные размеры могут лишь боги. Но это ты и сам дальше узнаешь. Меня же интересует, почему в тебе тьмы так много? Что светлый ты, чувствую я. И печать Сварога на душе твоей, что приводит меня в изумление. Но и тьмы в тебе порядочно. Можешь объяснить? А лучше расскажи, как попал к нам. Живым-то тут не место.
Раскусил все же меня старый пень. И что теперь? Врать? Так сразу поймет. Правду рассказать — а какую, чтобы понял и простил, если есть за что?
— Во всем виноват Сварог. Помолился ему, и вот я здесь, — сразу свалил я всю вину на бога. Мол, если есть вопросы, то обращайся к нему. — Что же касается тьмы — я Серый. Ну, то есть, не имею какой-то конкретной предрасположенности к магии. Могу и светом долбануть, и тьмой жахнуть.
— Так не бывает.
— Ну, значит, и меня тут нет. Моргни три раза, я и исчезну.
— Не исчез, — реально трижды моргнул он. А вот с чувством юмора тут прям беда, как я смотрю.
— Значит, бывает.
— Ты меня совеем запутал.
— Ты не поверишь — вот точно так же я говорю про свою жизнь. Причем постоянно. И так же не получаю ответа на вопрос — а какого, собственно, хрена происходит.
— Но раз ты здесь, значит, это кому-то нужно?
— Логично. Но кому и зачем?
— Пути богов неисповедимы. Так что примем все, как оно есть. Ты вообще маг или воин?
— Опять сражаться?
— Ну надо же тебя куда-то пристроить. Не в кузню же тебе идти. Или вот за скотиной, например, ухаживать.
— Могу и мечом махать, могу и магией ударить. Решай сам. А вообще, у вас отряды что, не сбалансированы? Ну, в смысле, маги и воины как бы поровну?
— Так это сводные — они всегда вместе ходят. Но приписан ты должен быть к одному.
— Ну тогда мне все равно.
— А предрасположенность к чему?
— К валянию на постели с какой-нибудь красоткой. К этому я прям всей душой расположен, надсположен и подсположен.
— Тяжело с тобой.
— А кому сейчас легко? — наш философский разговор о добре и зле уже порядком мне надоел, хотелось хоть какой-то определенности.
— А знаешь что? Пожалуй, я тебя определю в отряд Костромы, дочери Симаргла, — вдруг хитро улыбнулся он.
— Ох, чую я в твоих словах подвох.
— Ничего подобного, — сделал он максимально честные глаза, и я понял, что врет. Еще и руки за спину спрятал, чтобы я скрещенных пальцев не видел. — Только у меня просьба — не говори, что ты живой. Не все тут к ним хорошо относятся, и не стоит бередить давние раны.
— Сказать-то не скажу, но ты за нее мне скажи. Кто такая, сколько лет, почему не замужем?
— Командир отряда пластунов. Красивая, тебе понравится. Маг сильный — не зря же дочь бога Огня. Но больше владеет водой. Навь ненавидит с тех пор, как там пропал ее брат Купала. Вот и лезет всегда в самое пекло. Уже несколько раз едва живую ее из боя выносили, а ей все неймется. Не замужем, потому как ее характер трудно вынести — очень уж властная, да дерзкая.
— То есть, вы хотите, чтобы я стал ей нянькой?
— Да побойся богов — какая нянька? Хочу, чтобы присмотрел за ней, да придержал чуть, голову охладив. Я ж чую в тебе составляющую льда — сильная она, можно сказать, основная.
— Есть таки подвох в твоих словах, есть, но ладно уж. Раз попал, значит, буду играть по вашим правилам. Но у меня вопрос — как мне вернуться обратно?
— Это мне не ведомо. Не бывало такого, чтобы живые приходили к нам.
— И что? Даже светлые рода тут не ходят?
— В Ирии, говорят, бывают. Но правда то или нет, не знаю. Раз ты тут по велению Сварога, значит, знак от него и жди. А пока будешь как все — лентяев у нас нет. Кстати, я уже вызвал ее — познакомитесь, да и на постой она тебя определит.
— Кого ее?
— Дак Кострому же. Уже слышу ее шаги. Гневается с чего-то. Ты если что… Ну, удачи, в общем.
Я замер, чутко прислушиваясьи отчетливо понимая, что это подстава. Вот только не понятно, зачем и главное за что?
Сварог — тот, кто над богами, и он ничего не делает просто так. Значит, что-то задумал, но вот что? Впрочем, я же сам хотел проверить свои силы, так почему бы не сделать это тут? Место подходящее, враги сильны и полны отваги. Морду лишь прикрою, чтоб ни одна собака не узнала, и вперед.
А эта дама со странным именем… Да мало ли их встречалось на моем пути? И не таких обламывал. Да и надо ли? Захочет помереть, так я мешать не буду. Захочет покомандовать мной — посмотрим. Если на рожу не кривая, может, и подчинюсь. Чую, я тут надолго застрял, значит, надо обрастать полезными связями.
