Казалось, что это не действительный статский советник с женой отправился в столицу, а огромный купеческий караван. Восемнадцать карет, тридцать два фургона — и все полностью загружены, где вещами супруги, а где и товаром, в основном для кругосветной экспедиции и для колонистов. Немало места занимали вещи Екатерины Андреевны Оболенской. Почти теща также решила отправиться в Петербург, а здесь такая оказия приключилась. Женщина явно обрадовалась, что ей будет не скучно ехать, и можно поиграть на нервах молодоженов, повеселится.
Большое количество карет не означало, что во всех из них ехали люди. Большинство таких инновационных изделий везли на продажу в Москву и Петербург. Все-таки приходится переносить все производство в Нижний Новгород для лучшей управляемости. И теперь каретная мануфактура с видом на Волгу, а в Москве торговое представительство.
Презентация карет состоялась во время нашей свадьбы и после нее. Нет, мы не собирали людей специально для того, чтобы провести пафосное мероприятие и презентовать столь великолепные кареты. Мы просто перемещали гостей свадьбы внутри наших изделий. В сравнении с тем, в каких гремящих «гробах» ездят многие дворяне, наши кареты на рессорах, подшипниках с утеплением и мягкой оббивкой в купе с каучуковой обмоткой колес — это вершина комфорта. Да, кусается цена, она безжалостно грызет плоть экономного человека. Но многие ли в России умеют считать свои деньги? Чужие — да, здесь все великие математики, а вот свои… Условный князь может быть в долгах, его поместья заложены в банке, а он наденет-таки сюртук за десять тысяч рублей или купит в дом безвкусную картину еще за большую сумму. А выезд — это лицо каждого состоятельного человека.
Сложность была в том, что искоренить из русской аристократии иллюзию, что все заграничное — это лучшее, весьма нетривиальная задача. Сколько ни объясняй, что использование ручной выделки подшипников намного улучшает возможности экипажа и облегчает тягу для коней. Что рессоры, использованные в изделии уникальны, не говоря уже об использовании каучука. Все равно коли сие не ангельское, то несколько недостаточное. Здесь пришлось соврать и сказать, что партия карет уже была успешно продана в Лондоне. Да, ложь, но кто ее будет проверять?
Добрались до Петербурга за семь дней, можно сказать, летели на крыльях. В какой-то момент большая часть нашего поезда отстала. В Москве к нам присоединился раздобревший купец Пылаев и я доверил в его руки все те товары, которые везли из Нижнего Новгорода в столицу. Пусть частью расторговывается. После чистки Петербурга от бандитов Пылаев даже не пытается меня обмануть, либо же делает это столь грамотно, что я не вижу.
За три почтовых станции до Петербурга меня настигла убедительная просьба самого канцлера явиться пред светлые его очи. Удивился. Александр Андреевич Безбородко, на мой взгляд, несколько выбился из событий придворного гадюшника. Но, чтобы не происходило, какие бы Кутайсовы не шептали в ухо императору всякие глупости, Безбородко оставался глыбой, истинном вторым человеком в империи.
С момента получения письма от канцлера на каждой из трех станций к Петербургу к нам относились как-то по-особенному. Коней мы не меняли. Проверенные более выносливые шайры справлялись со своей задачей. Хватало трех-четырех часов отдыха и обильного корма, чтобы, эти гиганты среди лошадей, и далее нас везли. Но смотрители станций перед Петербургом так и норовили нам угодить и запрячь свежих, действительно, хороших коней и угостить неплохим обедом. Словом, были услужливы до приторности.
Доставив супругу домой, я спешно переоделся и немедля выехал в Полюстрово, в особняк канцлера, что расположился на правом берегу Невы. Шикарное место урвал себе малоросский шляхтич Безбородько. Целебные воды Полюстрово славятся и за пределами Петербурга.
В доме Александр Андреевича мне пришлось несколько обождать встречи с канцлером, благо его услуги были расторопными, и я позволил себе попить чаю с невероятно сладкими булками. Чуть позже стало очевидным, что канцлеру делали кровопускания.
Я несколько удивился, когда увидел в доме Безбородко Джона Сэнюэля Родженсона. Отчего-то я был уверен, что лейб-медик императрицы Екатерины Алексеевны убыл на родину в Англию. Нет, пытается лечить канцлера Российской империи. Знаю я, как он его вылечит — меньше, чем через два года Безбородко должен умереть. А еще раньше его разобьет паралич, вызванный инсультом.
— Ви можьете зайти, — сказал Джон Родженсон и спешно ушел прочь.
А я хотел бы с ним поговорить. Забегая вперед, скажу, что разговор все же состоялся.
Канцлер встречал меня в халате и выглядел уставшим стариком. Годами он еще не седобородый старец, а вот выглядит по-старчески неважно. А ведь слухи о том, что Безбородко выздоровел и вновь в строю, достигли даже Нижнего Новгорода. Видимо, Александр Андреевич держится при дворе на морально-волевых качествах и всячески скрывает то, что часто болеет.
— Я ждал вас не раньше, чем завтра, Михаил Михайлович, — выслушав мои приветствия, говорил канцлер. — Я знаю, что вы относитесь к службе весьма обстоятельно, но все же молодая жена…
Думаю, что как только на подъезде к столице нас распознали почтовые смотрители, сразу же поскакала весть канцлеру. Все же он так же остается начальником почты.
— Ваша светлость, я могу показаться своей супруге не лучшим мужем. Промедли я еще день и в это время все мои мысли были бы направлены на поиск причины, по которой меня вызвал столь занятой и важный человек, коим вы являетесь, супруга могла счесть сие обидным, — отвечал я с умеренной долей лести.
— Ох, нравы! Нынче иная жена более мужа своего управляется с делами. Рассчитываю, что у вас все же не так, и службу, как и важные решения оставляете за собой. Располагайтесь, господин Сперанский, — Безбородко указал на кресло рядом с собой. — Может, кофе? Как говорят, мой повар варит неплохой кофе. Я, признаться, не такой ценитель этого напитка, пусть и пью его часто.
— Ваша светлость, вам же только что кровь пускали, скорее всего, повышенное давление было. Так куда же пить кофе? Для вас — это яд, — сказал я.
— Вы еще и медикус? Не много ли талантов для одного безрожного поповича? — Безбородко пристально на меня посмотрел.
Это был взгляд человека-рентгена, жесткий, пронизывающий. Только что Безбородко был внешне дружелюбный мужчина, улыбчивый. И вот новая маска — и передо мной хищник. Наверное, без умений и навыков менять личины, и выжить при дворе, и выйти победителем из интриг, невозможно. А Безбородко приходилось лавировать в сложных условиях екатерининской эпохи, с многочисленными фаворитами. Но взгляд я выдержал, пусть и не сразу, но я решил за правильное покориться и отвел глаза, отдавая победу канцлеру. Безбородко усмехнулся.
— Есть в вас сила. Впрочем, будь иначе, то даже тем, кем вы уже являетесь, стать не получилось. Но вы не ответили мне на оскорбление. Я назвал вас поповичем, — вновь пристальный взгляд, но менее жесткий с какой-то глубокой хитринкой.
— Я осознаю, ваша светлость, кому стоит отвечать на оскорбления, а кто делает это сознательно, дабы проверить мою выдержку, — сказал тогда я.
— Не совсем, Михаил Михайлович, я лишь показываю вам, кем в обществе вас будут считать. Всегда и для всех вы останетесь поповичем. Кто ниже вас, те станут называть подобным образом из зависти, кто выше — обзовут дабы потешить собственное тщеславие. Так что, попович, — сказал канцлер и несколько притворно улыбнулся.
Не совсем понятно, для чего он пытается меня оскорбить. Пусть я в этом мире уже по большей части освоился, но так быстро нарративы, заложенные в сознании, не ломаются. В будущем не важно, или почти не важно происхождение. Прежде всего решает становление человека, то, докуда он добрался, не без блата, но частые случаи, когда люди собственными силами добиваются многого.
Сословная система иная. Здесь шляхтич в штопанных панталонах плюнет в лицо купцу-миллионщику, пусть таких торговцев на всю Россию и меньше десятка человек. Так что малообразованный, но потомственный дворянчик не преминет упрекнуть меня происхождением. Тот Сперанский, что должен был существовать, не займи его тело и сознание человек из будущего, то есть я, всю жизнь терпел унижения. Я так не смогу. Буду стреляться, хоть и морды бить.
